По слухам, мужчина упорный и настойчивый. Но, как мне шепчут советники, он вовсе не барон, а какой-то левый феодал. Средних лет. Седые волосы. Довольно приличные доспехи. Щека рассечена, похоже, осколком камня, и он всё время кривится, когда наступает его очередь говорить, впрочем, это ему приходится делать лишь вначале. Потому что все речи за него ведёт разряженный в пёстрые цвета, словно петух, представитель цеха герольдов. Те ещё дармоеды…

– Мой господин…

Обрываю разноцветного одним жестом:

– Вы сдаётесь?

– Но, сьере граф…

– Вы – сдаётесь?

– Нет, но…

– Тогда разговаривать не о чем. Проводите их.

Отворачиваюсь, воины хватают обоих парламентёров и выпроваживают их прочь. Герольд истошно визжит, но с ним мои солдаты не церемонятся. Они – крестьяне, фабричные рабочие, мастеровые, привыкшие зарабатывать себе на хлеб тяжёлым, упорным трудом. И отношение к болтуну с длинным языком у крепких парней соответствующее. Дармоедов у нас, в Парде, не любят… Обоих притаскивают к воротам, затем ребята бегом спешат назад. И спустя пару минут после того, как взвод отошёл на безопасное расстояние, даю команду:

– Пали!

Рявкают сразу все десять пушек. Зло, уверенно. Короткий свист бомб, грохот взрывов и гигантской силы шорох рассыпающейся внутренней стены…

– Прекратить огонь! Пехота – вперёд!

Солдаты мгновенно рассыпаются на три группы. Первая, довольно большая, под прикрытием щитов в плотном строю приближается к громадным кучам осыпавшихся камней. Вторая, чуть поодаль от первой, наготове с ружьями в руках, чтобы прикрыть товарищей, если где-то окажутся особо глупые или настырные противники. Третья часть, самая малочисленная, – это резерв и охрана лагеря. Итого – две тысячи штурмуют. Две тысячи прикрывают. Остальные – половина пушкари, они готовы в любой момент снова открыть огонь. Для перезарядки единорога хватит двадцати секунд. Вторая половина резерва охраняет лагерь.

Вот уже первые шеренги исчезают за камнями, сухо трещит пара выстрелов, несерьёзных по сравнению с грохотом жерл. Потом тишина. Появляется спешащая к нам фигурка, гонец с докладом. Запыхавшийся от быстрого бега парнишка торопливо прикладывает руку к груди, коротко кланяется:

– Рядовой шестого полка Геро Токс, сьере командиры. Прислан с донесением. Замок захвачен, много раненых врагов, внизу, под завалами, в подвалах – женщины и дети. Начальник полка спрашивает, что с ними делать? Так оставить или откапывать?

– Что за женщины и дети? Сомневаюсь, что там крепостные… – Это Ролло, видя, что я молчу, решает вмешаться. Всё верно, ты же главком.

– Раненые говорят, что там знатные дамы со всей округи. Крепость-то самая сильная из всех, вот и спрятались…

Главком открывает было рот, но я вскидываю руку, заставляя его замолчать:

– Вначале найти сервов, оказать им помощь. Аристократов доставать в последнюю очередь.

Парень вновь отдаёт честь, убегает. Командиры с удивлением смотрят на меня. Поясняю:

– Руки крепостных для меня важнее, чем орава дармоедов.

Начальник артиллерии улыбается. Остальные ошарашенно молчат. Начинаю злиться:

– Всех, кого достанут, сюда! Будем разбираться, тогда и поймёте, что к чему.

Выясняется, что слуг и сервов замка просто бросили на произвол судьбы и многие из них пострадали от осколков. Так что раненых полно. Приказываю оказать им первую помощь. Нужны рабочие руки для восстановления разрушенного нами замка. М-да… перестарались мы. Ну да ничего. Всё равно лучше его перестроить. Вот и поле перед ним, где мы стоим лагерем, куда больше подходит для постройки настоящей крепости, чем эта груда камней.

Потом всё-таки откапывают проход в подвал и оттуда извлекают почти пятьдесят женщин всех возрастов и около семидесяти детишек. Все в каменной пыли, кашляют, плачут.

– Ролло, давай всех в замок. Похоже, тебе придётся с народом разбираться.

Главком кивает, и его конь, направляемый твёрдой рукой, уносится к развалинам.

Что же, неплохо. Начали в шесть утра. В полдень закончили. Триста фугасов, и замка как не бывало… Постепенно наводится кое-какой порядок. Основная часть солдат уже покинула груду камней, в которую превращён замок, и находится в лагере: готовят еду, приводят в порядок снаряжение и повозки. В замке остались лишь три роты, которые вытаскивают из завалов уцелевших, сгоняют их в кучи и ведут в лагерь. Перевязывают наскоро раненых. Кое-кого добивают. Из милосердия. Потому что лечить, скажем, распоротый живот, из которого вывалились все внутренности, здесь не умеют. Или когда раздроблен позвоночник…

Наконец, когда мы уже сытно пообедали, а солнце клонится к закату, зачистка развалин закончена. Подбиваем итоги. Взято в плен: сервов – почти сто человек. Большинство раненые. Погибло под развалинами куда больше. Полёг практически весь гарнизон, а это две с половиной тысячи ополченцев, рыцарей и прочих… Наёмников, кстати, нет. Солдаты удачи не желают воевать против Волка Парда. И дело не в деньгах, а в принципе – новость, что я иду освобождать владения герцога Саура для того, чтобы вернуть их законной владелице, в мгновение ока облетела всю страну. Пропаганда подействовала выше всяких ожиданий.

Итого: пленных из гарнизона – сорок два человека. Из них – тридцать пять ранены и контужены. Да и остальные в шоке. Ещё бы! Ну и беженцы. Мужского пола среди них – едва десяток подростков. Остальные – слабый пол. Голубая кровь, так сказать…

– Солдат – на каторгу. В рудники. Без исключения.

Те дёргаются, среди них даже пара рыцарей в доспехах. Добавляю специально для них:

– Кто не будет работать, не кормить. Насчёт сервов – они местные, пусть помогают строить новую крепость. Пошлите гонца к министру финансов сьере Ушуру, пусть немедля начинает строительство. Здесь. – Показываю рукой где. Остались дамочки-феодалочки… Перехожу к ним. – Мальчишек – тоже на каторгу. Заклеймить, в цепи и в рудники, пожизненно. Женщин… Хм… – Куда их деть? По домам распускать – полный идиотизм. Что, они будут спокойно сидеть? Разумеется, нет. Да и зачем моим подданным такие владычицы? Мгновение колеблюсь, потом всё же принимаю решение: – Отправить всех на мануфактуры. К досе Алане. А детишек… – Куда же пристроить соплюшек от семи и старше лет? О! Идея! – Туда же. Пусть себе хлеб зарабатывают. Своими ручками. Пусть узнают, как это. Кто-то из пленных рыцарей кричит мне:

– Они – благородные дамы! Как ты можешь, ублюдок, с ними так поступать?!

Спокойно парирую:

– Они – жёны и дочери тех, кто поднял руку на героев Фиори. Они предали нас. И другого не заслуживают. Иначе бы отговорили своих мужей поступать так подло с теми, кто проливал кровь, защищая их.

Крыть нечем. Я прав на все сто… Тишина.

– А кто у нас отличился?

Командиры молчат, потому приходится сыграть роль третейского судьи:

– По две чарки вина пушкарям. Ребята сегодня постарались.

Женщин быстро связывают и