Ливианна почувствовала, что жрица хочет сбежать во тьму и забытье, но она все еще не понимала, как все это началось.

— Ты сказала: Пурпурный повелитель небес впервые повстречал Анату в сети золотых дорог, но моя госпожа встретила его впервые в своем дворце из Лунного света. Как это может быть?

— А я-то всегда думала, что вы, демоны, мастера интриги. Подумай! Я уже все сказала.

— А Длиннорукий? Ишта получила королевство Лувии, Пернатый — тело Пурпурного. Но какую плату получил божественный кузнец? Зачем ему было участвовать в заговоре?

— Это мне неизвестно. Воспоминания Анату запутаны. Он делал работу на поле боя. Он нужен был им, потому что был кузнецом. И они принесли ему золото. Очень много золота! —• Голос верховной жрицы становился все тише и тише, словно бы ее затягивало во тьму.

— Что он ковал?

– Я не зн... — Лицо за черным зеркалом исчезло, и с ним растворилась и темная стена перед Ливианной. Эльфийка снова увидела перед собой куст бузины.

— Ну, что? Узнала, что хотела?

Подошвы Ливианны примерзли к земле. Тонкие побеги бузины обвили ее лодыжки. Она резко рванулась и села рядом с небольшим костерком. Как же холодно, Она попыталась вспомнить слово силы, возвращающее в тело тепло, но оно не приходило на ум.

Отрезав полоску ткани от подола своего наряда, она перевязала раненую руку. Холод остановил кровотечение, и это было единственным положительным моментом. Изморозь медленно уходила с земли, но теплее эльфийке не становилось. Казалось, холод пробрал ее до костей и поселился внутри. Наконец Ливианна потащилась в близлежащий лесок, чтобы собрать больше хвороста. Вернувшись и бросив в костер столько дров, что пламя взметнулось очень высоко, она поняла, что совершенно обессилела.

— За проход запретных врат всегда приходится платить цену, — усмехнулась Махта Нат, с наслаждением наблюдавшая за тем, как все еще мерзнет ее ученица.

Ливианна пыталась не обращать внимание на злобный шепоток бузины, протянула руки к костру, размышляя над загадочными словами Ияли. Может быть, в конце концов она спятила, так же, как ее богиня? Как Пурпурный и Анату могли встретиться впервые в разное время? Можно ли понимать это буквально?

Пламя опустилось, а она гак и не подобралась к разгадке. Может быть, стоит позвать Ияли из темноты еще раз? Эльфийка погладила раненую руку. Осталась лишь глухая пульсирующая боль. Сколько еще пальцев принести в жертву? Или оставить в покое тайны богов?

Ливианна устало поднялась и направилась к кусту бузины, чтобы забрать кольцо Ияли, но оно исчезло.

— Она забрала его с собой. Разве ты не заметила?

— Как... Зачем она это сделала?

— Какой поразительно глупый вопрос. Конечно, чтобы ее больше не вызывали. Теперь закрылись последние врата. Без принадлежащей ей вещи, без того, к чему она испытывала при жизни сильные чувства, даже я не смогу больше призвать ее. Теперь она наконец упокоится с миром. И никто не узнает последнюю тайну богини. Какая преданная служанка, даже за порогом смерти. Жаль, что ты не такая.

— Может быть, каждый получает таких слуг, каких заслуживает? — Ливианна отвернулась и опустилась на колени рядом с костром, чтобы засыпать землей остывшие угли. Она уйдет и никогда больше не вернется — в данный момент она знала наверняка только это.

Возможно, разумнее будет просто отказаться от поисков. Первое полнолуние уже миновало. До второго полнолуния осталось почти целых две недели. Эльфийке вспомнилась угроза Человекавепря. Действительно ли он явится в Альвенмарк, чтобы найти ее, когда минует второе полнолуние, а она не вернется во дворец из Лунного света? В такое место, как сад Ядэ, он не сунется. Может быть, порвать с Золотым и, как поступил ее сын, довериться милости Темного? Перворожденный наверняка примет ее. Но предательство принесло Гонвалону погибель. Глупо пытаться служить более чем одному небесному змею.

Последние искры костра потухли под черной землей. Она поднялась и, не оборачиваясь к бузине, пошла прочь.

— А ты не думала о том, что Ияли могла солгать тебе? Глупо думать, что духи, которых мы вызываем, всегда говорят только правду.

Ливианна молчала. Она была уверена, что ей не лгали. Это непохоже на Ияли. Если истина была слишком щекотливой, она начинала говорить загадками. Так зачем, же ей лгать? Она была предана Анату, и, если несправедливость, причиненная ее госпоже, откроется, это будет ей только на руку.

— Думаешь, что можешь разгадать мысли детей человеческих? — Голос Махты Нат слабо звучал в ее мыслях. А ведь Ливианна отошла менее чем на сотню шагов. Она поднялась по холму, радуясь, что может покинуть долину. Эльфийка подумала о Длинноруком. Какую роль он играл в заговоре? Пришел только для того, чтобы держать Анату, пока Ишта и Пернатый дрались с Пурпурным? Это слишком просто! И какова была его плата?

Ливианна вспомнила серебряных львов, против которых рядом со звездой альвов в Золотом городе сражалась Бидайн. Это было одно из творений кузнеца. Как сказала Ияли? Они принесли золото, когда победили Пурпурного.

— Альвы всемогущие! — вырвалось у нее. Она поняла, что случилось с небесным змеем. Более того, она уже даже встречалась с Пурпурным! У него была новая голова! Что ж, благодаря призыву решилась хотя бы одна загадка...

Если небесные змеи узнают, что сделали с их братом по гнезду девантары, они не успокоятся, пока не утопят последнего из человеческих богов в его собственной крови. Возможно, Пурпурный мертв, но дети человеческие не прекращают осквернять его тело. И это длится уже много веков!

Родильный дом

Будет ли Темный ждать его? Нодон стоял перед открытой аркой светящихся врат. Лишь шаг отделял его от пирамиды Дыхания Ночи. Он уже видел старую кладку и темноту. Он мог быть повсюду. Истекло ли время изгнания? Перестал ли сердиться повелитель? Он мог бы подождать, пока Темный пришлет ему весточку... Нет! Нодон решительно пересек звезду альвов и вошел внутрь пирамиды. Он должен узнать, как дела у Нандалее и что стало с ее детьми.

С облегчением и некоторым удивлением он увидел, что его никто не ждет. Не было даже газалы в роли посланницы Темного. Эльф нерешительно пошел по извилистым переходам, пока не увидел квадратный кусочек синего неба в конце туннеля.

Нодон вышел из-под камня, и его окутала влажная жара потайного оазиса меж Скал. На миг он застыл на пороге пирамиды, вслушиваясь в крики птиц, наблюдая за безумным полетом мотыльков над вытянутым прудом с кувшинками. В воздухе витало столько ароматов. Были тут и запах тухлой воды, и только что состриженной зелени, и запах переспелых манго, и дым.

Дым?

Он прищурился. Здесь было настолько светло, то он с трудом видел, что происходит под густой листвой деревьев, росших на другой стороне пруда. Когда-то эта потайная долина представляла собой большой сад. Здесь жила почти сотня семей кобольдов. Они боролись с природой, пытаясь спасти сад. Но всякий раз, возвращаясь домой, Нодон видел новые признаки поражения. Сад Яд» постепенно превращался в то, чем был до того, как ему попытались навязать порядок: в джунгли.