Через час, валясь с ног от усталости — перед глазами у меня уже плавали туманные пятна, похожие на грозовые тучи перед ночной бурей, — я все-таки сумел погрузить в машину Кагуэллу и его жену. Потом откачал Дитерлинга — он потерял много крови и был чуть жив. Помню, время от времени я орал от боли.

Рухнув в кресло водителя, я завел двигатель, и машина тронулась. Каждая моя клетка вела неравный бой со сном. Но мне нужно было ехать на юг. Я должен был оказаться как можно дальше отсюда, прежде чем Рейвич бросит в погоню еще один отряд. Именно это он и сделает, когда пройдет срок возвращения первой группы.

До рассвета, казалось, была целая вечность. Когда розоватый свет наконец-то засиял над горизонтом, уже чистым от облаков, мне показалось, что это уже двенадцатый восход. Не знаю, каким образом мне удалось добраться до Дома Рептилий.

Лучше бы мне это не удалось.

Мы навестили трех торговцев змеями, пока не отыскали того, кто был нам нужен.

Да, у него был покупатель — явно не из местных, — который купил столько змей, что торговец смог закрыть лавку до следующего утра. Это произошло вчера. Очевидно, убийство Доминики было запланировано и подготовлено заранее.

По словам торговца, покупатель действительно был вылитый я. Нет, не двойник — но если не присматриваться, то сходство поражало. Он говорил с тем же акцентом, хотя не был столь общителен, как я.

Разумеется, у нас одинаковый акцент. Мы не просто родом с одной планеты — мы оба с Полуострова!

— А женщина, которая была с ним? — спросил я.

Торговец еще ни разу не упомянул о ней, но жест, которым он коснулся кончиков своих нафабренных усов, указывал на то, что вопрос попал в точку.

— Вы начинаете злоупотреблять моим временем, — сказал торговец.

— В этом городе есть хоть что-нибудь, чего нельзя купить? — вздохнул я, протягивая ему банкноту.

Торговец мягко рассмеялся.

— Несомненно. Но только не меня.

— Итак, женщина, — настойчиво произнес я, не спуская глаз с изумрудной змеи, свернувшейся в клетке. — Опишите ее.

— А какой смысл? Они же все на одно лицо.

— Кто это «они»?

Он рассмеялся, на этот раз громче, демонстрируя возмутительность моего невежества.

— Кто-кто… Нищенствующие. Видел одного — считай, повидал всех.

Я в ужасе уставился на торговца.

Я звонил Нищенствующим на другой день после того, как прибыл в Город Бездны. Тогда я искал сестру Амелию, чтобы расспросить ее о Квирренбахе. Но мне довелось лишь полюбоваться на брата Алексея и на синяк у него под глазом. «Она тоже вас разыскивает». Я не придал значения этой фразе. Но теперь она вспыхнула у меня в мозгу, точно осветительная ракета.

С Таннером была сестра Амелия.

Агенты Зебры даже не упомянули о том, что женщина принадлежала к ордену Нищенствующих. Напротив, торговец змеями был в этом уверен. Возможно, я ошибался, и речь шла о разных женщинах. Потом до меня дошло: она исчезала, а потом появлялась уже в новом облике — или преследуя какую-то цель, или не очень уверенно чувствуя себя в очередной новой роли.

Только какую роль она играла во всей этой истории?

После того как меня «разморозили», я открылся ей полностью. Я доверил ей свой разум, пострадавший после многолетнего сна в гибернаторе, позволив лечить себя. И за все время, которое я провел в хосписе, она ни разу не дала мне повода сомневаться, что она всего лишь хороший специалист.

Но насколько она доверяла мне?

Таннер — настоящий — тоже мог пройти через хоспис Айдлвилд, если гнался за мной. Он даже мог прилететь с Окраины Неба на том же корабле — только «проснулся» чуть позже, чем я, а первым, похоже, оживили Рейвича. Но имя «Таннер Мирабель» уже было использовано. Значит, Таннеру пришлось придумать что-то другое. И если он не хотел выдать себя за сумасшедшего, страдающего рассеянностью после размораживания, то с объявлением своего подлинного имени стоило повременить. Лучше всего — ложь во спасение — представиться Нищенствующим кем-то другим.

Чем дальше, тем сложнее… Я старался не думать о том, как все это выглядело в глазах Зебры, Шантерель и всех остальных.

Я не был Таннером Мирабелем.

Я был… кем-то другим.

Кем-то кошмарным, древним, как динозавры, и похожим на них. Кем-то, с чьим существованием не мог смириться мой разум — не мог смириться и не мог полностью игнорировать. Когда Амелия и Нищенствующие оживили меня, я путешествовал под именем Таннера Мирабеля. Во мне жили все его воспоминания и навыки, а главное — я знал, что у меня чрезвычайно важная миссия. У меня не возникало никаких вопросов. Все было как надо.

И все было ложью.

Мы все еще разговаривали с торговцем змеями, когда телефон Зебры снова зазвонил. Его колокольчик почти потерялся в несмолкающем шелесте дождя и шипении рептилий, запертых в клетках. Зебра вытащила телефон и недоверчиво посмотрела на внешний дисплей.

— Вызов на твое имя, Пранский, — сказала Зебра. — Но ты единственный, кому известен этот номер — и ты, если не ошибаюсь, стоишь рядом.

— Советую подумать, прежде чем отвечать, — заметил я. — Конечно, если это тот, о ком я думаю.

Зебра откинула дисплей, как Пандора, открывающая шкатулку — с любопытством и одновременно опасаясь того, что может находиться внутри. Капли дождя текли по экрану, словно неровная колонна хрустальных жучков. Потом Зебра поднесла микрофон к самым губам и что-то спокойно произнесла.

На другом конце линии ответили. Она снова пробормотала пару слов — на этот раз не столь уверенно — и обернулась ко мне.

— Ты был прав, Таннер. Это тебя.

Я взял у нее аппарат. Сколько зла может заключать в себе эта маленькая вещица… И посмотрел на лицо, очень похожее на мое собственное.

— Таннер? — невозмутимо произнес я.

Последовала значительная пауза, затем мужской голос удивленно спросил:

— Ты спрашиваешь или представляешься?

— Хорошая шутка.

— Я должен тебе кое-что сказать, — голос звучал тихо, теряясь в шуме каких-то механизмов. — Не знаю, насколько ты успел разобраться, что к чему.

— Кажется, начинаю понимать.

Снова пауза. Я понял, что Таннер находится не на Йеллоустоуне, а где-то на расстоянии доли световой секунды. Возможно, на низкой орбите или возле пояса обителей, арендуемых Нищенствующими.

— Ладно. Пока не буду называть тебя твоим настоящим именем — боюсь, ты обидишься. Но кое-что я тебе расскажу.

У меня заныла каждая мышца.

— Я прибыл сюда, чтобы сделать работу Таннера Мирабеля, завершить то, что он начал. Для того чтобы убить тебя — так же как ты прибыл сюда, чтобы убить Рейвича. Как тебе такая симметрия?