Я спросил, что произойдет, если смертная казнь не будет вновь введена. Якубович ответил: «Тогда к октябрю с русской армией будет покончено». Я переспросил: «Это означает сепаратный мир?» Якубович на это ответил: «Нет. Это означает, что армия будет сидеть в окопах».

Вошел другой помощник министра, Туманов, и я зачитал обоим «Инструкции немецкому агенту перед отправкой в Россию». Копию этого документа мне прислали из Англии. Когда я дошел до пункта, где рекомендовалось всячески раздувать разногласия между Временным правительством и Советом, Туманов заметил: «Здесь они пропустили еще один пункт: им следует работать и над тем, чтобы создавать разногласия между солдатами и комитетами их представителей; в этом кроется реальная опасность».

Вечером в понедельник 16 июля в Петрограде состоялось первое большевистское восстание.

Главной ударной силой был запасной пулеметный полк, один из четырех сформированных осенью 1916 г. для того, чтобы готовить фронту опытных пулеметчиков. В начале революции 12 марта полк насчитывал 19 тыс. солдат. К 16 июля его численность сократилась до 6–7 тыс., в основном из-за обычного дезертирства. И за все эти месяцы ни одного солдата не было отправлено на фронт. Сразу же после революции полк открыл свое представительство в Народном дворце, после чего четыре недели солдаты отказывались возвращаться в казармы, несмотря на все усилия рабочего Годева, специально направленного Гучковым, в то время военным министром, для того чтобы урезонить солдат.

Как это бывает во всех ненадежных частях, недовольства возглавил прапорщик. На этот раз его фамилия была Семашко. По приказу Керенского в начале июля этот человек был арестован как дезертир, но вскоре освобожден по требованию солдат. На следующий день он повел полк по главным улицам столицы. Участники процессии тащили за собой пулеметы. Правительство ничего не предпринимало, а жители города дрожали от страха.

В воскресенье 15 июля в полку состоялся митинг, событие, как указывалось в газете «Правда», имевшее «огромное значение и встреченное с исключительным энтузиазмом, так как оно отражало рост и укрепление революционного движения». К солдатам обратились двое большевиков, Троцкий (Бронштейн) и Луначарский. Участников митинга в конце концов удалось подвигнуть выразить суровое негодование по поводу несправедливого расформирования, как описывал один из солдат, гвардейского гренадерского полка только за то, что они просто отказались выполнить приказ и отправиться в окопы!

Запасной батальон гренадерского полка, новобранцы которого сумели разложить одну из прекраснейших боевых частей русской армии, согласился принять участие в демонстрации вместе с пулеметчиками.

Большевики всю ночь заседали в доме Кшесинской. Самого Ленина с ними не было, так как он вернулся из Финляндии только 17-го числа.

В понедельник во все части петроградского гарнизона были отправлены делегаты. Солдат приглашали принять участие в вооруженной демонстрации, однако в большинстве случаев на приглашение следовал прямой отказ.

Около девяти утра 1-й пулеметный полк во главе с Семашко, запасной батальон гренадерского полка и примерно тысяча солдат московского запасного батальона прошли маршем на юг через Троицкий мост. В сопровождении толпы вооруженных рабочих они проследовали мимо британского посольства. На улицах демонстранты захватывали все попадавшиеся им навстречу автомобили, на которые устанавливались пулеметы и усаживались вооруженные винтовками с примкнутыми штыками солдаты. Для того чтобы произвести большее впечатление на прохожих, солдаты ехали улегшись на крылья кабин автомобилей. К демонстрантам присоединилась часть запасного батальона Павловского полка, 1, 3, 176 и 180-й запасные батальоны, 6-й запасной саперный батальон, а также 89 и 90-я дружины ополчения.

Наиболее здравомыслящие представители так называемой «милиции» – маскарадного подобия прежней полиции, – созданной в марте, члены которой в день зарабатывали столько, сколько сотрудники старой полиции, действительно обеспечивавшей защиту жизни и собственности людей, зарабатывали в месяц, разошлись по домам. Остальные присоединились к мятежникам.

Толпа разделилась на две группы, одна из которых направилась в западном направлении, к Мариинскому дворцу, где обычно собиралось министерство, а вторая – на восток, к зданию Думы. Надписи на плакатах гласили: «Долой десять министров-капиталистов», «Вся власть Советам». В составлении лозунгов было видно отсутствие воображения, так как некоторые из «министров-капиталистов» отправились в отставку всего несколько часов назад, а исполнительный комитет Совета неустанно повторял, что работает в полном согласии с Временным правительством и не имеет намерения узурпировать власть.

Министерство в этот день не заседало в Мариинском дворце, поэтому западная колонна восставших проследовала к Невскому проспекту, где практичные солдаты сразу же начали грабить магазины.

У здания Думы срочно собрали митинг секции рабочих исполнительного комитета Совета. Она состояла главным образом из большевиков. Зиновьев (Апфельбаум) призвал принять суровые меры против контрреволюционных замыслов буржуазных министров, офицеров Ставки и чиновников министерств. «Контрреволюционная агитация, – провозгласил он, – проводится при участии видных дипломатов союзников. В пригородах Петрограда для достижения контрреволюционных целей размещены казачьи полки, о чем не знает даже Керенский». Каменев (Розенфельд) предложил в резолюции потребовать передачи верховной власти рабочей секции Совета, при этом он не упомянул солдатскую секцию. Представители всех партий, кроме большевиков, от голосования отказались, поэтому резолюция прошла.

Командующий округом генерал Половцев принял все возможные меры. За несколько недель до начала событий он сумел изъять из 1-го пулеметного полка 380 из имевшихся там 800 пулеметов, которые были отправлены на фронт. Из Михайловского артиллерийского училища изъяли снаряды, так что захваченные восставшими пушки оказались для них бесполезны. Вечером в понедельник он собрал в столице восемь эскадронов донских казаков, единственные имевшиеся в округе войска, на которые можно было возложить активную работу. Из казаков был сформирован мобильный резерв, который сосредоточили во дворах в районе Аничкова и Зимнего дворцов. Волынский батальон генерал отправил на охрану здания Думы, «как это было в дни великой революции». Удачная мысль, демонстрирующая, что хотя бы один генерал учился новым методам командования в соответствии со свежими политическими веяниями! Для охраны зданий командования округа был задействован запасной батальон Преображенского полка.

В штабе хранили спокойствие и невозмутимость, несмотря на то что никто из его сотрудников не спал уже три ночи. Сначала у них не было достаточных сил, чтобы попытаться помешать демонстрантам, поэтому приходилось ждать реакции большей части войск гарнизона.

В ночь понедельника в некоторых районах звучала перестрелка, но в ней не участвовали лояльные правительству войска. Автомобиль с восставшими с установленным на нем пулеметом выехал на Невский проспект и, когда некоторые прохожие стали криками выражать свое негодование, открыл стрельбу. Было убито и ранено большое количество посторонних людей, а также около сорока демонстрантов из Павловского полка. Возможно, этот инцидент погасил боевой задор павловцев, потому что, когда примерно в одиннадцать часов ночи я направлялся из посольства в штаб округа, то навстречу мне попались солдаты, возвращавшиеся в свои казармы. На первый взгляд в течение всего дня во вторник 17-го все говорило о том, что город полностью находится под контролем мятежников. Утром генерал Половцев рассказал мне, что из Кронштадта прибыли примерно шесть тысяч человек с колючей проволокой, а когда мы с Рамсденом шли назад к себе на обед через Троицкий мост, навстречу нам попалась толпа черни, ужасающее зрелище с надписями на транспарантах: «За сепаратный мир с Вильгельмом!», «Долой французских и английских капиталистов!».