Обычно страны с большим населением непропорционально бедны. Восемь из 10 имеют годовой доход на душу населения меньше 8000 долларов, а пять из них — меньше 3000 долларов. Богатые страны имеют непропорционально малое население. Семь из 10 населяют меньше 9 миллионов человек, а две из них — меньше 500 000 человек. При этом показателен рост населения. 10 богатых стран имеют очень низкий рост (менее 1 процента в год), а 8 из 10 наиболее населенных стран — очень высокий рост. В двух странах население не растет по прискорбным причинам: в Китае — из-за массово проводимых по указу правительства абортах и в России — из-за катастрофических проблем в сфере здравоохранения. Таким образом, эмпирически опровергается утверждение о том, что более населенное государство более богато.

«Экологические программы являются роскошью, доступной только яппи из богатых стран, они не касаются граждан третьего мира, которые находятся в отчаянном положении и ничего поделать не могут». Эту точку зрения я нередко слышал от яппи из богатых стран, которые знать не знали об опыте стран третьего мира. По моему опыту работы в Индонезии, Папуа — Новой Гвинее, Восточной Африке, Перу и других странах третьего мира я был поражен, насколько их жители хорошо представляют себе последствия таких экологических проблем, как рост населения, гибель лесов, неумеренная добыча рыбы и прочих. Им это было известно, поскольку эти последствия непосредственно сказывались на их жизни, лишая бесплатного дерева для постройки домов, губя почву, поврежденную эрозией, отнимая возможность купить одежду, книги и школьные принадлежности детям. Но часто по приказам коррумпированного правительства лес за их родной деревней все-таки оказывается спиленным, несмотря на бурные протесты, да еще после сопротивления они же сами заключают договоры на лесопильные работы, чтобы добыть денег на следующий год школьного обучения для своих детей. Мои друзья из стран третьего мира, чьи семьи насчитывают от 4 до 8 детей, плакались, что слышали, будто в странах первого мира распространены щадящие противозачаточные средства, и они отчаянно хотели бы получить такие, но не могут, потому что правительство США отказывается финансировать программы по планированию семьи в других странах.

Другая, очень распространенная в богатых странах точка зрения, которая, однако же, редко высказывается в открытую, как политически некорректная, состоит в том, что, дескать, пусть они сами со своими проблемами разбираются, поскольку касается это только их. На самом деле богачи не защищены от экологических проблем. Сильные мира сего так же едят пищу, пьют воду, дышат воздухом, растят (или пытаются зачать) детей, как и самые последние из нас. Хотя проблем с качеством воды они обычно избегают, употребляя бутилированную воду, гораздо труднее для них избежать тех же проблем с пищей и воздухом, которые актуальны для всех. Занимая высокое положение в цепочке питания, где концентрируются токсические вещества, человек испытывает высокий риск потерять способность к продолжению рода под воздействием токсинов. К тому же, как мы выяснили из рассуждений о вождях майя и гренландских норвежцах, богатые люди бывают неспособны обеспечить свои интересы и интересы своих детей, если их общество оказывается в состоянии коллапса. В лучшем случае они могут купить себе привилегию последними умереть от голода. О потреблении в развитых странах и нагрузке на окружающую среду уже говорилось в начале этой главы. Наше неуемное потребление ведет к тому, что первый мир долго не просуществует, даже если бы не было третьего мира, даже если бы он не пытался нас догнать.

«Если экологические проблемы и станут невыносимыми, это случится когда-нибудь в далеком будущем, после моей смерти, с чего мне об этом думать?» Фактически скорость развития любой из дюжины вышеназванных проблем такова, что с ними придется столкнуться уже при жизни ныне живущих молодых людей. У большинства из нас есть дети, ради их безопасного будущего тратим мы большую часть нашего времени и денег. Мы платим за их обучение, одеваем их и кормим, завещаем им имущество, покупаем страховку, делаем все, чтобы они безбедно прожили еще 50 лет. Совершенно бессмысленно делать все это для собственных детей, одновременно губя мир, в котором дети должны эти 50 лет прожить.

Такое парадоксальное поведение я ощутил на себе самом. Я родился в 1937 году, но до рождения детей так и не воспринимал всерьез ни глобальное потепление, ни уничтожение тропических лесов, которое рассчитывается на 2037 год. К тому времени я уже точно умру, поэтому 2037 год казался мне чем-то нереальным. Однако, когда в 1987 году родились мои сыновья-близнецы и когда для нас с женой начались обычные родительские хлопоты о школе, страховке и завещании, меня вдруг осенило: в 2037 году моим мальчишкам будет по 50 лет! Это же мой возраст (в то время)! Вовсе не умозрительная дата. Для чего детям наше имущество, если мир к тому времени рухнет?

Прожив пять лет в Европе вскоре после Второй мировой войны и женившись на девушке из польской семьи с японскими корнями, я видел, что может случиться, когда родители хорошо заботятся о собственных детях, но совсем не заботятся о мире, в котором детям предстоит жить. Родители моих польских, немецких, японских, русских, британских и югославских друзей тоже покупали страховки, составляли завещания и хлопотали о школьном обучении своих детей, как недавно это сделали мы с женой. Некоторые из них были богаты и завещали своим детям немало ценного имущества. Но о мире они заботились плохо, и он низвергся в хаос Второй мировой войны. В результате жизни большинства моих европейских и японских друзей, рожденных в тот же год, что и я, оказались исковерканными. Усыновление, разлука с родителями, разрушенные бомбами дома, изгнание из родной страны, воспоминания о родителях, отравленные войной и концлагерями… Если мы забросим наш мир, события, с которыми придется столкнуться нашим детям, пойдут уже по другому сценарию, но будут не менее грустными.

В этом месте мы остановимся и рассмотрим два оставшиеся утверждения: «Между коллапсировавшими обществами прошлого, такими как остров Пасхи, государства майя и анасази, и современным обществом существует большая разница, поэтому уроки прошлого для нас не годятся». И: «Что могу сделать я, как отдельная личность, когда миром заправляют могучие правительства и богатые корпорации?» В противоположность предыдущим, эти мнения нельзя обсуждать вскользь, они слишком важны. Первому из них я уделю остаток этой главы, а второму — раздел дополнительной литературы.

Настолько ли отчетливы параллели между прошлым и настоящим, чтобы из примеров коллапса на островах Пасхи или Хендерсон, в государствах майя, анасази или в норвежской Гренландии мы могли извлечь уроки, применимые в современном мире? Поначалу критик, указывающий на очевидную разницу, может попытаться возразить: «Глупо полагать, что коллапсы древнего общества могут как-то соотноситься с современностью, тем более с Соединенными Штатами. У всех этих древних людей не было современных технологических преимуществ, которые есть у нас, и поэтому мы можем разрешать наши проблемы экологически-щадящими методами. Древним не повезло, они пострадали от изменения климата. Они вели себя глупо, разрушали свою среду обитания, совершали такие очевидно губительные для среды дела, как вырубка лесов, истребление природных источников белка, они спокойно смотрели, как разрушается почва, они строили города в засушливых местах, а потом страдали от недостатка воды. У их глупых вождей не было книг, они не знали истории, вели разорительные войны, думая только о власти и не заботясь о положении дел дома. Они заселили свои земли голодающими беженцами, когда одно государство за другим коллапсировали, расплачиваясь целыми флотилиями рабов за ресурсы соседнего государства. По всем этим причинам современное общество фундаментально отличается от своих древних предшественников и ничему научиться у них не может. Особенно наши Соединенные Штаты, самая богатая и могущественная страна современного мира с самой продуктивной средой обитания, мудрыми лидерами, сильными союзниками и слабыми, немощными врагами. Ничто из этой древней чепухи для нас не годится».