— Если по каким-либо причинам штаб фронта не сумел своевременно обеспечить армию всем необходимым, то вы должны были настойчиво просить об этом командующего фронтом или, в крайнем случае, обратиться в Ставку. За войска армии и выполнение ими поставленной задачи отвечают прежде всего командарм, командиры корпусов и дивизий.

Я всю войну помнил это указание Маршала Советского Союза Г. К. Жукова и руководствовался им. Между прочим, обращаться в Ставку за какими-либо разъяснениями и помощью — такие мысли мне и в голову тогда не пришли»[528].

Командующий армией, в подчинении которого находилось в этот период более шестидесяти двух тысяч человек, честно признается, что не выполнил всего того, что должен был сделать военачальник на его месте. Из цепочки таких недоработок командного состава на всех уровнях, и в первую очередь фронта, складывались те проблемы, которые и превратили 12 июля в день несбывшихся надежд.

Кстати, вскоре после завершения Курской битвы был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении командующих фронтами и армиями, которые участвовали в ней. Среди награжденных полководческим орденом Кутузова 1-й степени были М. Е. Катуков, П. А Ротмистров, И. М. Чистяков и даже В. Д. Крючёнкин. Единственным из командармов Воронежского Фронта — активных участников оборонительной операции, кто не был удостоен этого полководческого ордена, оказался генерал-лейтенант А. С. Жадов. Впоследствии, другим указом, он был награждён орденом Красного Знамени. Таким образом, Верховный ясно указал на его недоработки и личную ответственность за слабую подготовку войск и неудачный ввод армии в сражении.

О действиях нашей авиации при поддержке наземных войск, особенно в районе Прохоровки, разговор особый. Командованию 2-й ВА не удалось в этот день в полной мере обеспечить прикрытие контрударной группировки двух гвардейских армий, а также нанести чувствительный урон войскам противника, оборонявшимся перед их фронтом. Мало того, 12 июля лётчики генерала С. А. Красовского, особенно штурмовики, систематически наносили бомбоштурмовые удары по войскам почти всех армий, перешедших в наступление. Пушками, эрэсами и кумулятивными бомбами «илы» обрабатывали все подряд: танковые клинья 18-го и 29-го тк, прорывавшиеся к совхозу «Октябрьский», пехоту 95-й гв. сд, сдерживавшую эсэсовцев в излучине, маршевые колонны в тылу, корпусные и дивизионные КП и НП, причем одни и те же районы расположения наших войск попадали под бомбежку собственной авиации по нескольку раз в день. Приведу ряд донесений, обнаруженных в боевых документах.

— 12.11 25 наших самолётов бомбили 11-ю гв. мбр, а в 12.30 произвели налёт ещё 30 самолётов. Имеются жертвы. В ночь на 13 июля У-2 реактивными снарядами подверг бомбёжке части этой же бригады (ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4982, д. 21, л. 6 — 10);

— 12.15. 3 левофланговых Ил-2 из группы 18 штурмовиков сбросили 15 авиабомб и обстреляли из «PC» мотоциклетный батальон 2-го гв. Ттк в районе с. Жимолостное (ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1,д. 3, л. 69; ф. 426, оп. 10753, д. 65, л. 31);

— в 13.00 штурмовики Ил-2 бомбили боевые порядки танковых бригад 29-го тк у совхоза «Октябрьский» (ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л. 136);

— в 15.30 в районе х. Львов наша авиация бомбила двигавшийся на марше 1-й мотострелковый батальон 11-й гв. мбр 5-го гв. Змк. Ранен 1 человек (ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л. 137 обр)

— 17–18 часов штурмовики Ил-2 бомбили боевые порядки 92-й гв. сд. (ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1,д. 2, л. 17);

— 18.20. 22 Ил-2 бомбили и обстреливали штаб 48-го ск в с. Шахово (ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 65, л. 31);

— в 19.00 наша штурмовая авиация бомбила и штурмовала боевые порядки 26-й гв. тбр 2-го гв. Ттк, несмотря на то что сигналы с земли «Свои войска» подавались несколько раз (ЦАМО РФ, ф. 26, оп. 1, д. 18, л. 17 обр);

— 20.30. 6 Ил-2 обстреляли и бомбили расположение штаба 48-го ск в с. Шахово (ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 1, д. 65, л. 31);

— в 20.00 командование 2-го гв. Ттк было вынуждено специальным донесением обратить внимание командования фронтом на то, что в течение дня собственная штурмовая авиация несколько раз бомбила боевые порядки и расположение корпуса и просило принять экстренные меры к недопущению подобного безобразия[529].

Нередко, проводя бомбардировку или штурмовку объектов или участков фронта, летчики не обращали внимания на подававшиеся сигналы своими войсками. Дело доходило до того, что на отдельных участках 69-й А стрелковые подразделения специально не указывали ракетами и полотнищами линию фронта, опасаясь попасть под собственные бомбы. Доведенные до отчаяния, отдельные соединения «отгоняли» свои самолеты огнем стрелкового оружия. Процитирую пункт из приказа командующего 5-й гв. ТА № 0193 от 16 июля 1943 г.:

«4. В 24-й гв. тбр из всех видов стрелкового вооружения 14.07.43 г. велся сильный и беспорядочный огонь по нашим самолетам „Ильюшин-2“, идущим после выполнения задания по штурмовке противника на свои базы. В то время как эти самолеты шли на малых высотах и чётко были видны опознавательные знаки — „Звёзды“»[530].

Это лишь небольшая часть того, что происходило 12 июля, и не только в воздухе. Командующий Воронежским фронтом в одном из своих приказов требовал:

«…Особенно часты случаи ударов авиации по расположению своих войск.

Приказываю:

4. Командующему 2-й воздушной армией проверить качество инструктажа экипажей перед вылетом на боевое задание, знания штабами авиачастей и соединений наземной обстановки»[531].

С подобными проблемами сталкивалось и командование вермахта. Лётчики люфтваффе бомбили свои войска, обстрелы с земли разведывательных самолётов, даже Хе-126, которые по внешнему виду не были похожи ни на один советский самолёт. Но количество этих ЧП в войсках противника было значительно меньше. По крайней мере данных о том, что 8-й ак бомбил по нескольку раз на дню КП 2-го тк СС или 48-го тк, нет. О причинах такой неразберихи уже говорилось выше. Это и отсутствие авианаводчиков, и громоздкая, неэффективная система вызова авиации передовыми соединениями и слабая подготовка экипажей, низкая оперативность штабов армий и фронта при передаче информации о наземной обстановке авиасоединениям, а также элементарная неспособность ряда командиров полков и дивизий 2-й ВА организовать боевые действия собственных частей.

Вместе с тем следует обратить внимание и еще на один немаловажный момент, который отрицательно влиял на действия нашей авиации. Старшие офицеры и генералы в горячке боя, а часто в силу неумения правильно оценить ситуацию, физические возможности летного состава, без учета динамики боя наземных частей отдавали приказ «немедленно», «сейчас же» нанести удар по определенным районам. В результате происходили те чрезвычайные происшествия, о которых говорилось выше. В отчете о действиях 2-й ВА в ходе июльских боев 1943 г. её начальник штаба генерал-майор Качев писал: