— У него нет патронов! — воскликнул Баскомб и громко закричал, повернув голову в дальний конец коридора: — Помогите! Эванс! Джонс! Помогите!

* * *

Свенсон развернулся. Портфель! Он вырвался из хватки Вандаариффа и бросился к портфелю. Его сапоги громыхали по скользкому полированному полу, щиколотка стонала от боли, но он добежал до портфеля, схватил его и бросился назад — к Баскомбу и Граббе. Граббе закричал охранникам, которые наверняка были совсем рядом — за спиной доктора:

— Портфель! Держите портфель! Он не должен уйти с ним! Баскомб уже встал на ноги и бросился вперед, расставив руки, словно преграждая путь Свенсону или хотя бы пытаясь задержать его, пока не подоспеют остальные и не вышибут ему мозги. Никаких дверей, никаких ниш в стенах здесь не было, и Свенсону оставалось только атаковать. Он вспомнил свои университетские дни, студенческие попойки и потасовки. Здоровые они тогда были, могли хоть коня укротить! Но Баскомб был разозлен, вдобавок ему тоже могли вспомниться молодецкие игры юности.

— Остановите его, Роджер… убейте его! — Даже гнев в голосе Граббе сохранял властные нотки.

Прежде чем Баскомб успел схватить его, Свенсон с размаху ударил его по лицу портфелем, и хотя удар этот был скорее унизительным, чем болезненным, но от этого в момент столкновения Баскомб повернул голову. Свенсон выставил вперед плечо, отбрасывая Баскомба назад. Тот попытался ухватить его за плечи, но доктор боднул его, и руки Баскомба соскользнули. Свенсон, хотя и споткнувшись, уже почти прорвался мимо Баскомба, но тот успел обеими руками крепко ухватить его за левую ногу, и доктор, потеряв равновесие, повалился на пол. Свенсон перекатился на спину и увидел Баскомба — тот сидел ссутулившись, с окровавленным лицом. Свенсон поднял ногу и ударил сапогом, целясь в лицо своему врагу. Удар пришелся в предплечье, и оба они взвыли от боли — связки на этой ноге у доктора были растянуты. Еще два болезненных удара, и доктору удалось освободиться.

Но тут подоспели люди в черном — у него не было шансов. Он с трудом поднялся на ноги и увидел — неожиданная удача, — что двое в черном почтительно остановились помочь Граббе и Баскомбу. Подчиняясь внезапному порыву, доктор Свенсон бросился прямо на них, с портфелем в одной руке, а револьвером — в другой. Он услышал протестующий голос Граббе: «Нет, нет! Его! Держите его!» — и крики Баскомба: «Портфель! Портфель!» Но Свенсон уже налетел на них, как раз в тот момент, когда оба повернулись к нему. Ни один из ударов (револьвером и портфелем) не достиг цели, но охранники вынуждены были уворачиваться, и это дало ему немного свободного пространства, в которое доктор сумел проскользнуть, а затем со всех ног пустился по коридору. Они бросились за ним, но, несмотря на охвативший его страх и больную лодыжку, боевой дух Свенсона был на высоте.

Он мчался по коридору, сапоги его скользили по паркету, и каждый шаг доставлял боль. Что имел в виду Граббе, отправляя двух своих людей ждать «на верхушку башни»? Он нахмурился — глядя с дирижабля, он не увидел в Харшморте ничего похожего на башню. Более того, на призыв Баскомба о помощи они появились почти сразу, то есть им для этого не пришлось спускаться с большой высоты. Если только (он завернул за угол и оказался в широком мраморном холле; пол здесь был в черно-белую клетку, как шахматная доска, а на дальней стене — распахнутая металлическая дверь, за которой виднелась темная винтовая лестница) это не была вершина башни, уходящей вниз. Не успев осмыслить увиденное, доктор Свенсон оступился, свалился на пол и заскользил по отполированному полу к дальней стене. Он тряхнул головой и попытался подняться. С него что-то капало… Кровь? Он наступил в большую темную лужу и, упав, размазал ее по всему полу, одежда его с правого бока пропиталась кровью.

Он поднял голову. Два его преследователя появились из дальней двери. И в этот миг из открытой двери башни снова раздался пронзительный механический звук, усиливаясь до такой силы, что, казалось, голова вот-вот расколется. Уши не обманули Свенсона — за механическим звуком был слышен женский визг.

Свенсон изо всей силы запустил пистолетом в своих преследователей и попал одному из них прямо в колено. Человек застонал и отпрянул назад в дверной проем, а пистолет покатился по полу. Второй из охранников бросился за пистолетом и схватил его, а Свенсон тем временем ринулся к единственной другой двери и побежал по широкому коридору, ведущему от башни (меньше всего хотелось ему приближаться к источнику крика). Свенсон слышал щелчки бойка по пустым гнездам барабана у себя за спиной, а потом раздраженный вскрик, когда ему опять удалось оторваться от преследователей. Он завернул за угол и оказался в еще одном небольшом холле с дверями по обе стороны. Быстро и бесшумно доктор Свенсон проскользнул через дверь и придержал ее за собой, стараясь нигде не оставить следов крови. Он оказался в одном из кухонных помещений. Мимо бочонков и шкафов доктор направился к противоположной двери. Когда он добрался до нее, она открылась, а он успел встать за нее и прижаться к стене, так что его не было видно из комнаты. Мгновение спустя дальняя дверь, в которую он только что вошел, распахнулась, и он услышал голос своего преследователя:

— Сюда кто-нибудь заходил?

— Когда? — раздался хриплый голос всего в нескольких дюймах от того места, где прятался доктор.

— Только что. Костлявый такой, иностранец, весь в крови.

— Нет, сюда не входил. Здесь что — разве есть кровь?

Последовала пауза, во время которой было слышно только шарканье ног — двое в комнате осматривали пол вокруг. Тот, что стоял рядом с ним, оперся на дверь, и Свенсону пришлось еще больше вжаться в стену.

— Не знаю, куда еще он мог задеваться, — пробормотал человек из коридора.

— С другой стороны дверь в охотничий зал. Там полно оружия.

— Черт его возьми, — прошипел преследователь, и Свенсон с облегчением услышал, как дверь закрылась, качнувшись на петлях.

Мгновение спустя он услышал, как открывается шкафчик, потом раздались какие-то звуки, будто рассыпают гравий. А потом человек сразу же вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Свенсон испустил еще один вздох облегчения.

* * *

Он посмотрел на стену. Она была вся в крови, после того как он прижимался к ней. Поделать с этим он ничего не мог… Может быть, здесь найдется что-нибудь выпить, подумал он. Опасность по-прежнему грозила ему: враги и с одной, и с другой стороны были от него всего в нескольких шагах, но это состояние уже становилось для него привычным. Что там было еще — гравий? Любопытство одолело Свенсона, и он подошел к самому большому из шкафов (в нем вполне можно было встать в полный рост), в который, как ему показалось, и залезал ушедший человек. Он открыл дверцу и поморщился — холодный воздух изнутри обжег его лицо. Это был никакой не гравий — лед. Мешок колотого льда был высыпан на тело герцога Сталмерского, который в жутком виде (с посиневшей кожей и полуоткрытыми черепашьими глазами) лежал в металлической ванне.

Зачем они сохраняли его? Что собирался сделать с ним Лоренц — вернуть к жизни? Что за нелепица. Две пули — одна прямо в сердце — должны были сделать свое дело, к тому же прошло немало времени, кровь остыла, и кровопотери были велики, конечности застыли… Что же тут замышляется? Свенсон вдруг почувствовал позыв достать нож и окончательно раскромсать тело (может быть, вскрыть шейную вену?), чтобы разрушить планы Лоренца, но такие действия показались ему недостойными. Не имея на то никаких конкретных оснований, он не мог глумиться над трупом.