Летом 2014 г. на онлайн-торгах, устроенных вполне реальным аукционным домом Phillips и виртуальным домом Paddle8, за 6 тыс. ф. ст. была продана картина «Under the Inf uence» (или «Под влиянием») художника из Амстердама Йонаса Лунда. Событие в аукционной сфере, казалось бы, незначительное по своим финансовым результатам; да и имя совсем еще молодого художника едва ли могло привлечь к нему внимание журналистов и серьезных коллекционеров. Однако продажа именно этого лота интересна с двух точек зрения – она лишний раз подтверждает художественные предпочтения основной массы клиентов аукционных домов и свидетельствует о важной тенденции, которую можно наблюдать на рынке искусства в целом и в особенности в аукционном бизнесе.

Работа Лунда представляла собой композицию из разноцветных пятен – желтых, красных, голубых, – спонтанно разбросанных по холсту, покрытому интенсивной синей краской. На ум тут же приходит запатентованный Ивом Кляйном синий цвет – и эта ассоциация не случайна, более того, она ведет нас в нужном направлении. Дело в том, что за декоративной картинкой кроется кропотливая статистическая работа художника, одержимого сбором информации, анализом баз данных, составлением рейтингов и хитроумных алгоритмов, которые позволяют отобразить визуальными средствами структуру современного мира искусства и механизмы его действия. Так и упомянутая работа сделана по четко разработанному алгоритму. Лунд собрал информацию о лотах, наиболее удачно проданных на аукционе Phillips Under the Inf uence в марте 2014 г. На нем были представлены сравнительно недорогие работы стоимостью до 150 тыс. долл.; среди авторов было много не слишком известных, только вступивших на территорию арт-рынка. Знаменитости в каталоге тоже были, но «выступали» с недорогими работами – такие покупают либо жертвы «бренда», связанного с именем художника, у которых нет денег на его произведения первого ряда, либо специалисты, которым интересны даже самые незначительные нюансы его творчества. Среди подобных лотов был ранний коллаж японки Яёи Кусама[33], проданный за 23 тыс. долл. (в то время как рекордные цены ее работ составляют несколько миллионов); рисунки и объекты Криса Офили, некогда скандально известного художника, причисляемого к группе YBA (эти лоты «ушли» в пределах 10–25 тыс. долл.).

В числе проданных работ было много живописи или настенных рельефов; ярких абстракций или экспрессивных фигуративных холстов, рисунков с веселыми мультяшными персонажами, эффектной графики и небольших объектов. Лунд, которого пригласили поучаствовать в следующем аукционе Phillips, проводящемся совместно с Paddle8, проанализировал характерные черты топ-лотов мартовских торгов: какого они размера, какие в них преобладают цвета, что за композицию предпочли покупатели, абстракция это или фигуративная работа – и, конечно, способ исполнения: масляные или акриловые краски, печать, рисунок, фотография и т. д. На основе всех этих данных художник составил подробную инструкцию «сборки» работы, которая демонстрировала бы усредненный, среднестатистический образ коммерчески востребованного произведения. Неудивительно, что художнику, который привык заниматься цифровым искусством, пришлось взяться за кисть – декоративные, абстрактные композиции, хорошо вписывающиеся в интерьер, по-прежнему среди лидеров аукционных торгов.

Действительно, само устройство торгов не позволяет аукционным домам, в отличие от ярмарок, продавать крупноформатные объекты, видео или инсталляции. Это неоправданный риск – на торгах сделка должна совершиться в течение нескольких минут, она происходит на глазах у всех и ее результаты оказываются открыты публике. Если покупатель не найден, то о провале узнают все, и это может иметь негативные последствия как для продавца, так и для художника. К авторам, чьи работы систематически не продаются, аукционные дома быстро теряют интерес. В этом кроется фундаментальное различие между галерей и аукционом – первая настраивается на постепенную работу, умалчивает о неудачах, чтобы не испортить репутацию ни себе, ни «своему» автору; второй нацелен лишь на успешные сделки, поскольку неудачу нельзя будет скрыть.

Именно поэтому пространство для «кураторского» маневра у аукционных домов гораздо меньше, чем у ярмарок. Сама логика аукциона вынуждает подбирать работы таким образом, чтобы их было легко продать разношерстной публике, которую притягивают современные торги. Именно поэтому в каталогах успешных торгов чаще всего фигурируют одни и те же имена, и никого не смущает, что два или три важных аукциона современного искусства, проходящих с разницей в один день, предлагают практически идентичный набор авторов. Разница лишь в деталях – одному аукциону удалось заполучить более значимое произведение, зато другому досталась работа из более известного собрания. Однообразность, приносящая прибыль, важнее эксперимента и желания более объективно отразить специфику современного искусства. Однако и в аукционной сфере, испытывающей напряжение после кризиса 2008 г. и заинтересованной в лояльности новых клиентов, начались перемены, цель которых – придать изюминку каждым конкретным торгам. И кураторские тактики здесь пришлись как нельзя кстати.

Довольно быстро стало понятно, что покупатели готовы платить не только за качество (подчас и вовсе не за него), а за историю, которая окружает то или иное произведение искусства. Доказательства тому несложно найти в истории аукционных домов – в 1996 г. с оглушительным успехом (34,5 млн долл. против ожидаемых 4,6) на Sotheby’s были проданы личные вещи Жаклин Кеннеди – книги, предметы мебели, украшения, рисунки художников, с которыми дружила первая леди, ручки, скатерти и покрывала – словом, вовсе не примечательные по сути предметы. Однако тот факт, что ими пользовалась Кеннеди, превратил их в коллекционные редкости с особым статусом: ручка была продана за 4 тыс. долл., крошечный рисунок Жаклин Дюэм – за 18 тыс. долл. (при эстимейте всего в 500–700 долл.), два рисунка близкого друга семейства Кеннеди Уильяма Уолтона, оцененные в пределах тысячи долларов, «ушли» за 30 и 35 тыс. Дилеры и эксперты в один голос объясняли успех аукциона «фактором Кеннеди», который сыграл роль своего рода добавленной стоимости.

В полную силу потенциал этого фактора проявился в посткризисное время, когда рутинные торги современного искусства, живописи импрессионистов и модернистов и старых мастеров не приносили аукционным домам прежних прибылей. Так, в 2009 г., в момент наибольшего падения заработков, Christie’s объявил о сокращении 300 рабочих мест и в том же году провел одни из самых запоминающихся торгов – трехдневную распродажу произведений искусства из собрания модельера Ив Сен-Лорана и его спутника Пьера Берже. На фоне невыразительных итогов других аукционов этот принес больше 443 тыс. долл. На работы Мондриана, Матисса и Бранкузи были установлены ценовые рекорды, а самым впечатляющим итогом стали 28 млн долл. за кресло Dragon ирландского дизайнера начала XX в. Эйлин Грей. Эксперты аукционного дома оценили его всего в 2,6–3,8 млн долл. В 2011 г. в Christie’s снова сделали ставку на громкое имя владельца распродаваемых лотов и выставили на продажу украшения, произведения искусства и наряды Элизабет Тейлор, которые в общей сложности принесли аукционному дому почти 157 млн долл. Торги стали знаковыми, определив развитие рынка на ближайшие годы, – это был первый крупный аукцион, прошедший в режиме онлайн (все лоты были проданы, включая 26 лотов стоимостью выше миллиона).