— Как это, на хрен, произошло? Мы вроде нормально поставили. Поволокут нас теперь по кочкам и корягам. Батя чуть дубаря не врезал.

Игорь тронул его за плечо, и Александр резко обернулся, рявкнув:

— Ну, чего! — Увидев револьвер, он замолчал.

— Давайте лишенцы, объясняйте, зачем хотели угробить отца Василия? — ласково сказала я, стараясь, чтоб во взгляде была сталь.

— Мы леса затащили на крышу, поставили и присели отдохнуть, а они возьми и свались, наверное, ветер, — суетливо стал объяснять Игорь, поднял, жестикулируя, руки, заметил, что держит в руках бутылку, и поспешил спрятать ее за спину.

— Че ты перед шалашней колешься, баклан, — зарычал на него Александр со свирепым лицом. — Кто она такая? Какая-то простячка с волыной.

— Так-так, что за ругань? — зычно спросил отец Василий, появляясь за моей спиной. — Евгения, немедленно уберите оружие.

Священник прошел вперед и полюбопытствовал у мужчин, почему леса едва не снесли ему голову. Александр с Игорем кинулись объяснять наперебой, что все вышло случайно. Когда леса упали, их даже рядом не было. Будто бы они присели отдохнуть на другой стороне крыши.

— Это что? Уж не церковное ли вино? — грозно спросил отец Василий, выхватив из кармана псаломщика бутылку.

— Бес попутал, батюшка! Не по своей воле, — заревел в голос Игорь и бросился перед отцом Василием на колени, вцепился ему в рясу, попытался поцеловать край одежд.

— Евгения Максимовна, не буду вас задерживать, — обратился священник ко мне. — Занимайтесь своими делами, а здесь мы сами разберемся. Имел место несчастный случай, объяснимый слабым духом некоторых находящихся среди нас, также их пристрастием к спиртному.

Я подумала и пришла к выводу, что батюшка, по-видимому, прав. Оставив их на крыше, я спустилась вниз, подхватила свою сумку и, насвистывая, пошла к воротам. Вышла через калитку на улицу и осмотрелась: ничего подозрительного. Жарко пекло клонящееся к горизонту солнце. Редкие прохожие брели по улице с озабоченными лицами. На хромированных деталях припаркованных вдоль бордюра машин играли яркие блики. Исследуя незаметно для окружающих улицу, я сняла «Фольксваген» с сигнализации, открыла дверцу, бросила на сиденье сумку, села за руль и завела двигатель. На душе было как-то неспокойно, однако непонятно отчего. Возможно, несчастный случай взбудоражил мне нервы. Вдруг это не случайность? Выруливая, я успокоила себя мыслью, что ни одна улика не указывала на наличие умысла в действиях горе-мастеровых. Хладнокровные убийцы обычно стараются скрыться с места преступления, а не пялятся тупо на дело своих рук.

Минут пятнадцать я покружила по городу, убеждаясь, что за мной нет хвоста, затем направила машину к Тарасову.

Напрасные надежды. Праздник в доме отца Глеба не прекращался никогда. Вновь вереница машин при входе, даже больше вчерашней. В окнах свет. Музыка. Было трудно расслышать, но я решила, что это шансон, вывернула руль, развернулась и поехала в обратную сторону, спрашивая себя: «Может ли помешать выполнению моих планов какая-то пьянка в бандитском шалмане?» Тут же пришел ответ: конечно же, нет. Негоже откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. И пусть лучше не стоят на моем пути, иначе им придется горько пожалеть.

Машину я оставила на соседней улице. Облаченная в черный обтягивающий костюм, маску с прорезями для глаз, я легко перемахнула через забор и, крадучись в темноте, стала пробираться огородами к дому настоятеля. Дул сильный ветер. Шелестела листва. Какие-то скрипы, постукивания со стороны жилых построек. Если где и были собаки, то они меня не почувствовали и не услышали из-за завываний ветра.

Я перемахнула через ограду усадьбы отца Глеба и погрузилась в настоящие джунгли нехоженого сада. Иные кусты лебеды были на две головы выше моего роста. На перчатки и одежду нацеплялись репьи. Пришлось сделать остановку, чтобы собрать их. Затем я возобновила движение. Пересекла дорожку, нырнула в бурьян под окнами и затаилась прислушиваясь. На углу дома курила парочка громил. Мои ноздри уловили запах марихуаны — хороша же у настоятеля охрана, ничего не скажешь. Ушей достигал их приглушенный говор. Громилы обсуждали, как, кого да в каких позах они в недавнем времени поимели. Накурившись и исчерпав темы для беседы, охранники ушли. Дождавшись, когда их шаги стихнут, я привстала, аккуратно заглянула в не полностью занавешенное окно и тут же спряталась обратно. За столом в большой, богато обставленной комнате было слишком много людей, и меня могли заметить. Но ничего, я готова ко всему. Сняв с плеча сумку, я достала из нее микрофон в виде засохшей мухи, быстрым движением закрепила его на москитной сетке окна. Затем вставила в ухо наушник-горошину и, включив передатчик, отрегулировала громкость. Пока гости не разойдутся, послушаю их разговоры. Вдруг узнаю что путное, не сиднем же сидеть. Из сумки же я вытащила телекамеру с устройством автоматического управления на полуметровом телескопическом подвижном усе, напоминающую эндоскоп, достала коммуникатор — гибрид сотового телефона и мини-компьютера с небольшим жидкокристаллическим экраном — подобными сейчас начинали оснащать подразделения МВД и ГАИ, а у меня хитрый приборчик стоял на вооружении уже почти год — и вывела сигналы от мини-камеры и микрофона на коммуникатор, чтоб, если что, записать на память особо пикантные моменты. Судя по размаху празднества — недостатка в материале не будет, главное, хватило бы памяти. В случае чего у меня имелись сменные носители.

Медленно я подняла камеру перед окном и заглянула внутрь, наблюдая за происходящим в комнате на экране коммуникатора. За столом по центру сидел отец Глеб в мирской одежде. Рубаха расстегнута до пупа, на шее — массивный золотой крест.

По красному лицу священника и глазам, совершенно спрятавшимся в набрякших веках, я поняла, что человек, называвший себя священнослужителем, успел солидно набраться. Рядом с отцом Глебом сидел мрачный Бубен, не в пример священнику трезвый.

Вокруг куча осоловелых бандитских рож, вперемешку с лицами проституток. Какая-то рыжая девица, спотыкаясь и падая, влезла на стол и стала танцевать, сделала попытку устроить стриптиз, но не удержалась и свалилась на гостей. Тощий тип в черной майке, открывавшей его наколки, приблизившись к окну, достал флакончик с белым порошком и освежил себя понюшкой.

Проститутки за столом не были столь стеснительны, как тощий. Разложив причиндалы на столе, они с наслаждением вдыхали дорожки порошка, запивая его вином. Смуглый с черными кудрями бандит в белой футболке демонстрировал всем владение охотничьим ножом — положил ладонь с растопыренными пальцами на стол и вонзал острие зазубренного лезвия в столешницу, постепенно наращивая темп.

Колоритные картинки, ничего не скажешь. Скандал гарантирован, одна беда — не получалось записать ни одного осмысленного диалога. Только пьяные выкрики. Для прессы и патриархии запись то что надо, а вот для милиции практически бесполезна. При умелом адвокате можно отбрехаться от всего. Например, скажут, что нюхали не наркотики, а сахарную пудру, что у них по вечерам клуб любителей сахарной пудры. Надо их простимулировать, чтоб разговоры потекли в нужном русле.