Мистер Дж. Л. Б. Матекони обожал ее визиты. Они беседовали о Мочуди или о политике, просто обменивались дневными новостями. Он сообщал, у кого сломалась машина и что именно вышло из строя, кто сегодня покупал бензин и куда направлялся.

В тот день они говорили о финансах, о том, как наладить выгодное дело.

— Главная проблема — расходы на персонал, — говорил мистер Дж. Л. Б. Матекони. — Видите тех двух парней под машиной? Вы даже не можете себе представить, во сколько они мне обходятся. Зарплата, налоги, страховка на случай, если эта машина вдруг свалится им на голову. В итоге у меня каждый день остается одна-две пула. Изредка чуть больше.

— Но вы хотя бы не несете убытков! — воскликнула мма Рамотсве. — Я в первый же месяц потеряла тридцать пула. Боюсь, что дальше будет хуже.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони вздохнул.

— Персонал стоит денег, — сказал он. — Эта ваша секретарша… в больших очках. Вот на нее-то и уходят деньги.

Мма Рамотсве кивнула.

— Я знаю, — согласилась она. — Но в офисе должна быть секретарша. Без секретарши я никуда не могла бы отлучиться. Не могла бы зайти к вам поболтать. Не могла бы ходить по магазинам.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони взял свою кружку.

— Тогда вам нужно расширить практику, — сказал он. — Распутать парочку сложных дел. Найти богатых клиентов.

— Богатых клиентов?

— Ну да. Кого-нибудь вроде… вроде мистера Патела.

— Зачем ему частный детектив?

— У богачей свои проблемы, — ответил мистер Дж. Л. Б. Матекони. — С ними всякое бывает.

Они немного помолчали, глядя, как молодые механики снимают колесо с машины.

— Бестолковые ребята, — заметил мистер Дж. Л. Б. Матекони. — Им вовсе не нужно это делать.

— Вот что меня беспокоит, — сказала мма Рамотсве. — Вчера я получила письмо. Оно меня очень огорчило, я даже засомневалась, стоит ли мне быть частным детективом.

И она рассказала об исчезнувшем мальчике и ощущении собственного бессилия.

— Я ничем не могу помочь отцу, — сказала она. — Я не волшебница. Но мне его безумно жаль. Он думает, что его сын свалился в яму в буше или что его растерзали звери. Как может отец это вынести?

Мистер Дж. Л. Б. Матекони хмыкнул.

— Я читал об этом в газете, — сказал он. — Читал о поисках. И с самого начала знал, что никакой надежды нет.

— Почему? — спросила мма Рамотсве.

Несколько секунд мистер Дж. Л. Б. Матекони молчал. Мма Рамотсве смотрела то на него, то в окно у него за спиной. Там росло терновое дерево, его крохотные серо-зеленые листочки от жары сложились пополам, пустое небо над ним выцвело почти до белизны. Пахло пылью.

— Потому что мальчика нет в живых, — сказал мистер Дж. Л. Б. Матекони, чертя воображаемую фигуру в воздухе. — Его растерзали не звери, во всяком случае, не простые звери. Скорее всего, это сделал сантавана или токолоси. Я уверен.

Мма Рамотсве молчала. Она представила себе отца — отца убитого мальчика — и на мгновение вспомнила тот страшный день в больнице Мочуди, когда сестра подошла к ней, поправляя халат, и она увидела, что та плачет. Когда теряешь ребенка, рушится мир. Он никогда уже не станет прежним. Гаснут звезды на небе. Меркнет луна. Умолкают голоса птиц.

— Почему вы решили, что он мертв? — спросила она. — Быть может, он потерялся и…

Мистер Дж. Л. Б. Матекони покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Этот мальчик попал в руки колдунам. И его убили.

Она опустила пустую кружку на стол. В гараже из-под машины с громким лязганьем вытащили домкрат.

Мма Рамотсве посмотрела на своего друга. О таких вещах обычно не говорят. Они вселяют страх даже в самых отважных. Это табу.

— Отчего вы так уверены?

Мистер Дж. Л. Б. Матекони улыбнулся.

— Бросьте, мма Рамотсве. Вы не хуже меня знаете, что это так. Мы не любим об этом говорить, верно? Мы, африканцы, мучительно стыдимся этого. Мы знаем, что это происходит, но делаем вид, что все в порядке. Мы прекрасно знаем, что бывает с исчезнувшими детьми. Прекрасно знаем.

Она подняла на него глаза. Разумеется, он говорит правду, потому что он добрый и правдивый человек. И он, вероятно, прав. Хотя большинству людей нравится предлагать другие, более невинные объяснения того, что случилось с исчезнувшим мальчиком, вероятнее всего, случилось именно то, о чем сказал мистер Дж. Л. Б. Матекони. Мальчика похитил колдун и убил для своих амулетов. Здесь, в Ботсване, в конце двадцатого века, после всех перемен, благодаря которым Ботсвана стала современной страной. И вот под гордым флагом этой страны из темной глубины прозвучал зловещий зов. Маленький мальчик убит из-за того, что какой-то влиятельный человек заказал колдуну амулет, придающий силу.

Она опустила глаза.

— Возможно, вы правы, — произнесла она. — Этот бедный мальчик…

— Конечно, прав, — сказал мистер Дж. Л. Б. Матекони. — Иначе зачем несчастному отцу писать вам письмо? Полиция не желает знать, как и почему это случилось. Они боятся. Каждый из них. Боятся так же, как я и те два парня, которые лежат под машиной. Боятся, мма Рамотсве. За свою жизнь. Каждый из нас — быть может, даже вы.

В тот вечер мма Рамотсве отправилась спать в десять, на полчаса позже обычного. Она иногда любила полежать в постели, включив лампу, и почитать журнал. Но сегодня журнал выскользнул у нее из рук, несмотря на все ее попытки не поддаться сну.

Она выключила свет и шепотом прочла молитву, хотя в доме никого не было. Молитва всегда была одной и той же: за упокоение души ее отца Обэда, за Ботсвану, за то, чтобы выпал дождь и сделал траву сочной, а скот — тучным, и за младенца — теперь он в безопасности, на небесах.

На исходе ночи она в ужасе проснулась — сердце гулко билось, во рту пересохло. Она приподнялась и потянулась к выключателю: света не было. Откинув простыню — в жару одеяло бывает лишним, — она осторожно встала с кровати.

Свет в коридоре тоже не горел, на кухонный пол от луны легли причудливые тени. Мма Рамотсве выглянула в темное окно. Ни огонька. Электричество отключили во всем городе.

Открыв заднюю дверь, она босиком вышла во двор. Город погрузился во мрак, неясно темнели деревья, шевелились тени.

— Мма Рамотсве!

Она оцепенела от ужаса. Кто-то стоял во дворе, наблюдая за ней. Кто-то окликнул ее по имени.

Она хотела ответить, но не смогла издать ни звука. К тому же это было небезопасно. Она попятилась и медленно, дюйм за дюймом, вернулась на кухню. Оказавшись внутри, она быстро захлопнула дверь и потянулась к замку. Не успела она повернуть ключ, как дали электричество, и кухню залил свет. Заработал холодильник. Замигали часы на плите — 3:04, 3:04.

В Ботсване было три необыкновенных дома, и мма Рамотсве испытала некоторую гордость после того, как ее пригласили в два из них. Самым известным из всех был Моколоди — хаотичное здание в виде замка, воздвигнутое посреди буша к югу от Габороне. Перед ним возвышались две башни с воротами, на которых сидели чугунные птицы-носороги. Этот дом, наверное, самый большой в Ботсване, конечно, поражал больше, чем Факади-хаус, стоявший севернее и, на взгляд мма Рамотсве, слишком близко к накопителям сточных вод. Такое соседство, впрочем, искупалось тем, что к накопителям слеталось множество водоплавающих птиц, и с веранды Факади-хауса можно было любоваться тем, как в мутную зеленую воду опускаются фламинго. Но если ветер дул не в ту сторону — что случалось довольно часто, — наслаждаться этим зрелищем было затруднительно.