– Но, черт побери, – не выдержала Анника Карлссон. – Поведай, наконец, что она сказала.

«Сейчас, парень, берегись, – подумал Бекстрём. – Карлссон слишком разозлилась, скоро она переломает руки и ноги малышу Стигсону».

– Конечно, конечно, – сказал Стигсон, и у него внезапно порозовели щеки. Он нервно перелистал свои бумаги и продолжил читать: – «Свидетельница Бритт Мария Андерссон сообщает в данной связи следующее. Около десяти часов в среду вечером госпожа Холмберг позвонила госпоже Андерссон и попросила помочь урезонить соседа Даниэльссона. Госпожа Андерссон спустилась к Даниэльссону и позвонила ему в дверь. Даниэльссон открыл, и он явно выглядел пьяным. Она сказала ему успокоиться и пригрозила, если он не сделает этого, позвонить в полицию. Даниэльссон извинился, а потом закрыл дверь своей квартиры. Госпожа Андерссон постояла пару минут перед ней и послушала, но, когда проигрыватель выключили, она на лифте поднялась к себе. Примерно через четверть часа Даниэльссон позвонил госпоже Андерссон на домашний телефон. Он наорал на нее и вел себя крайне нагло. Заявил, что она лезет не в свое дело. Когда он положил трубку, по оценке госпожи Андерссон, на часах было примерно половина одиннадцатого вечера».

– Здесь вроде все сходится, – сказал Альм. – Перед нашей встречей мне передали первые телефонные распечатки. Согласной той, которая касается телефона нашей жертвы (соседей по дому я еще не получил), Даниэльссон звонил со своего домашнего телефона на другой стационарный аппарат в двадцать два двадцать семь. Около одиннадцати то есть. Дай-ка мне протокол допроса Андерссон, – попросил он.

– Ради бога. – Стигсон передал Альму лист формата А4.

– Да, – сказал Альм и кивнул, быстро бросив взгляд на полученную бумагу. Это домашний номер Андерссон. Последний телефонный разговор Даниэльссона вообще.

«Поскольку его потом забил до смерти и ограбил просто рубаха-парень Ролле Столхаммер», – подумал Бекстрём, с трудом скрыв свой восторг.

– Есть еще одно дело, которое немного беспокоит меня. Пожалуй, лучше сообщить о нем сейчас, пока я не забыл, – сказал Альм.

– Да, так, пожалуй, надежнее всего, – заметил Бекстрём и улыбнулся дружелюбно.

– Разбираясь со Столхаммером, я заметил, что он живет на Иерневегсгатан в Сундбюберге. Это всего лишь в ста метрах от Экенсбергсгатан, где поляк нашел дождевик и все другое, тапки и перчатки. Находится прямо по пути, скажем так. Если идти ближайшей дорогой от Хасселстиген к Иерневегсгатан, мы пересекаем Экенсбергсгатан примерно в том месте, где поляк нашел одежду.

– Вот как. – Бекстрём улыбнулся хитро. – Кто бы мог поверить в подобное о старом наставнике молодежи? Послушай, Стигсон, – продолжил он. – Эта женщина, Андерссон. Она не видела, кто был гостем Даниэльссона? Или ты забыл спросить ее при мысли обо всем ином?

– Нет. Понятно, я спросил об этом, – сказал Стигсон нервно и скосился на инспектора Аннику Карлссон. – Само собой. Нет. Она не видела, с кем он был. Но, когда она разговаривала с Даниэльссоном, слышала, что кто-то находится в гостиной. Однако не входила в квартиру, поэтому и не видела, кто именно там был.

– Я подумал об одном деле, – сказал Бекстрём и посмотрел на Альма.

– Да?

– Ты говоришь, многие старые друзья Даниэльссона дали знать о себе, как только услышали, что его убили.

– Да.

– Но не Роланд Столхаммер?

– Нет, – подтвердил Альм. – Он так и не позвонил.

– А наверное, ему, как никому, следовало это сделать? Старый полицейский и все такое… Сидел и пил с жертвой перед тем, как ее убили, – констатировал Бекстрём довольно.

– Да, это меня тоже беспокоит, если тебе интересно, – сообщил Альм. – Допустим, он знает об убийстве Даниэльссона, но то, что он находился там в тот вечер, точно ведь нам неизвестно, несмотря на утверждения Гегурры Кучера. В таком случае это просто ужасно беспокоит меня.

– Мм-хм. – Бекстрём кивнул задумчиво.

«Интересно, успею я наградить себя маленьким пылесосом и кофейным пирожным со взбитыми сливками», – подумал он.

– Что думаете, если мы прервемся и немного разомнем ноги, кстати? – спросил Бекстрём и посмотрел на часы. – На пятнадцать минут?

«Едва ли подходящее время для клизмы», – подумал он, когда коллега Карлссон сразу же выскочила из комнаты.

Ни у кого не нашлось возражений.

«Ага, да, – подумал Бекстрём, когда он и его помощники снова расселись по своим местам. – Остается просто завязать мешок без суеты и спешки».

– Ты, Надя, – сказал он и дружелюбно кивнул Наде Хегберг, – выяснила еще что-нибудь о нашей жертве?

Почти все необходимое, если верить Наде Хегберг. За исключением старой фирмы Даниэльссона, ей она собиралась заняться в выходные. Кроме того, похоже, существовала банковская ячейка, которую она еще не нашла. Ключи подходили к тем ячейкам, что имелись в офисе Коммерческого банка на Валхаллавеген в Стокгольме, и пока на том все застопорилось. Просто по данным банка, ни Даниэльссон, ни его фирма не арендовали у них ячейку. Ее номер также нельзя было установить по ключам, а поскольку только данный офис располагал сотнями ячеек, задачка получилась отнюдь не тривиальной.

– Банк и я работаем над этим вопросом, – сказала Надя Хегберг. – Все будет в порядке.

Однако ей уже удалось разобраться со всеми стопками бумаг, которые эксперты нашли в квартире Даниэльссона.

– Их масса, – сказала Надя. – Выигрышные купоны с Солваллы на сумму более чем полмиллиона, квитанции такси, ресторанные счета и куча платежек, касающихся покупки офисной мебели для малярной фирмы, расположенной в складском помещении во Флемингсберге к югу от города. Всего речь идет о платежках более чем на один миллион, и все они датируются последними месяцами.

– Этот идиот, похоже, был дока в лошадях, – заметил Бекстрём, слушая вполуха. «Ничего себе, полмиллиона за несколько месяцев!»

– В это я ни на секунду не поверю. – Надя покачала головой. – Играть на бегах – пустой номер. При определенной доле удачи и некоторых знаниях о лошадях можно, пожалуй, держаться на плаву довольно долго. Он просто торговал выигрышными купонами. Ничего более сложного, и часть из них наверняка были его собственные. Он продает их кому-то, кто должен объяснить налоговикам, как сумел купить новый «мерседес», пусть у него нет никаких доходов. То же самое с другими бумагами. Он продавал их лицам, которые с их помощью мухлевали с расходами в разных ситуациях. Необходимыми контактами он, скорее всего, обзавелся, когда работал финансовым экспертом и ревизором, и никаких особых знаний для этого не требовалось.

«Хотя это лучше, чем собирать пустые бутылки, как все другие старые алкаши», – пришел к выводу Бекстрём.

– Извините, – сказал Альм, поскольку в тот момент зазвонил его мобильный. – Альм, – буркнул он, а потом он главным образом слушал и хмыкал одобрительно пару минут, в то время как Бекстрём все мрачнее смотрел на него. – Извините, – повторил Альм, закончив разговор.