Особенность российского авторитаризма: сначала верховное начальство медлит, не желая отпускать от себя решение, – а затем вдруг не контролирует каскад низовых эксцессов. Кто управляет присвоенным суверенитетом? Иногда катастрофичные решения, грозящие casus belli для РФ, бездумно принимаются на низовом уровне. (В украинских делах с 2014 года или в деле об английских отравлениях в 2018-м.) Кто и на сколь низком уровне принял решение о транспортировке боевого ОВ пассажирским рейсом «Аэрофлота»? Скорее всего, это было определено исполнителями как техническая деталь операции. Столь же невнятно делегированные полномочия по управлению экипажем комплекса «Бук» привели к гибели малайзийского боинга в 2014-м.

Из центра конституционных полномочий (гигантских, которыми легко злоупотребить) президент превращается в делегирующее звено импровизаций «именем Государства». Но такие схемы уходят от буквальности исполнения: множество функционеров «дорабатывает» нечеткий сигнал. На выходе уже неизвестно, кто этот приказ отдал и с какого уровня его проводят, зато власть считают делегированной.

Новый тренд, персонализуя Систему как «путинскую», одновременно деперсонализует самого Путина.

Серая зона управленчества в тени «неудержимого Путина»

В зоне двусмысленности фактами подтверждаются несовместимые версии. В истории с боингом, конечно, президент России не отдавал приказа сбивать пассажирский самолет. С другой стороны, кто те люди, что его сбили? Чьим оружием они это сделали? Кто прятал этих людей и продолжает прятать? Кто убивал Немцова и почему расследование, так эффективно начатое приказом сверху, было остановлено таким же приказом?

Делегирование власти оборачивается ростом стратегического невежества. Книзу уходят обрывочные решения, лишенные обоснований, доступных только на высшем уровне. А Центру, поглощенному актами делегирования, некогда анализировать козни подрядчиков. Волна взаимного неведения катится сверху вниз в «слепящей тьме» аппаратной жизни.

Спонтанное делегирование власти – это неуправляемость самой «управляемой демократии». При делегировании власти знания о ее целях не делегируются, а знания об использовании делегируемых полномочий не приобретаются. При абсурдном культе контроля в Системе вал эксцессов не поддается анализу в режиме онлайн.

Замутненность процедуры решений ведет к учащению эскалаций, а не снижению их числа. Хотя в любых эксцессах винят фронтмена Системы, ответственность чаще лежит на системных факторах.

Отрыв уровня Путина от страны. «Построить человека». Назначенцы ортогональны региону

Уровень Путина вознесся над Россией еще этажом выше и оторвался от страны. Кадровые лифты отключены. Лидер эмоционально «расконтачен» с утомившей его страной. Россия приравнена к плоскости контроля – она скучна, банальна. Россия лишь обеспечивающий ресурсный придаток к «месту в мире» и его кадровый резерв – охранники, повара и секретари.

Диктуя стиль управляемости, Sistema меняет ее модель. Новая управляемость не является лишь лояльностью или ведением монопольного бизнеса в узком коррумпированном клубе.

Назначенцы перестали имитировать местный выбор – регионы им вменены. Устойчивость назначенца и есть конечный индекс состояния территории, другая местная информация верхам не нужна.

Донбасс как модель российского nation building. Фигура куратора

Прецедент военно-государственных экспериментов на Донбассе, возможно, открывает некоторые пока не опознаваемые сцены будущего финала Системы РФ. Там и тут мы имеем дело с историей слабой власти, оснащенной инструментами силы, не становясь от этого сильнее.

Поражающее сходство – выпадение ключевых фигур в узлах, где нужны люди, принимающие решения. Решения были – людей не было. Управленческие звенья в ДНР/ЛНР то заполнялись, то нет. Там, где следовало быстро принять компетентное решение, не оказывалось лица, которое вправе его принять.

Решения или их непринятие приписывались «московским кураторам» – что было невозможно проверить, но сомнения жестко пресекались («В подвал захотел?»).

ДЛНР дала вырисоваться фигуре куратора, присутствующей и в Системе РФ. Часть функций управления в Системе замещена курированием. Особенность курирования, в отличие от управления, в нечеткости делегированных полномочий. Куратор – это политический бюрократ. Ему делегированы полномочия в неизвестном объеме. Он не несет прямой ответственности за действия курируемых­.

Он определяет курс через команду исполнителей, нечеткую по составу и формированию. Такая команда остается неполитической квазиаппаратной бандой. В ней есть и временно примкнувшие попутчики, выполняющие поручения, пока им это выгодно либо приятно делать. Выбрав момент, они уйдут на свою орбиту, вплоть до криминальной. История аппаратных игр с группой БОРН, покушение на Политковскую и нападение на Олега Кашина показывали опасную бесконтрольность развития кураторских схем.

Особенно злокачественны спайки куратора с лидерами местных банд разного масштаба. Каждый там использует куратора как свой личный ресурс, разрушая управленческую логику. Кураторство обрастает полупубличным сбродом, ликвидирующим конкурентов с помощью кураторского ресурса.

Схема обеспечения интересов власти куратором деструктивна. Делегируемые ему полномочия коррумпируются и далее бес­полезны.

Кадры Системы: являются ли назначения сигналами

В СССР новые назначения были сигналами о переменах в «черном ящике» номенклатуры. Современный Кремль хочет быть закрыт, но не может. Кадровые назначения Путина так привлекают внимание – надо ли вообще за ними следить? Если действует Sistema, а не люди, то и кадры не слишком важны. Назначенцам приписывают идейную определенность («силовики», «технократы» и «молодые волки» Кремля). Но этому вовсе нет подтверждений в принимаемых ими решениях.

Человек с репутацией не смеет ее сохранять по правилам путинской системы. Показательна судьба бывших либералов из «Яблока» и Союза правых сил, ставших в аппарате власти идеальными функционерами, как министр Артемьев, или ультрареакционерами, как депутаты Яровая и Мизулина.

Назначения – это разгрузка власти, а не государственное строительство. Удаляются все, кто может в чем-либо ограничить при бесспорной диктовке приказов.

Назначения Путина сегодня интересны в контексте его отхода от власти, как невольные вехи удаления его из Системы.

Верткость, технократы и «понятные люди»

Верткость Системы не следует понимать мистически, тем более что власть часто попадает впросак. Верткость не равна беспринципности как таковой. Кто-то лично срезает углы. Кто-то строит маршруты обхода правил – даже правил Системы. В ее центральном шарнире есть аппаратная роль, на которую можно сослаться безо всяких политических и этических оговорок. По правилам Системы и личным свойствам Путина эта роль должна быть представлена в «понятных людях» (Сергей Кириенко называет их «правильными»).