Раздавленный и сгорбленный, Званцев вышел из подъезда и закурил. Надо было как-то устраиваться на ночлег. Порывшись в карманах, он нашел «двушку» и направился к стоявшей недалеко от подъезда телефонной будке. Не хотел он вот так сразу звонить Сергею. По разным причинам – и из-за Афгана, и из-за того, что случилось в Москве между ним и Катей… Но выхода не было. Телефон, как ни странно, работал. Хрипло сглотнув монетку, он соединил Олега с квартирой Челищевых. Трубку взяла Марина Ильинична:

– Алло?

– Здравствуйте. Сергея можно?..

– Сережи нет дома, он будет позже. Перезвоните минут через сорок, я думаю, он будет. – Мама Сергея, похоже, не узнала Олега по голосу и равнодушно повесила трубку.

Олег пошел к дому напротив. Недалеко от подъезда Сергея в кустах стояла их секретная лавочка. На ней и расположился Званцев, решивший дождаться Сергея на улице. На небе вызвездило, холодный ветер выл в подворотнях и скрежетал в мерзлых, обледеневших кустах.

Из подворотни вывалилась компания подвыпивших парней и девчонок. Все хохотали, что-то кричали и передавали друг другу бутылки с портвейном. Не доходя немного до кустов, укрывавших скамейку, компания остановилась и решила спеть хором:

Мы в такие шагали дали,

Что не очень-то и дойдешь,

Мы годами в засаде ждали,

Невзирая на снег и дождь.

Мы в воде ледяной не плачем

И в огне почти не горим,

Мы – охотники за удачей,

Птицей цвета ультрамарин.

Званцев, скорчившийся от холода на скамеечке, узнал в пьяноватой компании своих однокурсников – Сергея, Андрея Румянцева, Наташу Найчук и еще человек пять девушек и парней.

…Оглянешься, она обманет,

Вот уже навсегда ушла,

И только небо тебя поманит

Синим взмахом ее крыла!

Последнюю строчку компания выкрикивала с рычанием «под Высоцкого» раз пять.

Потом кто-то крикнул «ура!», и все стали обниматься и целоваться.

– Стоп, стоп, стоп! – Олег узнал голос Челищева. – Что мы, как неприкаянные, толчемся посреди двора… Тут у меня секретная лавочка есть, сядем сейчас, попьем, попоем…

Компания стала обходить кусты. Сергей, обнимая Наташу за талию, шел впереди. Качавшийся невдалеке фонарь тусклым светом освещал всю компанию.

Увидев, что на лавочке кто-то сидит, компания остановилась, не дойдя до нее нескольких шагов.

– Ну во-от! – насмешливо протянул кто-то. – Куда ты денешься от защитников отечества…

– Слышь, командир! – Челищев пьяно улыбнулся. – У нас тут праздник, мою помолвку обмываем… «Идем, идем – тут ты сидишь…» (Сергей спародировал Высоцкого, и девчонки хихикнули.) Ты бы нашел себе другую лавочку, а, командир?!

Густая черная тень лежала на лице молча вставшего солдата. Взяв в руки «дипломат» и вещмешок, Олег отвернулся и пошел прочь вдоль дома. Сзади кто-то затянул нарочито плаксиво:

– «Я ухожу, – сказал парнишка ей сквозь грусть…»

Званцев дернулся, словно натолкнулся на что-то, и, ускорив шаги, скрылся в темноте проходного двора…

Что-то знакомое померещилось Челищеву в походке уходившего солдата. И он ударил ладонью по руке гитариста.

– Прекрати!

Андрей Румянцев, а играл на гитаре именно он, недоуменно пожал плечами:

– Не хочете? Как хочете!

Он грянул «От зари до зари», немедленно подхваченную всей компанией.

Сергей обернулся еще раз, но солдата во дворе уже не было, и через мгновение Челищев забыл о нем.

Олег шел куда глаза глядят. Постепенно спина его выпрямлялась, а лицо твердело. Шаги стали уверенными и быстрыми. Званцев торопился к метро, чтобы успеть к последней электричке, идущей с Витебского вокзала. Он ехал к сослуживцу, сержанту Григорию Быкову, заслужившему своей невероятной холодной жестокостью в Афгане кличку Басмач. Басмач демобилизовался на полгода раньше Званцева. Перед отъездом он оставил адрес Олегу, сказав: «Чую, встретимся, бача, и не только чтобы хань[16]сделать…» Званцев кивнул, чтобы не обидеть, но в душе был уверен, что никакого желания встречаться с Быковым в Союзе у него не возникнет… Вышло иначе.

Быков-Басмач встретил его, как положено, – обнял, не спрашивая, почему Званцев не дома – в первый-то вечер, повел сразу умыться и поесть. Потом, после ужина, когда сели пыхнуть плана[17], в избытке оказавшегося у Быкова, Олег сам ему все рассказал. Почти все. Не рассказал ничего только о Москве и о Кате…

Докурив косяк[18], Басмач хлопнул Олега по плечу:

– Не горюй, Адвокат… Прорвемся. У всех так или почти так, как у тебя. Мы тут на хуй никому не нужны, мы платили интернациональные долги Союза, а нам тут никто оказался не должен. Нам долги платить не хотят… Но когда долги не платят – их получают. Есть нормальные люди. Я тебя с ними сведу. Но это потом. А сейчас – отдыхай, бача… Путь у тебя был дальний.

Званцев так и остался жить у Быкова. Через неделю хождений по кабинетам военкомата и паспортного стола Олег получил гражданские документы. По поводу квартиры ему объяснили, что переиграть уже ничего нельзя, но комнату в общежитии он может получить – после устройства на работу…

С работой помог все тот же Басмач. Через десять дней после возвращения Олега Быков пригласил его познакомиться с одним «хорошим человеком». Хорошим человеком оказался некто Виктор Палыч, которого за глаза называли странной кличкой Антибиотик. Виктор Палыч устроил Званцева числиться грузчиком в мебельном магазине. Настоящая работа заключалась в другом – быть рядом, «если что»…

Через два года, когда вовсю уже гулял по России карнавал перестройки, вокруг Басмача и Олега, который имя свое слышал гораздо реже клички Адвокат, сложился костяк будущей организации – семь человек, прошедших в разное время Афганистан, умных и жестоких. Эти семеро, правда, уже не имели прямого доступа к Антибиотику, который парил где-то в недостижимой высоте, становясь круче и богаче с каждым месяцем.

В начале 1987 года Басмач вдруг куда-то исчез. Виктор Палыч сказал Олегу, что он уехал в срочную поездку за рубеж, естественно, секретную. Олег не удивился этому известию. Он вообще в последнее время разучился радоваться чему-то или удивляться. Он снова «замерз», и взгляд его зеленых глаз, казалось, излучал на того, на кого он смотрел, лишь страшный неземной холод. Группа афганцев росла, они занимались в основном рэкетом кооператоров («барыг и воров, жравших в три горла и воровавших, пока мы воевали»). В питерском криминальном мире постепенно зажигалась новая звезда – звезда умного, холодного и жестокого лидера – Адвоката.