Охотник без лошади, лучник с двумя только стрелами в чужом краю. У него не было монет, и не от кого было ждать помощи. И его грыз голод. Он вздохнул и прикинул, кого из богов мог прогневить теперь. Всю его жизнь люди втолковывали ему, что боги его не любят.

Его колченогость – вот неопровержимое доказательство, говорили они. Единственная девушка, которую он в жизни любил, умерла от красной моровой язвы. Конечно, о своей любви Прасамаккус ей никогда не говорил, но все равно: едва он отдал ей сердце, как она умерла. Он возвел светло-голубые глаза к небесам. У него не было злобы на богов. И быть не могло. Кто он такой, чтобы судить их милость к одним и немилость к другим? Но он чувствовал, что по крайней мере было бы утешительно узнать, кто из них так скверно к нему относится.

– Чего это у тебя с ногой? – спросил светловолосый мальчуган лет шести.

– На нее подул дракон, – ответил Прасамаккус.

– Больно было?

– Еще как! Да и теперь болит в сырую погоду.

– А ты убил дракона?

– Одной стрелой из моего волшебного лука.

– А разве у них чешуя не из золота?

– Как погляжу, ты знаешь о драконах очень много.

– Мой отец поубивал их сто, и сто, и еще сто. Он говорит, что сразить их можно только позади длинного уха, где кость мягкая и меч входит в мозг.

– Чистая правда, – сказал Прасамаккус. – Я своего так и убил.

– Из своего волшебного лука?

– Да. Хочешь его потрогать?

У малыша заблестели глаза, и он протянул ручонку погладить тесный глянцевый рог.

– А волшебство прилипает к ладошке?

– Конечно. Когда ты в следующий раз повстречаешь дракона, Вамера появится в твоих руках вместе с золотой стрелой.

Не попрощавшись, мальчуган унесся прочь, зовя отца, чтобы поскорее рассказать ему о своем замечательном приключении. У Прасамаккуса полегчало на душе. Он захромал назад во двор казармы и, руководствуясь запахом жареного мяса, направился к длинному зданию из золотого песчаника. Внутри оказалась зала с рядами столов и скамей, а в дальнем конце над огромным очагом поворачивалась на вертеле бычья туша. Прасамаккус, не обращая внимания на недоумевающие взгляды, медленно дошел до очереди к очагу и взял деревянный поднос. Очередь продвигалась вперед. Каждый получал по два толстых ломтя мяса и большой половник капусты с морковью. Прасамаккус дошел до раздатчика обливающегося потом коротышки. Коротышка уставился на него и не положил ему мяса.

– Что ты тут делаешь, калека?

– Жду своей порции.

– Тут едят солдаты вспомогательного легиона. А ты не солдат.

– Милостивый Мэдлин сказал, что я могу поесть тут, – соврал Прасамаккус, не моргнув и глазом. – Но если желаешь, я пойду к нему и скажу, что ты мне отказал. Как твое имя?

Раздатчик плюхнул два ломтя на его поднос.

– Следующий! – сказал он. – Проходи! Проходи!

Прасамаккус поискал взглядом пустой стол. Ни в коем случае нельзя было садиться вблизи от других, ибо всякий, кто его видел, тут же понимал, что он отвергнут богами, и никто не захочет заразиться его злосчастием.

Он нашел подходящий стол у окна, достал из ножен охотничий нож с тонким лезвием, нарезал мясо и медленно начал есть. Вкус был отменный, но жира оказалось многовато. Он рыгнул и откинулся на спинку, в первый раз после встречи с атролями испытывая тихое удовлетворение. Еда перестала быть неразрешимой задачей. Магическое имя Мэдлина, видимо, обладало сильными чарами.

Коренастый, атлетического сложения человек с квадратно подстриженной бородой сел напротив него. Прасамаккус встретил взгляд темно-карих глаз.

– Как я понял, тебе велел поесть тут милостивый Волшебник, – сказал квадратнобородый. – Да.

– Почему бы это? – продолжал тот с явным подозрением.

– Я только что вернулся с севера с Гвалчмаем и… и с еще одним.

– Ты был с королем?

– Нет. Встретил Гвалчмая и отправился с ними.

– Где он сейчас?

– Докладывает… – Прасамаккус забыл имя племенного вождя, которое назвал Мэдлин.

– Какие новости с севера? Правда, что король убит?

Прасамаккус вспомнил, как злобно ликовала его собственная деревня в краю бригантов, когда до них дошла эта весть.

– Да, – сказал он. – Боюсь, что так.

– А тебе, видно, все равно?

Прасамаккус наклонился вперед.

– Я его никогда не видел. А Гвалчмай горюет.

– Еще бы, – сказал тот, смягчаясь. – Он же был Псом короля. А как это произошло?

– Я толком не знаю. Спроси Гвалчмая и…

– Кого?

– Я плохо запоминаю имена. Высокий такой, темноволосый, нос изогнутый.

– Викторин?

– Ага! – ответил Прасамаккус, вспомнив шипящий зов атролей.

– А что произошло с остальными?

– Какими остальными?

– Дружинниками короля?

– Не знаю. Гвалчмай ответит на все твои вопросы.

– Да уж конечно, любезный мой бригант, а пока он не появится, считай себя моим гостем. – Он встал и подозвал двух солдат. – Арестуйте этого человека.

Прасамаккус вздохнул. Боги, наверное, за бока держатся от смеха.

Солдаты провели Прасамаккуса через двор, держась на расстоянии протянутой руки от калеки. Один нес его лук и колчан, второй забрал его охотничий нож.

Они привели его в комнатушку с засовами на двери и без окна. Внутри – узкая кровать с тюфяком. Он услышал скрип засова и растянулся на тюфяке. Нашлось и одеяло, в которое он закутался. Голод он утолил, а теперь его снабдили и постелью. Он закрыл глаза и сразу крепко уснул.

Сны его посетили приятные. Он убил демона Тумана – он, «калека Прасамаккус»! Во сне нога его исцелилась и его ублажали юные красавицы.

И он совсем не обрадовался, когда его разбудили.

– Друг мой, прими мои искреннейшие извинения, – сказал Викторин, когда Прасамаккус сел на тюфяке, протирая глаза. – Мне надо было доложить обо всем, и я совсем забыл про тебя.

– Меня накормили и устроили на ночлег.

– Да, вижу. Но я хочу, чтобы ты был гостем в моем доме.

Прасамаккус спустил ноги с кровати.

– Могу я получить назад свой лук?

Викторин засмеялся.

– Ты можешь получить свой лук, столько стрел, сколько способен унести, и лучшую лошадь из моей конюшни. Какую сам выберешь.

Прасамаккус понимающе кивнул. Возможно, ему все-таки продолжал сниться сон.

Уже три недели Туро выполнял указания Кулейна.