Единственное светлое пятно над всей этой бесовщиной: мамина икона в углу и «семейный портрет над камином».

Конечно, никакого камина у нас нет, да и не портрет это вовсе – большая фотография, на которой вся наша большая дружная семья. Качество, конечно, не очень – сосед на мыльницу щелкнул, кода Лариску выписали из роддома. Вот она, в центре, чуть пополневшая, но все равно очень красивая, с Дашкой в руках. А я с Варькой. Или наоборот. Девчонки у нас, двойняшки в конвертиках с розовыми ленточками. Хотя я заказывал сына. Но надо знать Лариску – все сделает назло. Братец мой тут же, смешной, вихрастый. В каком он тут классе? Седьмом? На щеке ссадина, школьная куртка на плече порвана – пацан. А сестренка Наташка, совсем маленькая: «Наташка, Наташка теперь первоклашка. Теперь ученица она»… Нет, здесь она уже во втором. Но к приезду домой новорожденных племянниц специально обрядилась в парадную форму с белым кружевным фартуком, на голове два огромных белых банта, в руках букет цветов для Лариски. Георгины. Белые и розовые. Мама сама вырастила. Мама здесь немного усталая. Накануне мы с ней переклеивали обои в детской, а потом она до поздней ночи что-то гладила, перешивала, строчила на машинке. Батя, как обычно, в любимом свитере с оленями на груди. Он тоже усталый – с ночной смены, но по глазам видно, как рад. Батя всегда говорил, что мечтает о большой, дружной семье в большом уютном доме. Дом остался, хотя по нынешним временам особо большим его не назовешь. А семья… Где теперь она, эта дружная семья? Нету ее. Мама с сестрой пропали два года назад, в последнее воскресенье августа. Поехали на озера собирать клюкву и лекарственные травы. Мама у меня была большой специалист по разным травам. Сколько себя помню, когда в семье кто-нибудь заболевал, никогда таблеток не глотал, даром что батя – врач, всегда мама своими травами лечила.

Их искали. Долго. Леса и болота в том районе буквально прочесали, даже военных привлекали, по телевизору каждый день сообщали, фотографии их показывали, а толку… Не нашли. Батя за неделю поседел как лунь и состарился лет на десять. Каждый день после работы он заводил нашего «ушастого» и ехал на озера искать. Сначала с друзьями, потом один. Продолжал надеяться. И так до зимы. А однажды и он не вернулся. «Запорожец» нашли около остановочного павильона, от машины в лес уходила едва заметная лыжная колея, которую к вечеру замело.

Лариска ушла от меня через два месяца, собрала девчонок, вызвала такси и уехала на вокзал. Возвращаюсь с ночного дежурства, а на столе записка: «Я так больше не могу, прощай. На развод подам сама, на алименты подавать не буду. Лариса». И все. Укатила на Урал, к мамаше. Она у нее зажиточная, могла бы и помочь молодой семье, попавшей в затруднительное положение. Но «кормить лодыря», то есть меня, не возжелала. У меня с тещей сразу как-то не сложилось. Она прогостила-то у нас всего неделю, успели поругаться два раза. Да и родителям моим эта «торговая мадама» не очень понравилась. Не сошлись наши семьи характерами, бывает. Но я Лариску не виню, а в чем-то понимаю. Сначала этот стресс с поисками мамы и сестры, потом вечно мученическое выражение лица папаши, а потом, когда и батя пропал, нужда. Банальная нужда, денег не хватало катастрофически. Я, конечно, ушел в академ, какая уж тут учеба, устроился в больничку на полторы ставки, батины друзья помогли еще с местом ночного сторожа в библиотеке, но… Разве проживешь впятером на полторы зарплаты? Да еще змеи эти…

А братца хотели забрать в детдом. Тетку эту из соцзащиты хрен когда забуду. Пришла ведь лично, кекс сладкий к чаю принесла, единовременную матпомощь в конвертике. Сначала она очень нам с братцем сочувствовала, сказала, что батю моего знала. Чуть не всплакнула даже. А потом очень тонко поинтересовалась насчет батиной коллекции. У меня ведь батя не только книги редкие собирал, но и монеты старинные. Хорошая коллекция, очень ценная – в историческом плане, тоже по наследству от папы, то есть моего деда, осталась. Про батю даже в местных «Ведомостях» писали. Тетка и намекнула, что стоит коллекция немало и есть люди, готовые ее приобрести за приличную сумму. И она лично готова меня с этими людьми свести. Иначе на какие средства я буду братца кормить-содержать?

Я честно сказал, что вся батина коллекция у нее перед глазами – дом этот батя на нее купил, гараж пристроил, крышу новую справил, ремонт сделал. Но тетка не поверила. В итоге слащавая улыбка с рожи испарилась, и она начала меня реально прессовать: либо я с ней коллекцией поделюсь, либо она лично моего братца в «детдом засадит». Так и сказала, сучка такая, и дверью напоследок хлопнула. Вот тебе и соцзащита. Благо, у меня в этом городе журналисты знакомые есть, подняли бучу, не дали обидеть сиротинок. Отстала тетка, а через месяц опекунство на меня оформили. Теперь я братцу и брат, и отец, и мать в одном лице.

Я подошел к братцу, но будить не стал – поправил свесившуюся руку. И тут услышал громкий писк со стороны окна. В клетке на подоконнике попискивали крыски. Белые в основном. Счетом – полные две дюжины. Эх, братец, братец, опять забыл покормить животинок. Я не про крысок говорю, крыски перебьются.

Я взял клетку, держа ее под мышкой, открыл дверь в «гадюшник» – бывшую детскую комнату с клетками вдоль всех стен – вернее, не клетками, а аквариумами. В аквариумах жили змеи, самые разные. Кстати, смешное дело получается. Хотя все знакомые и соседи называли наше с Сашкой жилище «гадюшником», гадюк, как таковых здесь не было. Ни одной. Кобры королевские были, одна даже моноклевая – с одним очком на капюшоне. Гюрза имелась, гремучая змея, эфа… В общем, теплолюбивые. А собственно гадюки у нас в гараже содержатся. Раньше там обитали все эти гады, но прошлой зимой, когда батареи рванули, пришлось самых теплолюбивых сюда переселить. Зачем? Не поверите, но на ядовитых гадов большой спрос. Хотя я лично предпочитаю змей крупных и неядовитых: питонов, удавов… В специальной клетке с корытом, наполненным водой, у меня даже анаконда проживает. Настоящая!

Откуда весь этот серпентарий? Тоже от бати остался. В конце 90-х у них в институте кафедру ядов и противоядий сократили. Руководству помещения срочно понадобились, сдать в аренду под казино и бордель элитный. И всю эту живность вроде как на усыпление списали. Но батя воспротивился, встал на защиту гадов. Тогда директор НИИ и предложил забрать их себе, ежели так приперло. Батя забрал, с тех пор у нас дома частный серпентарий.

Тщательно заперев за собой дверь, я приступил к процессу кормления. Говорят, на передвижных выставках на это мероприятие собирается куча народу. Любят люди посмотреть, как змеюки будут крысок-мышек заживо заглатывать. Бр-рррр! Лично я это зрелище с трудом переношу, стараюсь вообще не смотреть. Честно говоря, я и самих змей недолюбливаю. Противные они какие-то, склизкие. Разве что лимонный питон. Такой он желтый, прикольный… Маришка как-то в гости заглянула, в руки его взяла и знаете что сказала? «Ой, он теплый, похож на эрегированный член». Вот развратная малолетка!

Так, дорогие аспиды и гады, приступаем к завтраку. Жрите, жрите, вы мне нужны сытые. В каждую клетку по крыске. Питону и удаву по две. Анаконде придется покупать кролика на рынке, что-то она в последнее время к крыскам охладела – не жрет. Постарела, что ли? Распихав крысок по клеткам и стараясь не смотреть, как гады заглатывают своих жертв целиком, я поставил клетку на аквариум с моим любимым лимонным питончиком, отряхнул руки и поспешил покинуть гадюшник.