Видимо, в периоды благополучного течения жизни, общество максимально «очеловечивалось» и изгоняло яростных, приверженных только Бешеному Богу берсерков Одину.

История и описания берсерков встречаются различные, часто даже у историков — идеализированные. Но нельзя не разделять викингов-берсерков и берсерков-«оборотней». Позже, даже в более цивилизованные времена, викинги-берсерки были доблестными наемными воинами королевских армий. Можно провести параллель с препаратами, «кормящими» во время недавних исторических войн армии многих европейских стран.

Викинги-берсерки стояли по краям пеших колонн и у бортов военных кораблей, под королевским знаменем, защищая живой непоколебимой стеной наиболее знатных воинов. Правда, иногда викинги забывали, что воюют не на суше, а на море, прыгали на несуществующего врага в море и тонули.

Одна из саг рассказывает о двенадцати братьях-берсер-ках, которые в припадке ярости могли «выворачивать огромные деревья и камни и даже убивать своих друзей».

Другая, более древняя, сага повествует о том, что Сиг-мунд и его сын превращались в волков и выли во время сражения, а в легенде о Хрольфе Краки берсерк превращался в медведя. Оборотни ассоциировались с волками, и берсерков нередко называли «волчья шкура». Хотя само слово berserk, как мы уже знаем, изначально означало «медвежья шкура». Надо думать, что некоторые саги были написаны людьми, приверженными «идеологии берсерков», или сказочники, одурманенные галлюциногенными препаратами.

Позже, в христианской Исландии, берсерки стали считаться разбойниками, извергами, саги изображали их бессмысленными задирами и забияками, достойными презрения.

Как уже говорилось, в 1013 г. в Норвегии берсерков официально приговорили к изгнанию. А в христианском своде законов Исландии 1123 г. было записано: «Если кто станет берсерком, то будет наказан тремя годами изгнания. Мужчины, которые с ним заодно, также будут изгнаны, если они ему не помешали».

Так в XII в., своеобразным антинаркотическим пактом церковной власти, после трехсотлетнего влияния на социальную и политическую жизнь викингов, навсегда исчезли берсерки, доблестные убийцы, «люди-звери» и «неистовые воины».

Современное русское слово «оборотничество», говоря объективно, не обозначает никакого конкретного волшебного искусства. Более того, слово это лишь описывает воспринимаемый посторонним человеком результат неких магических действий, могущих относиться к самым разным разделам древней магии. Двухтомная энциклопедия «Мифы народов мира» так и определяет значение термина оборотничество: «магическая перемена облика». Поэтому, обозначив в названии этого раздела оборотничество «вообще», мы постараемся описать не одно, а несколько волшебных искусств, видимым результатом применения которых и является «перемена облика»[14].

Прежде всего необходимо сказать о том, что огромное большинство случаев оборотничества, известных по легендам, сказкам и другим фольклорным материалам, связано с применением чародейства. В таких случаях «настоящего» оборачивания человека зверем (волком, например) не происходит; практикующий эту технику маг всего лишь формирует определенный морок, создает чары, заставляющие окружающих видеть (обонять, осязать) его как зверя. В Скандинавии, например, подобная техника являлась частью искусства «хамрамм» («гамрамм») — боевой магии, связанной со звериными культами.

Другое искусство, результат применения которого выглядит как «оборачивание» человека, — это искусство перенесения сознания человека в тело животного или птицы. На этом следует остановиться чуть подробнее.

«Сага об Инглингах» говорит о боге-кудеснике Одине, владевшем этим искусством, следующее: «Один умел изменяться. Тело его лежало при этом спящим, подобное мертвому, сам же он становился птицей или диким зверем, рыбой или драконом, и путешествовал в дальние страны…»

Мы видим, что средневековый текст совершенно четко отделяет Одина от его тела: «тело его лежало при этом спящим… сам же он становился птицей или диким зверем…» Это настоящее Я человека, его «тонкое» тело, могущее покидать телесную оболочку, скандинавы называли «гамр», или «хамр» (hamr); для обозначения же собственно физического тела употреблялся термин «лик» (lik). Отсюда происходит и скандинавское название искусства путешествовать в теле животного или птицы — «гамфарир», или «хамфарир» (hamfarir).

Искусство «гамфарир» («гамфар») или «хамфарир» (хам-фар) заключается в умении выделять «тонкое» тело «гам» («хам») из физического тела «лик» и вселять это «тонкое тело» в какое-либо дикое существо, преимущественно — в птицу или зверя, подчиняя животное своей воле. Древнейшие свидетельства о применении искусства «гамфарир» в Европе связаны с рассказами об Аристее[15] (путешествовавшем в образе лебедя на край земли, в далекую северную страну Гиперборею, родину «лебединого» и одновременно «волчьего» бога Солнца Феба-Аполлона) и о еще более знаменитом теурге-куцеснике (названном именно в честь этого бога Аполлона!) Аполлонии из малоазиатского города Тианы, знаменитом маге (или, говоря по-славянски, волхве), имя которого в первые века после Рождества Христова ставилось многими выдающимися людьми Античного мира (в частности, греко-римским писателем Флавием Филостратом, составившим, по велению Юлии Маммеи, матери римского императора Антонина Каракаллы и большой почитательницы тианского чародея, жизнеописание Аполлония)[16] рядом с именем Иисуса Христа (так, например, среди изображений божеств и почитавшимися богоравными мудрецов в божнице римского императора Александра Севера образ Аполлония Тианского соседствовал с образом Иисуса — как, впрочем, и ветхозаветного библейского пророка и кудесника[17]Моисея). Позднеантичные источники сообщают о том, что Аполлоний Тианский использовал это магическое искусство (естественно, под другим названием) для путешествий в дальние страны в образе ворона, оставляя при этом свое физическое тело дома. Существуют также туманные указания на то, что искусством оборотничества владел и прославленный в кельтском фольклоре и рыцарских романах о короле Артуре Пендрагоне чародей Мерлин (или, по-валлийски, Мирддин), предпочитавший принимать облик сокола (или ястреба). Из славянских исторических и легендарных персонажей мы, разумеется, не можем не вспомнить «соловья старого времени» Бояна, который, согласно «Слову о полку Игореве», странствовал «серым волком по земли, шизым (сизым. — В.А.) орлом под облакы», а также былинного Волха, Волхва или Вольгу Всеславьевича, объединяющего в себе, в былинном контексте, слившиеся воедино образы двух древних русских князей — киевского вещего (то есть не только наделенного пророческим даром, но и обладающего скрытой мудростью, тайными знаниями) князя Олега-Хельги (кстати, имя «Хельги» или «Хельгу», означает «святой», «священный») — Вольга-Вольги и полоцкого Всеслава (об умении которого обращаться серым волком говорится и в «Слове о полку Игореве»):