ВО-УВО, через которого было организовано поступление значительных денежных сумм за поставляемую в Берлин шпионскую информацию. Со временем к Берлину присоединится г. Каунас (Литва) в качестве заказчика шпионской информации и отчасти СССР. Собственно, тогда же Е. Петрушевич и Е. Коновалец всё больше задумывались не столько о «независимости» и «соборности» родного края, сколько о безбедном существовании в изгнании, вдалеке от «униженной и оскорблённой», сохраняя за собой заслуженное положение и статус «народного борца и страдальца за Украину»;

4. В Восточной Европе становилось всё более напряжённо. Назревал вооружённый конфликт между Германией и Польшей по вопросу Верхней Силезии и Данцигского коридора. К границам государств стягивались войска, в спорных районах обеими сторонами формировались военизированные структуры и диверсионно-подрывные отряды, которые забрасывались на территорию противника. Успех Польши в деле незаконной оккупации земель прилегающих государств (Виленская область и Силезия) разжигал у последней новый «захватнический аппетит», а поддержка Антанты провоцировала на новые территориальные преступления. В этой связи Германия испытывала законное беспокойство за судьбу немцев, оставшихся на спорных территориях, образовавшихся по итогам Версальского договора.

В такой обстановке прошло очередное совещание Стрелецкой рады во Львове 10–12 сентября 1921 года. Каких-либо фундаментальных решений на ней не принято. Была лишь подчеркнута необходимость сохранения Сечево-стрелецкой организации для будущей борьбы[79]. На этом собрании полковника А. Мельника комиссия «четырёх» (руководство ССО) избрала своим представителем за границей. Общее впечатление Е. Коновальца от прошедшего совещания – разочарование и неверие. Как писал он позже А. Мельнику, совещание прошло «очень невнятным и напрасным»[80]. «В целом, – подытожил Е. Коновалец, – на дальнейшее существование, а прежде всего на какую-нибудь конкретную работу нашей организации как таковую смотрю достаточно скептически»[81]. На этом совещании и прозвучали ставшие известными откровенные слова «керманыча»: «Военной организации у нас нет!» – подвёл итог работы за истекший год Е. Коновалец.

В этой связи нелишне будет задаться вопросом. Была ли в курсе польская контрразведка и полиция, что у неё «под носом» собрался съезд оппозиционной организации, которая вырабатывает вооружённую программу по свержению существующего государственного строя в Крае?! Ответ ожидаем: была! И в числе голосующих участников за «деполонизацию» ЗУЗ, безусловно, находились агенты польской полиции. Однако это не помешало его успешно провести и принять соответствующие решения. Как говорится, если движение нельзя уничтожить, его надо возглавить, на подмандатной Антанте территории. Не думаем, чтобы приведённый пессимистический вердикт Е. Коновальца разделяли государственные деятели ЗУНР в Вене или сотрудники разведывательных органов Рейхсвера (министерство обороны Веймарской республики – О.Р.). Хотя надо признать, что полковник был недалёк от истины. Дело в том, что как таковой военной организации, т. е. структуры, предназначенной для осуществления военных действий в период вооружённого противоборства, действительно не существовало. В реальности функционировал обычный разведывательный центр иностранного государства (бывшего ЗУНР), использующий сохранившиеся оперативные возможности по добыванию политической, экономической и военной информации о противнике (на указанный период в войске польском проходили службу около 100 000 поляков-русинов).

Мы не отрицаем, что надежды на возрождение ЗУНР у диктатора и его правительства в те годы обоснованно сохранялись, но по большей части иллюзорные. Расклад политических сил в тот период времени складывался явно не в пользу бывшей ЗУНР, и оставаться один на один с Польшей значило обрекать себя на поражение. Поэтому вопрос выживания и надежды на «возвращение» сводился к поиску союзника, которым на тот период времени и стала Германия. Со временем декларации о национально-освободительном движении на ЗУЗ сошли на «нет». Диктатор и правительство всё больше концентрировались на чисто разведывательно-подрывной деятельности в интересах иностранных государств (в это время к Германии присоединилась Советская Россия), их регулярном снабжении необходимой разведывательной информацией и материалами в надежде возможного их использования в будущем конфликте с главным врагом – Польшей. То есть обеспечивать чужую армию необходимыми для войны с общим врагом сведениями, а в нужный момент – поднять вооружённое восстание и «подорвать» сопротивление противника с тыла, выступив в качестве «пятой колоны». Немаловажным плюсом такого решения диктатора выступала финансовая составляющая продаваемой шпионской информации. А насколько она была актуальна, можно судить по такому факту.

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП(б) О ГАЛИЧАНАХ

13 ноября 1923 г.

№ 45, п. 13 – Предложения комиссии ПБ по международным делам по вопросу о галичанах. (ПБ № 41 п. 30 от 1.XI.23 г.).

Продолжать субсидировать Петрушевского, при условии, если в его штабе будет наш представитель. Повысить его ежемесячную субсидию до 1500 долларов. В дальнейшем повысить ему субсидию еще больше после проверки его.

Принять предложение Сидорина. Иметь в виду возможность его субсидирования.

Проверить справки Тютюника об его организации в Галиции. В случае его солидности считать возможным оказание ему материальной поддержки. Поручить это тов. Фрунзе.

В целях проверки всех организаций секретно вводить в них наших людей.

Выяснить положение Голов. Управы 4 сич. стрельцов и козув.

Выяснить роль Геровского (наверное, Перовского – О.Р.). Поручить т. Калюжному выяснить положение всех партий в Прикарпатской Руси.

Прекратить субсидирование галицких москвофилов (Пелехатый, Вельницкий, “Воля народа“, “Жизнь” (газеты – О.Р.)), если производится.

2000–3000 солдат-галичан из Чехословакии направить на Украину, сведя наши расходы к минимуму. Тщательно профильтровать их. Поручить это ГПУ. Поручить ГПУ выполнение вместе с НКИД, поскольку при этом будут дипломатические задачи. НКИД должен выяснить условия и возможность покрытия расходов Чехосл. правительством.

Партийно-политическая и военно-техническая работа в странах с украинским населением должна вестись из Харькова.

Общее руководство за Москвой. Секретная дипломатическая и политическая разведка – из Москвы (31)»[82].

Как усматривается из приведённого документа, Москва выражала свою явную заинтересованность в дальнейшем финансировании Краевой резидентуры ЗУНР и готова была идти на занчительные финансовые затраты в условиях потенциальной, вооружённой агрессии Запада. Эта заинтересованность была также вызвана громких провалом экспозитуры ВО-абвер и пресечением поставки разведывательных материалов. (Об этом ниже.)

Разбор и исследование пунктов самого постановления заняли бы отдельную главу, а пока ограничимся только упоминанием – Тютюнника. Довольно любопытное решение по его подпольным структурам в Польше, Галиции и в Румынии, а они реально существовали. И это обстоятельство заставило вынести вопрос на заседание Политбюро спустя четыре месяца после того, как Ю. Ю. Тютюнник перешёл на сторону советской власти. А ведь в отношении его были куда более серьёзные планы в ГПУ Украины[83]. (ОГПУ – с декабря 1922 года – Объединённое Государственное Политическое Управление СССР, находилось в Москве и объединяло все управления НКВД СССР. На Украине функционировало ГПУ – Государственное Политическое Управление Украины).

После провала «Второго зимнего похода» на Украину в ноябре 1921 г. генерал Ю. Тютюнник перешёл в жесткую оппозицию к С. Петлюре, подозревая его в этой