Тем временем золочёная леди обратилась к ней и сказала: «Однако же, бедная ты девушка, возможно кое-что измыслить тебе в помощь; тотчас же поговорю я о том с моими сёстрами, а обе они куда мудрее меня. Мы сёстры не по крови, но в силу любви и дружбы. И не сомневаюсь я, что, поднимаясь к дому, мы повстречаем их в саду. Однако же, вот приглядываюсь я к тебе: и что ты за красавица!»

«Добра ты и приветлива, – отвечала Заряночка, улыбаясь сквозь слёзы, – как бы мне узнать, каким именем называть женщину столь милую?» – «Называй меня Аврея, – отвечала незнакомка, – а вторая моя сестра зовётся Виридис, а третья – Атра; так сложилось согласно цветам наших одежд*; других же имён у нас ныне нет. Ло! – а вот и Виридис идёт к нам через луг».

Взглянула Заряночка и увидела, что подходит к ним женщина, одетая во всё зелёное, в венке из роз. И вот приблизилась она и приветствовала Заряночку добрым словом. Виридис, миниатюрная, в отличие от высокой и пышнотелой Авреи, однако сложенная безупречно, тоже отличалась редкостной красотою. Светло-каштановые её волосы слегка вились; у неё были тёмно-карие глаза, скорее удлинённые, нежели большие; полные, алые губы; нежные, гладкие и свежие щёки, напоминающие розового оттенка жемчуг; руки маленькие и изящные; всё её тело покоряло мягкостью округлых очертаний; а на лице отражались сострадание и доброта.

Внимательно оглядев Заряночку, она поцеловала девушку и молвила: «Как бы хотелось мне, чтобы удел твой оказался счастливее, ибо ты прекрасна, и всяк, в чьём сердце нет зла, должен бы любить тебя». С этими словами Виридис извлекла из сумы всевозможные лакомства и молвила: «Поешь немного, ибо ты, должно быть, голодна; и пойдём же повидаемся с нашей третьей сестрицей, что куда мудрее нас».

И пошли они, все трое, и, перейдя через луг, поднялись на склон холма, где раскинулся сад; тут вышла к ним навстречу Атра, с ног до головы облачённая в чёрное; высокая, хрупкая, грациозная, словно ивовая ветвь на ветру, с тёмными, густыми волосами и серыми, словно у ястреба, глазами; лицо её, бледнее цветов бузины, только на щеках чуть тронуто было румянцем. Она тоже ласково приветствовала Заряночку, однако печально прозвучали слова её. Она протянула гостье капустный лист, доверху полный земляники, и молвила: «Сестрицы, здесь мы укрыты за деревьями, и из дома разглядеть нас невозможно; потому можем мы присесть на минуту-две и поговорить промеж себя о том, что возможно сделать в помощь горемычной девушке, столь прекрасной и милой и попавшей в ловушку столь гнусную». Затем обратилась она к Заряночке: «Узнай же, о злосчастная странница, что Королева, госпожа наша, сестра Ведьмы из-за Леса, женщина крупная и сильная, хорошо сложена и белокожа, так что почитает себя бесспорною Королевой красоты; столь зорок её взгляд, что заметит она муху там, где другой не углядит и кролика; при этом тонок её слух; куда как искушена она в магии; и не вовсе глупа, хотя заносчива, и жестокостью превзойдёт любого. Но есть у неё и слабость: память подводит её в том, что касается событий недавних, хотя лучше лучшего помнит она свои заговоры да ведьминские заклинания. Однако всё прочее в голове её не задерживается и сутки. Потому, сёстры, ежели сможем мы спрятать эту девушку от её взгляда (после того, как Королева повидает её и вынесет ей приговор) до завтрашней полуночи, мы, может статься, сумеем оказать ей услугу; и думается мне, что и девушка в свой черёд нам услугу окажет».

Порадовались все речам мудрой Атры; и попросила Атра Заряночку рассказать им о себе; и много чего поведала беглянка, но, кто знает почему, ни словом не обмолвилась она о лесной деве, столь схожей с нею внешним обличием. Тут дамы принялись жалеть бедняжку и ласкать её; но посоветовала Атра: «Не след нам задерживаться здесь долее; нужно идти прямо к госпоже, иначе всё пропало».

И пошли они своим путём, и поднялись в сад для прогулок, и прошли по благоуханному зелёному дёрну между гирляндами цветов и прекрасными деревьями; но красота эта не занимала более Заряночку, хотя теперь странница различала всякий листик и травинку отчётливо и более чем отчётливо. Три дамы говорили с нею ласково и то и дело спрашивали о чём-нибудь, словно бы давая понять, что гостья принята в кругу их на равных; но девушка хранила молчание либо отвечала невпопад; по правде сказать, слов она почти не различала: воистину тяжело у ней было на сердце, и умирала она от страха; и нагота её, что мало заботила Заряночку на озере, теперь повергала бедняжку в ужас и стыд, и каждая частичка её тела трепетала от неизбывной муки.

Наконец, дошли они до самого дома: а поскольку стоял дворец высоко на склоне холма, к нему вела огромная каменная лестница, с виду весьма роскошная. Дамы поднялись на изящное крыльцо с высокими колоннами и вошли в просторный зал, изумляющий великолепием постройки: в противоположном его конце красовался на возвышении золочёный трон, а на троне восседала могучего сложения женщина в ярко-алом одеянии. Три девы подвели Заряночку к могущественной госпоже на расстояние каких-нибудь четырёх шагов, а затем отступили от пленницы, покинув её одну перед облачённой в алое женщиной. Справа и слева высокие мерцающие колонны вздымались к самой крыше, а под ногами девушки темнел полированный мозаичный пол: на угольно-синем фоне распластались невиданные звери, драконы и гигантские змеи.

Будучи предоставлена самой себе, сперва задрожала девушка и с трудом удержалась на ногах; но потом слегка воспряла духом, говоря себе, что теперь-то непременно настигнет её смерть раз и навсегда, а переход от жизни к смерти вряд ли окажется долог. Она подняла глаза и взглянула на леди-колдунью, что отчасти походила на сестру свою белоснежною кожей и густыми золотыми волосами, однако с виду казалась моложе и не столь безобразна, как сделалась к тому времени вторая; Королева и впрямь была хорошо сложена, но лицо её производило отталкивающее впечатление; нижняя губа оттопырилась, увядшие щёки обвисли, глаза-щёлочки словно бы не открывались до конца; короче, лицо это выражало скудоумие, высокомерие и жестокость. Воистину ужасное впечатление производила ведьма, что, восседая на высоком троне, готовилась вынести приговор напуганному и обнажённому созданию.

Королева заговорила; и ежели голосу её недоставало торжественного величия, то ясно звучали в нём гнусное злорадство и ненависть; и молвила она трём девам: «Та ли это женщина, кою приметил мой зоркий глаз не так давно, как выходила она из Посыльной Ладьи моей сестрицы?» Аврея опустилась на одно колено и молвила: «Да, госпожа моя, с вашего соизволения, так оно и есть».

Тогда рявкнула ведьма: «Эй, ты! Станешь ли ты утверждать, что приплыла сюда с поручением от моей сестры? Думаешь, я настолько глупа, что не догадаюсь: ежели бы она сама послала тебя ко мне, ты бы не явилась в таком жалком виде? Нет, я знаю: ты бежала от неё, ограбив тем самым свою госпожу; ты воровка, и обойдутся с тобою, как с воровкою».

Молвила Заряночка звонким голосом: «Я не притворяюсь, о леди, будто сестра твоя послала меня сюда с поручением; когда жизнь моя при ней сделалась невыносимой, я воспользовалась случаем бежать от неё; вот и весь мой сказ. Что до воровства, так не раз приходило мне в голову, что сестра твоя украла меня у тех, кто любил меня».