Тела князя Романа и княгини Елены Берестовых опознали их друзья. Они хранились в морге частного похоронного агентства, пока в Париж не приехали единственные родственники погибших – двоюродный брат князя господин Коробов с женой. Отпевали Берестовых в маленькой старинной православной церкви Святого Юлиана Бедного. Когда священник запел «Вечную память», маленький Всеволод неожиданно опустился на колени и стал тихонько подпевать. Многие из друзей покойных, не выдержав этой сцены, зарыдали. Няня, бывшая с маленьким князем в вечер гибели родителей, рассказывала, что мальчик поначалу был спокоен и весел, но в какой-то момент вдруг стал задыхаться, звать папу и маму. Она не могла уложить его спать, он все хотел дождаться родителей. Ее же Берестовы предупредили, что после театра поедут с друзьями ужинать в ресторан, – а это надолго. Их не было всю ночь, а мальчик спал неспокойно, вскрикивал во сне, метался, просыпался… Замучил ее! Только утром, от пришедшего на кухню мальчишки от зеленщика, слуги узнали о пожаре в театре…

Похоронили Берестовых на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Коробовы оставались в Париже, пока не уладили все дела покойных и не оформили опеки над князем Всеволодом. Потом увезли мальчика в Москву – в Россию, где он никогда в своей жизни еще не был…

За тихим разговором в комнате спящего мальчика время пролетело незаметно. Их никто не тревожил, хотя в доме постоянно слышны были шаги, разговоры, со двора тоже доносились возгласы, какой-то шум. Но вот в дверь из коридора постучали и, не дожидаясь ответа, вошла госпожа Коробова. Гувернантка и Саша встали ей навстречу.

– Что князь? – спросила мадам, но тут же увидела мальчика. – Спит?

– Да, мадам, – тихо ответила Алена. – Заснул как-то внезапно. Я беспокоюсь, не заболел ли?

Хозяйка наклонилась над спящим, прислушиваясь. Пожала плечами:

– Дышит спокойно, и жара как будто нет. Это все нервное, переволновался, бедняжка! Сколько испытаний!..

Она вздохнула и, чуть помолчав, спросила:

– Может, все-таки ночью он плохо спал? Вот и заснул сейчас, не выдержал?

Коробова уже спрашивала об этом Алену. Когда на рассвете обнаружили в старом колодце, невесть откуда взявшемся в саду, разбившегося насмерть Степана, когда прошел первый шок от ужасного происшествия, она спросила девушку, хорошо ли спал мальчик этой ночью? Алена ответила: «Да, хорошо, как всегда». При этом постаралась выглядеть заметно смущенной. Видимо, это ей удалось, потому что потом несколько раз ловила на себе странный взгляд хозяйки – нерешительный, раздумчивый. Видимо, мадам поняла ее смущение так, как девушка того и хотела: «Гувернантка крепко спала, ничего не помнит, но признаться в том боится». Главные же размышления мучили мадам из-за того, что никак не могла она понять: что же происходило с мальчиком ночью? Ходил ли он во сне? Если да, то почему не вышел в сад, не пошел к рыцарской башне? Неужели это желание не было у него таким сильным, как ей казалось? А может быть, старуха-колдунья обманула? Подсунула самозваная родственница негодное питье? И все сорвалось, да еще так осложнилось! Нужно же было этому бестолковому Степану идти именно в эту ночь и именно по этой дорожке!

Алена видела отражение всех расчетов и сомнений на лице у мадам. Девушка вновь потупила глаза, собираясь подтвердить неуверенным голосом, что ночью князь Всеволод спал как обычно. Но в это время за окном раздался шум подъехавшего экипажа. Нахмурив брови, хозяйка быстро подошла к окну. Из кареты, свернувшей чуть в сторону от главного входа, вышли двое мужчин. Одного Тамила Борисовна узнала, хотя и не видела его очень давно, – сосед по имению, доктор Бородин.

– Кто это с доктором? – вырвалось у нее.

– Это мой папа, – ответил Саша. Он вслед за Аленой подошел к окну. Девушка с трудом сдержала улыбку: такое естественное удивление прозвучало в голосе мальчика. А ведь она этому парнишке ничего не объясняла, он сам – по ее интонациям и недомолвкам – понял главное: в «Замке» происходит что-то странное, гувернантке и ее маленькому воспитаннику нужна помощь. Она порадовалась: если мальчик все так чутко улавливает, то, возможно, его отец сумеет о многом догадаться…

Госпожа Коробова заторопилась вниз. Она уже сообразила: информация о происшествии к Бородину попала от кучера, который отвозил Сашу в гости. Слуги никогда не упустят возможность посудачить между собой. Доктор же решил по простоте душевной: не нужна ли соседям его врачебная помощь? Нужно поблагодарить его да поскорее спровадить! Зачем он только потащил за собой своего родственника? Неужели только из любопытства?

Когда мадам вышла, Саша вопросительно посмотрел на Алену.

– Иди к ним, – сказала она, – я пока останусь с Лодей. Но потом, попозже, я хочу поговорить с твоим отцом…

Тамила Борисовна подошла к приехавшим мужчинам с выражением приветливой озабоченности на лице.

– Господин Бородин, я не ошибаюсь? Вы не сильно изменились за годы.

– А вы, сударыня, все так же молоды и очаровательны! – Вадим Илларионович галантно склонился к ручке Коробовой. – Позвольте отрекомендовать вам моего близкого родственника и друга, мужа моей сестры Людмилы. Господин Петрусенко Викентий Павлович.

– У вас прекрасный сын, – любезно сказала Коробова. – Они с князем Всеволодом так понравились друг другу. И я, господа, рада вас видеть. Вот только здесь у нас печальный случай, один из слуг был неосторожен, бедный!

– А мы, Тамила Борисовна, как услышали про это от Максима, моего денщика, так решили: может, и наша помощь вам пригодится? Я вот и чемоданчик свой медицинский прихватил с лекарствами да инструментами.

– Это по-соседски… Вадим Илларионович. – Она немного споткнулась на имени, но вспомнила правильно. – Я благодарна вам. А ваш шурин, он тоже врач?

– В более широком смысле этого слова, – ответил вместо Вадима Викентий. – Я следователь сыскного управления, а если по-простому – сыщик.

На мгновение лицо хозяйки полыхнуло странным выражением – то ли гнева, то ли испуга. Но она тотчас же взяла себя в руки. Только голос приобрел холодноватый оттенок, глаза – суровость.

– Мы еще не посылали за полицией. Несчастный случай со слугой…

– Вот именно, – мягко прервал ее Петрусенко. – Если несчастный случай не вызывает сомнений, к чему полиция? Они обязаны будут начать специальное расследование, а это хлопоты, суета, волокита. И огласка, разговоры… Вы себе даже не представляете, какие испытания ждут вас от чиновничьей мелочной дотошности! А я все это отлично знаю. Вот и решил, когда Вадим собрался к вам ехать: если я здесь формально побываю, а потом доложу в полицейскую управу – для них моего свидетельства будет достаточно.

Улыбка у Петрусенко была такая понимающая, добродушная и располагающая! Не улыбнуться в ответ казалось невозможным.

«А ведь это выход! – подумала Тамила Борисовна. – Профессиональный следователь из сыскного управления – кто станет сомневаться в его выводах, что-то после него перепроверять? А он, похоже, готов принять наш рассказ о случившемся безоговорочно. Да и как иначе: его сына здесь встретили приветливо, с князем он подружился. Отцу небось обо всем с восторгом рассказывал. Так что мнение у того уже сложилось… Отлично!»