Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Со лба Мани струился пот, но в его искрящихся глазах читались восторг и решимость.
Снова спустившись на пол подвала, юный маг теперь напрягся всем телом, и в эту же секунду чёрная пыль покрыла его тонким, прочным слоем блестящего чёрного камня.
– Ух ты! – восторженно воскликнул Мани, разглядывая свой необычный костюм, а потом вытянул вперёд правую руку, и тут же, повинуясь его хотению из струй песка, продолжая вытянутую конечность, явился длинный чёрный, стеклянный кинжал. «Вот это да», – подумал мальчик и резко вскинул вперёд другую руку, чтобы проверить осуществиться ли задуманное им на этот раз. В мгновение ока часть блестящего доспеха, сорвавшись с тела Мани и тысячей тонких игл, с пронзительным звоном рассыпалась смертельными, острыми брызгами о противоположную стену.
Локос открыл глаза. В его башне что-то творилось. «Возможно кто-то пытается проникнуть внутрь! – возникшая мысль, смяла остатки сна мага, – Кто посмел? Кто на такое отважился бы? Вот дела». Маг быстро накинул балахон и, схватив посох, стукнул им о плиты пола.
В комнате появился Мани, опять весь с ног до головы в чёрном песке. Его блестящие доспехи от страха вновь превратились в песочную пыль, а дар речи и вовсе пропал!
– Да что же ты вечно грязный такой?! Тьфу! Ты что там опять делаешь?! Ладно, я тебя позже побью… Оставайся здесь, в моём кабинете, никуда не выходи или умрёшь! Понял?! Если сюда войдёт кто-то кроме меня – убей его, даже если тебе будет страшно. Ты понял меня, раб?
– Да, господин.
Мани с такой частотой закивал, что казалось его голова вот-вот оторвётся.
Песок с тела мальчика постепенно осыпался на пол кабинета. И эта вот грязь доставляла магу почти физический дискомфорт. Скривившись, как от зубной боли, раздражённо цокая о каменный пол своим посохом Локос вышел из комнаты и направился по ступеням на самый верх башни. Оттуда он мог обозревать всю округу на несколько дней пути…
Позже Мани был жестоко наказан за то, что насорил в кабинете мага. Это надолго отбило у него желание заниматься чем-либо, кроме уборки и сна. Мальчик стал так сильно бояться наказания, что даже выбросил маленькую книжечку, научившую его магии в бездонную яму подвала. По ночам, когда ему снилось, что он вновь пользуется магией бедный малыш, просыпаясь в холодном поту, долго не мог отдышаться от, накатившего на него, приступа удушья.
В тот вечер Локос так и не нашел причины своего беспокойства, за что сполна отыгрался на своём рабе.
Снова однообразные будни тянулись своим чередом. И вот, закончился очередной мерзкий день маленького мальчика по имени Мани. Как всегда, уставший и опустошенный, он спустился в подвал, лёг на свое рваное одеяло и, накрывшись другой его частью, мирно засопел. Во сне ему привиделся знакомый полёт сквозь пустоту…
Милый, всегда улыбающийся, старичок разливал вкусный, ароматный чай по маленьким чашечкам. Его юный собеседник, утирая горючие слёзы, рассказывал о происшествиях последних недель.
– Ну что значит ты больше не хочешь становиться магом?!
– А то и значит, не хочу и всё!!!
– Ладно-ладно, успокойся, не горячись. Сейчас ты напуган, и есть чего бояться! Но подожди… Время лечит и не такие раны!
Малыш исподлобья с недоверием взглянул на старика.
– Мои раны уже не излечить! – буркнул мальчик, на что старик лишь улыбнулся. Мани был полностью уверен в своих словах, а вот этот странный старичок не мог понять очевидного, заладил: «Все пройдёт, мол, время лечит»…
– Ну, улыбнись. Чего ты такой хмурый? Ещё чай будешь?
– Да! – тут же расплывшись в улыбке, ответил Мани. Чай он пил только тут во сне, только это не совсем сон, а что-то совсем другое, сны бывают разными…
– Ну, вот и славно…
На чудесном островке всегда было тепло, но не слишком жарко и всегда-всегда на этом острове был хороший день. Мани хотел бы остаться здесь навсегда, но как показывала практика его короткой жизни, хорошее – либо сон, либо подвох! Открыв глаза, мальчик в этом убедился! Вместо приятного старичка перед глазами Мани возникли грязные сапоги хозяина.
– Немедленно вставай, мерзавец! У тебя много дел! Постирай и почисть мою одежду! Потом уберёшь на крыше, там много пыли. И ещё займешься…
Весь день маленький раб неустанно трудился, и когда наконец закончил, было уже далеко за полночь. Мани почти без сил побрёл в подвал, где рухнул на свою постель и сразу же провалился в сон. На этот раз ему ничего не снилось. Проснулся он от грубого тычка ногой в спину. Мани показалось, что он только закрыл глаза и тут же пришлось просыпаться от воплей ненавистный мага:
– Сколько можно спать?! Встать, раб!
Малыш даже и не помнил, как попал из подвала в кабинет Локоса, так крепко он спал, но от грёз, наконец, пришлось очнуться, и концентрируя взгляд, он уставился в огромное зеркало. В отражении ему виделся грозный маг, облачённый в фиолетовое платье с бордовыми вставками на плечах и рукавах. На нём было множество золотых украшений, а голову венчало нечто вроде короны. В руках Локос сжимал резной посох с большим опалом. Весь вид мага говорил о его грозном могуществе и великолепии, что сильно контрастировало с образом Мани, сидящем у ног хозяина.
Маленький, чумазый мальчуган с грязными, спутанными волосами был облачён в разодранную рубашку серого цвета и какие-то тряпки, повисшие на ногах, что при наличии хорошей фантазии, можно было представить штанами. На шее мальчика красовался чёрный ошейник раба, привязывающий его к башне. Одеть и снять ошейник может только маг…
Мани так внимательно разглядывал отражение, что совершенно не слышал Локоса, за что и поплатился. К реальности его вернул резкий удар ноги в спину! Паренёк закашлялся и завыл от боли.
– Что, ты орешь?! Заткнись!
Разгневанный хозяин, повалив раба на спину, наступил ногой на плечо бедного Мани. Затем, наслаждаясь беспомощностью мальчика, встал пяткой на шею и сильно надавил…
– Всё! Ты мне надоел!!! Удавлю, тварь!!!
Малыш, что было сил, упирался руками в ногу хозяина и молил о пощаде, но, взбешенный Локос только сильнее злился! На его лице играла зловещая улыбка, а в глазах читалась жажда крови! Больше всего на свете Локос любил убивать, единственная страсть, что была у старого, алчного, тщеславного мага – это чужие муки! Страдания других доставляли ему истинное наслаждение.
Когда Мани уже покинули силы, он побледнел и почти перестал дышать в ногу
