– Ну вот и поладили. – Незаметно подошедший сзади Василий положил тяжелую руку Веронике на плечо. – Оставь его, пусть привыкает к новым апартаментам. А нам пора к Ульяне.

– Пока, Мальчик! – Вероника уже смелее потрепала пса по загривку. Тот на мгновение прижался ушами к ее ладони.

– Смотри, чтобы ни одна тварь сюда не сунулась, – обратился к нему Василий. В ответ Мальчик грозно брехнул. – Вот так, верно. – Он одобрительно кивнул и пошел к калитке.

Вероника заперла дом и села в машину. Взревел мотор. Они ехали сначала заснеженным лесом, потом таким же заснеженным полем, маленькими поселками со старыми, почерневшими домами, с запотевшими окнами, затем снова полем. В машине было тепло, вовсю жарила печка, по радио играла «Милицейская волна». Вероника скоро стала клевать носом.

– Ты спишь, что ли? – добродушно усмехнулся Василий. – Ну спи, спи. Минут через двадцать приедем уже.

Вероника закрыла глаза. Сквозь дрему ей пригрезилось, что они с Егором танцуют медленный танец в пустом и темном зале, плавно покачиваясь в такт музыке. Потом на нее дохнуло холодом, и музыка умолкла.

– Вылезай, – скомандовал Василий. – Приехали.

Водительская дверца была распахнута. Щурясь от яркого света, Вероника вышла из машины. Они стояли посреди маленького больничного дворика. Сама больница тоже была крошечной, грязно-серое кирпичное здание в два этажа.

– Идем. – Василий взял Веронику за руку и повел к крыльцу.

Внутри сидел народ, ждал очереди на прием и госпитализацию. Василий, легко разгребая толпу, протиснулся к окошку справочной.

– Нам к Ульяне Григорьевой.

– Григорьева в пятой палате. Бахилы наденьте.

Василий и Вероника нацепили веселенькие голубые бахилы и пошли по длинному узкому коридору. Чувствовался неприятный спертый запах – смесь пота, мочи и долго не проветриваемого помещения. Они толкнули облезлую белую дверь и очутились в узкой комнате, по каждой стене которой стояли несколько кроватей. Ульяна лежала у окна. Маленькая, укрытая одеялом до самого подбородка, она казалась высохшей мумией. Щеки ее запали, нос и подбородок заострились, но глаза смотрели осознанно и горько.

– Бабушка Ульяна, как вы? – тихо спросила Вероника.

В ответ старуха замычала едва слышно.

– Ничего, – непривычно ласково и мягко произнес Василий. – Поправишься. Даст бог, еще хату тебе новую справим.

Ульяна продолжала мычать. Видно было, что сил у нее совсем немного. Веронике показалось, что она не просто мычит, а хочет что-то сказать. Кому? Василию? Или ей?

– Бабушка Ульяна! Что с вами случилось? Вас кто-то напугал? Кто-то приходил в дом?

Ульяна резко выдохнула и затихла на мгновение. Затем замычала с новой силой.

– Не беспокой ее, – сказал Веронике Василий. – Видишь, не в себе она.

– Но ведь нужно узнать, почему с ней случился инсульт!

– Как ты это узнаешь? Она не говорит. Написать тоже вряд ли сможет, да она, кажись, и безграмотная. Давление шарахнуло небось – вот и инсульт. Как у матери моей.

Ульяна тем временем совсем затихла. На ее лице была написана смертельная усталость. В палату вошла сестра. Подошла к Ульяниной постели, молча, не глядя на Василия и Веронику, достала из-под одеяла худенькую, похожую на прутик бабкину руку и сделала укол. Так же молча развернулась и пошла к другой койке. Ульяна лежала с закрытыми глазами и, казалось, не дышала. Если бы не легкое колыхание одеяла, можно было подумать, что она отошла в мир иной.

– Идем. – Василий потянул Веронику за рукав. – Ей отдыхать надо. Вишь, заснула.

Вероника нехотя двинулась за ним. На душе ее скребли кошки. Она старалась не думать о том, что скоро ей придется вернуться в дом и остаться там одной до приезда Егора. Перед ее глазами стояла жуткая картина: седая голова за сараем, треск, груда досок на снегу. Что на этот раз придумает эта тварь? Какую погибель на нее нашлет? Тут же Вероника одернула себя: хватит! Нет никакого оборотня! Крыльцо подпилили обычные хулиганы, возможно, они же ломились к Ульяне и довели ее до удара. А у нее теперь есть Мальчик, он будет ее охранять и никому не позволит ей навредить. При мысли о собаке Веронике стало гораздо легче и спокойнее, она села в машину к Василию и приготовилась к долгой дороге.

– Можешь еще поспать. – Он завел двигатель. – Мне еще нужно в одно местечко заехать. Это недалеко, тут рядом. Минут двадцать.

При слове «местечко» Вероника вспомнила о батюшке.

– Хорошо, – кивнула она Василию. – А можем мы потом еще в церковь заехать, в Нестерово?

– Заедем, не вопрос, – тут же согласился тот.

Они выехали из больничного двора. Снова потянулись вереницы черных изб, серых четырехэтажных домов, маленьких, кривобоких магазинчиков, притулившихся по обе стороны дороги. Затем замелькали заснеженные сосны и ели, белые поляны и просеки. Они переехали застывшую речушку и очутились в большом коттеджном поселке. Василий затормозил около высокого кирпичного дома.

– Погодь минутку, я быстро. – Он исчез в дверях.

Вероника с любопытством глядела в окно. Вокруг стояли красивые дома, некоторые просто терема – бревенчатые, с яркими цветными крышами и огромными окнами во всю стену. По улице гулял народ: молодые мамочки с колясками, краснощекая детвора на санках. «Надо было тут покупать дом, – мелькнула у Вероники мысль. – Да только тут прилично дороже, и от Москвы дальше километров на двадцать. Нет, Плацкинино все же лучше, и лес там отличный».

Вероника вздохнула и прикрыла глаза в надежде слегка подремать. Василий вернулся минут через двадцать.

– Ну, я готов. Видишь, как быстро? Теперь едем в Нестерово.

– У вас тут родня? – спросила Вероника, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Нет, не совсем родня. – Он замялся. Глаза его хитро блестели. Он помолчал немного, прислушиваясь к ровному шуму греющегося мотора. Потом произнес с ухмылкой: – Подруга у меня тут живет.

– Какая подруга? – не поняла Вероника.

– Ну какая… вестимо дело, полюбовница. – Василий снова довольно ухмыльнулся и крутанул руль. Вероника смотрела на него с изумлением. – Ну чего ты фишки-то вылупила? – насмешливо произнес он. – Мужики, они все такие. Жена женой, а без подружки грустно. Она у меня красавица. Машей зовут.

– Одинокая? – невольно вырвалось у Вероники.

– Почему одинокая? Замужем, детишек двое. Муж дальнобойщик, в рейс уехал позавчера. Вот я и подумал – навещу, раз уж неподалеку буду.

– А как же соседи? Все же видели, как вы в дом заходили? Расскажут мужу.

– Так я как бы по делу заходил, – улыбнулся Василий. – Маша моя мастерица, шали вяжет, накидки разные. К ней из других деревень приезжают за заказами. Вроде как жинка послала отовариться. Так что все путем.

– Нехорошо это, – сухо проговорила Вероника. – Обман.