— Хорошо. Скажите, что вам известно об обстоятельствах смерти Костомарова Ильи Петровича.

— Ничего. Я узнала о его смерти лишь когда со мной беседовал сотрудник полиции.

— Вы были знакомы с ним?

— Конечно. Илья вырос в нашем доме. Я его ещё ребёнком знала. Хороший мальчик, никогда слова плохого не скажет. Очень хороший мальчик. Ходили слухи, что он балуется наркотиками, но я ничего такого не видела.

— Отвечая на мой вопрос, вы пояснили, что ранее видели подсудимого. Где и когда это произошло?

— Не помню. Как мне кажется, я видела его у нашего дома, то есть дома, где я проживаю.

— Илья Костомаров проживал в этом же доме?

— Да.

— Когда вы в последний раз видели Фёдорова?

— Я думаю, что незадолго до убийства, за день или два.

— Вы уверены в этом? Когда произошло убийство?

— О смерти Ильи я узнала 28 июня 2019 года. А Фёдорова я видела 26 или 27 июня. Он заходил в подъезд, где расположена квартира, в которой проживал Костомаров.

— Инна Сергеевна, вы уверены в этом? — было видно, что ответы Селемякиной не устраивают прокурора, они явно не сходились с её показаниями, данными на предварительном следствии. — Вы видели подсудимого именно 26 или 27 июля?

— Да. Я уверена в этом. — ответила свидетельница, после чего повторила. — Он заходил в подъезд, где проживал Костомаров.

— Во что он был одет?

— Ну, мне запомнились светло-серый пиджак и синие джинсы. На обувь я не обращала внимания.

— Ваша честь, — обратилась Малыгина к суду, — вопрос больше не имею, в последующем будет ходатайство.

— Подсудимый у вас есть вопросы к свидетелю? — получив отрицательный ответ, судья задал аналогичный вопрос адвокату Плотникову.

— Есть Ваша честь. — немедленно отреагировал тот. — Инна Сергеевна, как вы определили, что видели моего подзащитного 26 или 27 июня 2019 года у подъезда Костомарова?

— В тот день на улице было солнце, я сидела на скамейке, выгуливала собачку. Когда он, — Селемякина указала рукой на Фёдорова, — подошёл к подъезду, моя Лилечка (собака), бросилась ему в ноги. Он спокойно увернулся и без слов прошёл в подъезд. Даже не заругался, как сделал бы любой обычный человек.

— Почему вы решили, что это было 26 или 27 июня?

— Потому что, 28 июня я собаку не выгуливала, Лилечка приболела.

— Хорошо, видели ли вы, подсудимый приехал к вашему дому на машине или пришёл пешком?

— Не обратила внимания. Не знаю.

— Вопрос больше не имею, Ваша честь. — Плотников закончил допрос.

— Ваша честь, — тут же вскочила Малыгина, — прошу огласить в судебном заседании показания свидетеля, данные в ходе предварительного следствия в связи с существенными противоречиями, в том числе по дате, когда она видела подсудимого у дома, где произошло убийство Костомарова.

— Мнение участников, — обратился Сергеев к подсудимому, его защитнику и потерпевшей Костомаровой.

— Ваша честь, — немедленно отреагировал Плотников, — я возражаю. Свидетель в настоящем судебном заседании дала подробные показания, дала пояснения на все заданные вопросы.

— Поддерживаю. — откликнулся Фёдоров.

— На усмотрение суда. — сказала со своего места Костомарова.

— Суд совещаясь на месте решил — ходатайство государственного обвинителя удовлетворить. — закончив стандартную фразу, судья передал прокурору том дела, в котором находился протокол допроса Селемякиной.

После этого, прокурор достаточно чётко, не прибегая к скорочтению, зачитала показания Инны Сергеевны.

— Свидетель, — обратилась она к Селемякиной после прочтения показания, — это ваши показания?

— Да.

— Как вы объясните, что в ходе предварительного следствия вы сообщили следователю, что видели Фёдорова у вашего дома 28 июня, а не 26 или 27, как сейчас?

— Нет, я говорила следователю, что не помню точную дату, когда видела его. Про 28 я точно ничего сказать не могла, так как я не могла видеть Фёдорова в этот день.

— В протоколе допроса имеется указание на то, что вы лично ознакомились с его содержанием. Это соответствует действительности?

— Подписи я ставила, а протокол не просмотрела. Я была уверена, что следователь всё записал правильно.

— В протоколе допроса имеется указание о том, что замечаний к его содержанию от вас не поступило. Как вы можете объяснить это?

— Я же говорю, что протокол лишь просмотрела. — Селемякина растерялась, стала говорить неуверенно, понимая, что сделала что-то неправильное. — Я не читала его.

— Инна Сергеевна, — сказала Малыгина, подойдя к ней и протянув том уголовного дела, — посмотрите, это ваши подписи в протоколе допроса?

— Да, — ответила та, взглянув на протокол, и растерянно продолжила — но я не говорила, что видела Фёдорова 28 июня.

— Инна Сергеевна, — продолжала Малыгина, вернувшись на своё место, — как вы объясните, что следователю вы сказали одно, а в суде сообщили совсем другое?

— Я, я … не знаю, — пролепетала Селемякина.

— Вам была разъяснена ответственность за дачу заведомо ложных показаний. — продолжал напирать прокурор. — В случае, если суд придёт к выводу о том, что вы солгали, вы будете привлечены к уголовной ответственности. Вам это понятно?!

— Ваша честь! — вскочил со своего места Плотников. — Это давление на свидетеля, принуждение его к даче показаний, которые нужны стороне обвинения. Свидетель уже дала чёткие ответы на все вопросы. Прошу сделать прокурору замечание.

— Отклонено, — Сергеев холодно посмотрел на защитника, — государственный обвинитель лишь дополнительно разъясняет ответственность свидетелю.

— Инна Сергеевна, я вам задала вопрос, — продолжала Малыгина.

— Да, — чуть не плача ответила та.

— Что да?!

— Разъясняли.

— Тогда объясните, почему ваши показания поменялись?!

— Я, я… не знаю.

— Хорошо. — сказала Малыгина, видя, что свидетель готов, доведён до нужного эмоционального состояния. — Когда вы лучше помнили события, о которых вас расспрашивали: когда давали показания следователю или сейчас? Всё-таки прошло достаточно много времени.

— Т… то…, тогда, — неуверенно и понимая, что говорит неправду, ответила Селемякина.

— Когда тогда?! — Малыгиной было необходимо поставить точку. — Когда вас допрашивал следователь?

— Д…, да. — чуть ли не шёпотом ответила Инна Сергеевна.

— Значит, суд может доверять вашим показаниям, данным на предварительном следствии?!

— Наверное, — Селемякина была раздавлена, она понимала, что произошла чудовищная ошибка. Ошибка, которую не исправить, как бы она этого не хотела. Но не из-за одних же её показаний Фёдоров оказался на скамье подсудимых, есть много других доказательств, которые подтверждают, что именно он убийца. Если бы это было не так, прокурор не стал бы угрожать ей уголовной ответственностью. Инна Сергеевна решила сделать всё, чтобы её отпустили, оставили в покое, суд же разберётся во всём, даже если её показания будут не совсем соответствовать действительности. — Да.