С нашей орбиты вокруг Антиопы маршрутизатор зоку выглядел парящим в космосе деревом с зеркальными листьями, диаметром около двух километров. Но внутри него царит настоящее эшеровское безумие. Узлы обработки представляют собой светящиеся голубые сфероиды размерами от воздушного шара до пылинки, и все они вращаются и двигаются, перемещаясь по взаимосвязанным спиралям. Многоугольные зеркала, отражаясь друг в друге, образуют бесконечные коридоры. Но моего отражения там нет, словно я вампир.

Я собираюсь подыскать работу, не связанную с вторжением в гигантские машины, полные лесбийского драконьего секса,отвечает корабль. Белая бабочка-аватар «Перхонен» вьется вокруг моей головы. Я дую на нее, чтобы прогнать из поля зрения: идет процесс взлома очередного узла обработки, похожего на гигантскую амебу размером с мою голову. Это подрагивающий прозрачный пузырь с иррегулярной кристаллической структурой внутри. Большая часть техники зоку еще работает, и этот узел тоже: он с ненасытной жадностью поглощает квантовые состояния из проходящего сквозь маршрутизатор фотонного потока и преобразует их в сложные органические молекулы. Я намерен немного покормить его.

— Ты несправедлива. В своих Царствах зоку могут делать все, что им вздумается. Ну а насчет другой работы, согласись, преступление — это единственный способ придать смысл нашему существованию. Кроме того, ты же настоящий самородок.

Ионные двигатели скафандра мягкими толчками приближают меня к узлу. Мне не следует торопиться: здесь достаточно много энергетических зон, где незащищенный человек может изжариться в одно мгновение. Благодаря метаматериалам скафандра непрерывный фотонный поток огибает меня. Я невидим и недостижим, призрак внутри машины, до тех пор, пока выдерживает костюм.

По моей команде скафандр выбрасывает невидимые щупальца, которые обхватывают узел. Гоголы-математики «Перхонен», оставшиеся далеко позади, усердно работают, чтобы внедрить в память устройства крохотный фрагмент квантовой программы, позволяющей нам отслеживать поток информации. Нам необходимо отыскать промежутки, определить период затишья, чтобы воспользоваться квантовым мозгом маршрутизатора в своих целях…

Происходит информационный выброс. Даже сквозь щиток шлема узел кажется ослепительным раскаленным солнцем. Гоголы-процессоры скафандра, специально настроенные разумы, буквально вопят. Внезапный жар обрушивается на мои руки, лицо и грудь. Только не это.В глаза впиваются горячие иглы, и в следующее мгновение я вижу только белый шум помех. Сопротивляясь желанию свернуться в клубок, я через нейронный интерфейс отдаю приказ двигателям скафандра и запускаю их.

Толчок выбрасывает меня из эпицентра информационной бури, и окружающий мир погружается в благословенную темноту: скафандр возвращается в рабочий режим. Я снова запускаю двигатели, но они глохнут, оставляя меня вращаться вокруг своей оси.

…слишком быстро!кричит мне в ухо «Перхонен» по нейтринной связи.

Бабочка-аватар отчаянно бьет крылышками в моем шлеме, выражая тревогу корабля.

— Я бы двигался еще быстрее,если бы кто-нибудь уточнил график информационного потока! — кричу я в ответ.

Я вытягиваю вперед руки, стараясь замедлить вращение, и молюсь, чтобы не столкнуться с узлом обработки. Стоит только усилить возмущения внутри маршрутизатора, и он вызовет сисадминов зоку. Хотя, если я не открою Ларец в течение нескольких часов, плевать я хотел на разозленных компьютерщиков зоку.

Держись. Он успокаивается.

Мое тело вновь начинает процесс исцеления. Это выражается в легком головокружении и покалывании, словно по мне шныряют муравьи с ногами-иголками. Я и так еще не до конца восстановился: рука отросла не полностью, а после жесткого облучения синтбиотические клетки тела поражены мутациями и аналогом ракового заболевания. Хорошо хоть Миели предоставляет мне достаточный контроль, чтобы полностью подавлять боль. Единственной проблемой остается некоторое оцепенение, а в такой работе, как эта, оно недопустимо.

Защитный костюм с шипением избавляется от излишнего тепла. Жалобы гоголов в моей голове затихают до невнятного ропота, и системы скафандра сигнализируют о полной исправности. Я слизываю пот с верхней губы и втягиваю воздух, крепко стискивая в руке Ларец. Для того, чтобы открыть такую маленькую вещицу, должен быть более легкий способ.

— Кстати, я в полном порядке. Спасибо, что поинтересовалась, — бормочу я.

А не хочешь ли ты построить имитационную модель квантовой системы с тремя миллионами неизвестных параметров? Нет? Тогда заткнись и предоставь мне и моим гоголам выполнять свою работу.

Я не могу винить «Перхонен» за недовольство. Ее гордость и отраду, крылья, напоминающие северное сияние, мы превратили в жесткую решетку квантовой логики, создав некое подобие процессора. А это означает, что при серьезных затруднениях бегство окажется крайне проблематичным.

И еще Миели.

— Хотелось бы обратить твое внимание на то, что здесь нахожусь один я, — раздраженным тоном говорю я.

Хотелось бы обратить твое внимание на то, что мы это ценим,отвечает «Перхонен». Ты все еще рассчитываешь, что бог из твоего ящика встретит тебя с распростертыми объятиями и поможет нам?

— Не беспокойся, я имел с ним дело в прошлом. И я знаю, каково это — торчать в замкнутом пространстве. Чтобы выбраться оттуда, согласишься на что угодно. Даже заключишь сделку с хитроумными кораблями и оортианскими воинами.

Ловлю тебя на слове. В любом случае поток понемногу ослабевает.

— Сколько еще ждать?

Спаймскейп скафандра наконец-то снова работает и демонстрирует мне воссозданную картину внутренностей маршрутизатора. За способность оставаться невидимкой приходится платить слепотой, а это сильно мешает, если требуется проникнуть в огромную машину, которая постоянно создает или уничтожает какие-то компоненты. К счастью, сейчас я нахожусь в относительно стабильном наружном слое, в стороне от тяжелых функциональных центров.

О, не больше часа или около того. Надеюсь, ты не успеешь соскучиться.

— Превосходно.

Я ерзаю в своем скафандре. Мой импровизированный костюм не совсем удобен: это всего лишь кусок интеллектуальной материи, загруженный специальными гоголами и дополненный кое-каким оборудованием вроде двигателей. По ощущениям работать в нем — все равно что в одежде из мокрой глины, а я не снимаю его уже два дня. Нейронный интерфейс довольно примитивен, и в моей голове ни на миг не утихает бормотание гоголов. Перспектива провести в этом скафандре еще час, плавая в наружных слоях маршрутизатора и подвергаясь ежесекундной угрозе очередного информационного выброса, меня ничуть не радует. Тем более что братья-близнецы микроскопического копа могут в любой момент оказаться поблизости.

Ну а ты?неожиданно спрашивает корабль.

— Ты о чем?

Чем ты будешь заниматься, когда все это закончится?