Слушая Сияющую, я не верила своим ушам. Особенно меня поразили ее вкрадчивые слова о некоем способе. Неужели цель, о которой мечтала Мэтта и в которой почти разуверилась Хэйсоа, прекрасная цель, делающая осмысленным существование каждой из нас так легко достижима? Быть может, Хэйсоа, действительно, стоит поговорить с управительницей начистоту? Объединить усилия, обобщить знания? Это гораздо лучше, чем прятаться по углам, помня о Ниите и боясь повторить ее судьбу.

Наверное, если бы на моем месте оказалась другая, управительнице удалось бы ее уговорить. Я смотрела на нее и видела не бездушную и деспотичную госпожу, а просто умную, немного усталую, несущую непосильную ношу женщину. Сияющая терпеливо ждала моего ответа, с улыбкой глядя на дремлющую Вису. Но что-то в ее речах смущало меня.

«Храм Келлион станет сердцем и мозгом нового мира…» Так вот каковы ее устремления! Роль управительницы в храме оказалась слишком ничтожной для ее честолюбия. Она хочет управлять всем миром, всей Риррел — как когда-то король Кольфиар! Но даже не это важно — она убила Нииту! Этой женщине нельзя доверять.

— Я сожалею, Сияющая, но ничем не могу тебе помочь, — сказала я, стараясь вложить в свой голос как можно больше убедительности. — Я не знаю, о каких заговорщицах ты говоришь. И не знаю, кого искать. Если в храме и был заговор, ты покончила с ним в прошлом году. Кстати, стоит ли нашей управительнице повторять все эти вздорные мысли?

Последняя, колкая фраза вызвала тень гнева на красивом лице женщины. Но управительница тут же взяла себя в руки и снова ласково улыбнулась.

— Забудь, забудь. Я не собиралась морочить тебе голову, сестра. Просто я размышляю, и вот… А керато у тебя просто чудесная, — сменила она вдруг тему. — Милосердие и справедливость — вот почему я разрешила ей остаться. Правда, я читала, что большие кошки не живут в неволе подолгу. Что ж, спасибо за беседу. Доброй ночи, сестра!

В подземелье пахло сыростью. Где-то капала вода, ударяясь о камень, и от этого навязчивого звука на душе становилось еще сквернее. Эстрил сидел, прислонившись к холодной стене. Свеча, оставленная ему, догорала, и каменный пол вокруг нее был залит воском. Молодой человек давно не чувствовал рук, связанных за спиной; зато боль в сломанной ноге не давала ни уснуть, ни забыться. Наверное, прошло уже два дня, хотя в этом полумраке невозможно было различить день и ночь. Кто бы мог подумать, что его путешествие оборвется так внезапно…

Получив необходимые распоряжения от сенатора Яр-вига, Эстрил покинул здание Сената. Он был голоден и еле стоял на ногах, а до гостиницы было довольно далеко. Извозчик отвез его в «Красную утку» — небольшой, но дорогой трактир, запомнившийся со времен прежней столичной жизни. Тогда, в юности, он с друзьями мог позволить себе лишь пару раз отметить в «Утке» успешно сданные экзамены. Теперь его кошелек был полон денег: сенатор оказался очень щедр.

Оглядываясь по сторонам, Эстрил радовался, несмотря на усталость. Его школьная юность, первые самостоятельные шаги, его первая любовь — все происходило здесь, на этих улицах. Шингва запомнилась ему огромным, шумным и немного суетливым городом — такой она была и сейчас. Обитатели столицы наконец проснулись и теперь спешили по своим делам.

Деревья в парках еще не оделись листвой; их причудливо подстриженные кроны казались нарисованными тушью на бледно-голубом шелке неба. Эстрил любовался широкими улицами, вымощенными разноцветными каменными плитами, высокими домами, прудами, по кромке которых еще лежал лед. В прудах плавали айоны — огромные белоснежные птицы с ярко-алыми хохолками. Изящные головы на горделиво изогнутых шеях заканчивались необычайно мощными черными клювами. Время от времени айоны взмахивали подрезанными крыльями, которые светились на солнце тончайшим кружевом.

В красоте этих птиц было что-то величественное. По легенде, айон, безголосая птица, перед смертью поет торжественную песню, услышать которую днем значило овладеть небывалым могуществом, а ночью сулило страшные беды. По другой легенде, айоны были связаны со всеми четырьмя священными стихиями — не случайно на черном флаге Сената красовался именно айон. Да и столичные модницы дорого ценили украшения из их перьев.

В «Утке» в столь ранний час было пустынно — только двое студентов скромно завтракали за столиком у окна, разложив перед собой учебники. Эстрил заказал коронное блюдо трактира — кусочки утятины, тушенные в красном вине с апельсинами, попросил принести ему чего-нибудь выпить и стал ждать свой обед.

Не прошло и нескольких минут, как в трактире появился еще один посетитель. Он замер на пороге, привыкая к полумраку помещения после яркого солнечного света. Это был примерно ровесник Эстрила, темноволосый, коротко стриженный мужчина в светло-серой тунике и легкой темно-красной накидке с капюшоном — наверняка, дань столичной моде этого сезона. Завтракающие студенты тут же побросали ложки и вопросительно уставились на вошедшего. Наверное, он подал им какой-то знак: студенты быстро схватили книги и, что-то дожевывая на ходу, покинули трактир. Темноволосый уверенно направился к столику Эстрила и сел напротив.

— Не возражаете, господин Эстрил?

— Нет, — молодой человек пожал плечами. — Вам известно мое имя, значит, у вас есть дело ко мне. Кто бы вы ни были, придется вас выслушать.

Незнакомец вежливо улыбнулся.

— Мое имя Кликон. И вы обладаете полной свободой выбора: вести или не вести со мной разговор. Возможно, у вас есть одна вещь… Если нет — я уйду, и вас больше никто не потревожит. Но если это не так… Отдайте ее мне, и тогда этот разговор продолжится в другом месте… Ведь я всего лишь посланник.

Эстрил ни на миг не усомнился, что странный незнакомец, все с той же вежливой улыбкой ждущий его ответа, имел в виду талисман Стратола. Трудно объяснить, откуда взялась такая уверенность. Скорее всего, попав в столицу и соприкоснувшись с таинственными делами, он подсознательно чувствовал, что вокруг него должны начаться какие-то события. И каков будет ответ, ведь талисман снова у него. Вместо того чтобы благоразумно забыть о причуде старого учителя…

Эстрил осторожно потянул за цепочку и, слегка царапая кожу, вытащил талисман из-за ворота туники.

— О, у вас есть эта вещь! — искуситель в красном плаще изобразил восторг. — Вы отдадите ее мне?

— И что дальше? — спросил Эстрил, медля.

Но Кликон не спешил ответить и, улыбаясь, протягивал руку. Эстрил снял цепочку. Красноватый многогранник лег в раскрытую ладонь, пальцы тут же хищно сжались.

— Когда вы закончите свой обед, господин Эстрил, у трактира вас будет ожидать карета. Вы сядете в нее, и скоро мы будем иметь удовольствие увидеться вновь, — при этих словах Кликон вдруг резко обернулся к дверям, словно почувствовав чей-то взгляд.

Эстрил, сидевший к двери лицом, никого не видел. Лицо Кликона приняло озабоченное выражение. Лихо взмахнув полою плаща, он встал, коротко кивнул и поспешно покинул трактир. Эстрил машинально метнулся к окну, но его странный собеседник уже исчез.