Дефне ухватилась за ветку тутового дерева, повиснув на ней, затем начала спускаться, перебираясь с ветки на ветку, как частенько делала в детстве. Спрыгнув на землю, она огляделась по сторонам проверить, нет ли поблизости соглядатаев. На мгновение ей показалось, будто в окне мелькнула чья-то тень. Может, это сестра? Впрочем, прямо сейчас Мерьем должна была крепко спать у себя в комнате. Придется проверить позже.

С сосущим чувством под ложечкой Дефне выскользнула из сада. Лунный свет отражался от выложенной вдоль узеньких улочек брусчатки, образуя мерцавшие под ногами серебряные струйки, что создавало полное впечатление, будто бредешь по воде. Дефне шла быстрым шагом, каждые несколько секунд оглядываясь через плечо – проверить, что за ней никто не идет.

* * *

Обычно они встречались здесь поздно ночью, перед поворотом дороги, возле старого оливкового дерева. Недолго гуляли или сидели на низкой стене, прячась в тени, а тьма мягкой шалью окутывала их обнаженные нервы. Иногда над головой пролетала кваква или мимо ковылял еж – ночные создания, скрытные, как и наши любовники.

Сегодня Дефне опаздывала. Когда она приблизилась к месту встречи, у нее участилось дыхание. Из-за отсутствия фонарей и каких-либо домов поблизости кругом было темно так, что хоть глаз выколи. Дефне подошла поближе и прищурилась, пытаясь разглядеть между деревьями знакомый силуэт, однако абсолютно ничего не увидела. У нее екнуло сердце. Он, должно быть, ушел. И все-таки она продолжала идти, еще на что-то надеясь.

– Дефне?

Костас слегка округлял гласные, в его устах ее имя звучало чуть мягче. Теперь она уже могла видеть очертания мужской фигуры. Высокой, стройной, которую ни с кем не спутаешь. Крошечный оранжевый огонек двигался вместе с рукой Костаса.

– Это ты? – прошептал он.

– Да, дурачок, а кто еще это может быть? – Дефне подошла поближе, улыбаясь. – А я и не знала, что ты куришь.

– Я тоже не знал, – сказал Костас. – Просто я нервничал. И стащил у брата пачку сигарет.

– Но зачем ты куришь, аским?[5] Разве ты не знаешь, это всего-навсего пара затяжек, которые растают, как только ты выдохнешь? – Увидев его опрокинутое лицо, Дефне рассмеялась. – Шучу-шучу. Все нормально. Не обращай внимания. У меня оба родителя курят. Я привыкшая.

Они взялись за руки, их пальцы переплелись. Дефне заметила, что от Костаса сильнее обычного пахнет одеколоном. Похоже, не она одна хотела произвести впечатление. Девушка притянула любимого к себе для поцелуя. Она была на год старше его и считала себя более искушенной.

– Я ужасно боялся, что ты не придешь, – признался Костас.

– Но я ведь обещала. Разве нет?

– Да, и все же…

– В нашей семье привыкли держать слово. Нас так отец воспитал. И меня, и Мерьем.

Костас выбросил окурок и раздавил каблуком.

– Неужели ты никогда в жизни не нарушала обещания?

– Нет. На самом деле никогда. Думаю, моя сестра тоже. Впрочем, я собой отнюдь не горжусь. Это страшно утомительно. Если мы дали слово, нам приходится его держать. Вот почему я стараюсь как можно реже давать обещания. – Откинув голову, Дефне посмотрела Костасу прямо в глаза. – Но я могу смело обещать одну вещь. Я всегда буду любить тебя, Костас Казандзакис.

Она слышала, как сильно бьется в груди его сердце. Костас был нежным, точно утренняя роса, и умел петь трогательные баллады на незнакомом ей языке. И вот теперь этот парень, который мог взволнованно рассказывать о вечнозеленых кустарниках и удодах, казалось, не мог найти нужных слов.

Дефне наклонилась к нему так близко, что он почувствовал на лице ее дыхание.

– А как насчет тебя?

– Меня? Я уже взял на себя обязательство… давным-давно. Я знаю, что никогда тебя не разлюблю.

Она улыбнулась, хотя ее привычный цинизм не позволил поверить ему. Однако не позволил и усомниться в нем. По крайней мере, сегодня ночью. Ей хотелось обвиться вокруг его слов, чтобы защитить их, подобно дрожащему огоньку, который держишь в ладонях на сильном ветру.

– Я кое-что тебе принес. – Костас вытащил из кармана какой-то небольшой предмет без обертки.

Музыкальная шкатулка, вырезанная из вишневого дерева, с яркими бабочками на крышке и ключиком с красной шелковой кисточкой.

– Ой, как красиво! Спасибо большое!..

Она прижала шкатулку к груди, ощущая ее гладкую прохладу. Дефне знала: чтобы купить подобную вещь, Костасу нужно было откладывать деньги. Она осторожно повернула ключик, из шкатулки полилась сладостная мелодия. Молодые люди слушали до тех пор, пока музыка не закончилась.

– У меня для тебя тоже кое-что есть.

Дефне вытащила из сумки свернутый в трубочку лист бумаги. Карандашный портрет сидевшего на камне Костаса. На горизонте парили птицы, по обе стороны от Костаса высились ряды каменных арок. Неделю назад влюбленные прогуливались вдоль старого акведука, по которому в свое время вода с гор поступала на север города. И хотя встречаться днем было гораздо рискованнее, они провели там весь день, вдыхая аромат диких трав, после чего Дефне захотелось все это запечатлеть.

Костас поднял рисунок повыше, чтобы рассмотреть его в лунном свете:

– Ты сделала меня красивым.

– Ну это было совсем нетрудно.

Вглядевшись в лицо Дефне, он осторожно провел пальцами по нежной линии ее подбородка:

– Ты такая талантливая.

Они поцеловались, на сей раз долгим поцелуем, жадно потянувшись друг к другу, словно из боязни упасть. И все-таки в их движениях сквозила определенная робость, хотя с каждой лаской, с каждым любовным шепотом они становились нежнее. Ведь тело любимого – это земля без границ. Ты открываешь ее, но не сразу, а осторожно, шаг за шагом, сбиваясь с пути, теряя ориентацию, пробираясь по ее залитым солнцем долинам и холмистым полям – теплым и радушным, – и попадаешь в потайные уголки со скрытыми пещерами – невидимыми, неожиданными – и выбоинами, о которые можно споткнуться и пораниться.

Обвив Дефне обеими руками, Костас прижался щекой к ее голове. Дефне зарылась лицом ему в шею. Они оба хорошо знали, что даже в такой поздний час кто-нибудь может их увидеть и сообщить родителям. Остров, большой или маленький, всегда полон чужих глаз за каждым зарешеченным окном, за каждой трещиной в стене; они следят за тобой с помощью каждого парящего высоко в небе краснохвостого сыча, с его немигающим хищным взглядом.

Рука об руку, стараясь держаться в тени, влюбленные неторопливо прогуливались, им было некуда спешить. Дефне замерзла в тонкой блузке. Костас предложил ей свою куртку, девушка отказалась. А когда он предложил куртку снова, Дефне обиделась, что с ней обращаются как со слабым полом. Такая вот упрямая.

Ему было семнадцать, ей – восемнадцать.