А еще все-таки просочились слухи о визите тиронской делегации, и, дабы успокоить разошедшуюся студенческую фантазию, милорду Вилорену пришлось выступить с речью, призывающей нас к порядку, терпению и вежливости, а заодно проясняющей мотивы интереса тиронцев к университету. Оказалось, что привлек их именно провидческий факультет, так как они не столь давно открыли школу для провидцев и теперь просто-таки жаждут обменяться опытом. И если все пройдет гладко, к нам приедут их студенты, а к ним отправятся лучшие из наших. Словом, мне невероятно повезло, что среди лучших я никогда не числилась, ибо Тирон был последним местом, где мне хотелось бы побывать. Но, судя по оживлению, будущие провидцы моего мнения не разделяли.

— Ничего ты не понимаешь, Сандера, — с оттенком превосходства в хрустальном голосе поведала мне Рэйя Адларэ, дару которой можно было только позавидовать. — Это же совсем другие перспективы.

Возможно. Тирон не столь велик, как Шрэтон, и сильных провидцев там давно уже не рождалось. И та же Рэйя, невзирая на силу дара и блеск таланта, в империи будет лишь одной из, тогда как в Тироне — чуть ли не единственной.

Другое дело, что лично мне подобные перспективы не казались соблазнительными. Но это, как милостиво сообщила та же Рэйя, происходило лишь по той причине, что из-за практически отсутствующего дара я даже подсознательно не мечтала ни о чем подобном. Переубеждать сокурсницу я не стала — тоже версия, не хуже прочих, а мне еще платье нужно примерить, чтобы выяснить, не нужно ли где что подправить, пока не поздно.

Первая половина выходного дня, удивительно теплого и погожего, прошла в сборах и веселом нетерпении. Мы с Риттой успели поучаствовать в украшении бального зала, и подругу совершенно не смущало, что я, не ладящая с бытовой магией, бесцельно слонялась по залу, в то время как она вдохновенно прилагала все свои умения для создания праздника. Потом мы помогали друг другу с одеждой и прическами, и пришлось отбиваться от попыток вошедшей во вкус Ритты украсить и меня. Она искренне считала, что темно-зеленое платье с расшитым золотистой нитью подолом мне, конечно, идет, как и завитые, скрепленные на затылке локоны, но нет предела совершенству, а уж она-то точно знает, что нужно сделать, чтобы Эдгар потерял дар речи и желательно голову. Насчет потери дара речи я бы тоже не возражала, но предпочитала, чтобы голова теоретика все же осталась на его плечах, а потому Ритте пришлось умерить творческий пыл.

А группа Шаридена с задания так и не вернулась, и я никак не могла определиться, радует меня это или же огорчает.

Наконец мы были готовы.

Ритта в бледно-розовом платье походила на нежную, только что распустившуюся розу. Уложенные в сложную прическу светлые волосы мерцали, словно лунное серебро, фарфоровая кожа сияла, алые губы лукаво улыбались, и лишь в голубых глазах затаилась печаль, которую я однажды имела неосторожность назвать дурной, за что подруга не разговаривала со мной целых два дня. Как бы то ни было, но я очень радовалась, что Ритта идет на бал не в одиночестве, как совсем недавно собиралась. Она была чудо как хороша — и сама осознавала это, кокетливо вертясь перед зеркалом.

Я же от собственного отражения в восторге не пребывала. Рассматривала веснушки, вызывающе яркие на бледной коже, нервно поправляла слишком, по моему мнению, глубокий вырез платья… Желание остаться в комнате, закрыть дверь и забраться под одеяло крепло с каждым мигом. Еще и кулон пришлось снять — он совершено не шел к платью.

— Ты прекрасно выглядишь, — решительно встала между мной и мрачным отражением Ритта. — Идем, как бы наши кавалеры не замерзли в ожидании…

На редкость разумная и совестливая девушка. Вздохнув, я вслед за подругой покинула комнату. Леди не опаздывают, и хоть в этом от меня что-то зависело.

На улице было тепло, полупрозрачные пока что сумерки мерцали от наполнявших воздух чар — кто-то баловался с освещением, и выходило на удивление неплохо и по-настоящему волшебно. Ритта шла впереди, положив ладонь на локоть высокого парня с целительского, и казалось, что они плывут в этом нереальном свете, словно герои какой-нибудь древней и, несомненно, красивой легенды. Возможно, мы с Эдгаром смотрелись ничуть не хуже, но представить себя со стороны не получалось.

В зале было светло, ярко и шумно. Ленты и цветы увивали колонны, сияли зачарованные витражи, слепил натертый до зеркального блеска пол.

Эдгар, оправдывая мои опасения, говорил много и с удовольствием. О погоде. О музыке, слишком громкой и навязчивой. О любимой теории магии и своих в оной достижениях, которые, бесспорно, посильны не каждому.

О Шаридене, правда, ни словечка не проронил, и уже за одно это я готова была терпеливо внимать заливающемуся жаворонком теоретику. И танцевать… Эдгар грациозностью движений не отличался, но я и не думала, что до такой степени. И лишь к третьему танцу, чудом избавив ногу от участи быть расплюснутой, пригляделась и поняла, что же меня смущало с самого начала вечера. Теоретик стал немного выше благодаря толстой подошве ботинок. Судя по всему, надел он такую красоту впервые, и очень хотелось спросить, зачем ему вообще это понадобилось.

Не спросила. Зато сказалась уставшей и спряталась за одной из колонн, чтобы не мешать танцующим. Эд стойко держался рядом, не реагируя на мои предложения пригласить на танец кого-нибудь еще. То ли тоже устал, то ли сомневался, что другая девушка молча стерпит покушение на свои ноги… Я-то терпела лишь потому, что чувствовала себя виноватой. Не надо было поддаваться глупому порыву в библиотеке. Кому я в итоге сделала хуже? Только себе. И Эду, наверное.

А он ведь вовсе не плохой, если судить непредвзято. Просто мы с ним разные настолько, что ни единой точки соприкосновения найти не можем. И вряд ли когда-нибудь сможем. Я понимала это и недоумевала, отчего он не замечает очевидного. С той же Риттой ему было бы намного интереснее: она бы его рассуждения не только поняла, но и охотно поддержала. В отличие от меня, едва сдерживающей тоскливые вздохи.

Но Эдгар не видит Ритту, а Ритта не видит Эдгара… Увлеченные не теми людьми, они, возможно, теряли самое главное, а я…

Я слишком часто оглядывалась на двери, замирая всякий раз, как они открывались. Но миг, когда порог переступили опоздавшие боевики, все-таки пропустила. Зато оживление среди девушек заметила. Как раз полилась нежная медленная мелодия, свет стал мягким, приглушенным, и пары, скользящие по залу, казались не живыми людьми, а призраками или тенями.

Вглядывайся не вглядывайся, все едино никого не узнаешь… Но я попыталась, выступив из-за колонны, и вздрогнула, ощутив прикосновение горячих пальцев к локтю.

— Не подарит ли прекрасная леди танец уставшему чародею? — шепнули на ухо, и, резко развернувшись, я почти упала в объятия помянутого чародея, действительно уставшего, но не растерявшего ни нарочито небрежного лоска, ни потрясающего нахальства.

Он поддержал меня, улыбнувшись так, что мне одновременно захотелось и улыбнуться в ответ, и стукнуть его посильнее. Еще раз.

— Риннар… Пусти, пожалуйста, — ровно сказала я.