но ему этого уже и не надо, потому что теперь все и вся крутится вокруг него, чтобы к нему подладиться.

Он встает меня поприветствовать. Такой загорелый, что кожа кажется дубленой; над ястребиным носом сошлись тяжелые импозантные брови. Под ними – разительно зеленые глаза, масленые, возможно, дразнящие. Словно он изучал меня задолго до того, как я наконец к нему подошла.

Это может вызвать некоторые подозрения; возможно, вид у меня такой, словно мне не по себе, словно мне уже известно о его скрытой власти. Но эти подозрения исчезают, как только он решает улыбнуться. Проблеск его сверхъестественно белых зубов заставляет меня довериться ему.

Зубы Хьюго Норта, наверное, были искусственно отбелены; иначе не могу объяснить, как он добился такой белизны. При этом, как большинство британцев, он не потрудился их выровнять, и так вот они на меня и сияли: ослепительно белые на загорелом лице, но кривоватые.

– Хьюго, – сказала Сильвия. – Пожалуйста, знакомьтесь: Сара Лай.

Приветствие Хьюго застало меня врасплох. Я ждала немудреного рукопожатия, а он подался вперед, притянул меня к себе и запечатлел на моей щеке влажный поцелуй – поприветствовал по-европейски. Непривычная к таким нежностям, я сконфуженно оцепенела. Потом он поцеловал меня в другую щеку.

– Всей душой рад знакомству, Сара. Я столько хорошего о вас слышал.

Хоть я и знала, что он из Англии, я все равно несколько опешила, услышав это британское произношение. В нем было что-то умопомрачительное, даже запретное.

Покончив с формальностями, Хьюго уселся обратно и, как будто не прерывался, продолжил разговор с Сильвией и Зандером. Хьюго развлекал нас рассказами о своих былых каннских похождениях, козыряя именами тузов киноиндустрии, к которым нам было не подступиться.

– Но вот право слово, который раз я уже в Каннах – десятый, двенадцатый? И, Зандер, ничего подобного твоему фильму я раньше не видал. То есть я просто обалдел. Картинка, движение камеры. Не сомневаюсь, что ты все это на весьма ограниченный бюджет устроил… Удивительное дело.

Хьюго восхищенно покачал головой, а Зандер благосклонно кивнул, словно святой покровитель, выслушивающий обращенные к нему молитвы.

Так и началось это взаимное услаждение мужского самолюбия, этот стратегический выпендреж, в русле которого наша компания двигалась последующие несколько лет. Зандер привык, что им восторгаются ботанического вида фанаты и самые разные женщины – хохотушки-модели, начинающие актрисы, его агент и ее ассистентки. Но услышать такое от этого видавшего виды, опытного мужчины… Уж как-то для Зандера комплименты Хьюго значили побольше.

И в то же время Зандер вел свою собственную игру.

– Это ты еще не знаешь, что я для другого фильма придумал. Есть прямо прорывные идеи, надо только с бюджетом разобраться.

Хьюго беззаботно помахал руками.

– Давай пока о бюджетах не будем. Я хочу, чтобы ты сначала забыл обо всем и почивал на лаврах. Чтобы ты понял, какой проделал путь и в каком выгодном положении теперь пребываешь.

Он снова наполнил свой бокал шипучим и отсалютовал нам; посмотрев на всех нас по отдельности, продолжил.

– Сейчас все ведь только о тебе и говорят. Годы ушли, чтобы этот момент настал, – упивайся им. Не каждый день премьера твоего первого художественного фильма проходит в Каннах.

И он был прав. Мы с Сильвией как угорелые бегали по Круазетт на встречи, думая лишь о том, чтобы произвести впечатление на очередного нужного человека, и толком не насладились этим моментом, ощущением победы, которое мы после всех наших трудов имели полное право испытывать. Слушая слова Хьюго, я позволила себе расслабиться, а шампанское делало свое дело.

– Право слово, если вы хотите сегодня оторваться… Я по веселью специалист, – ухмыльнулся Хьюго. Подлил нам в бокалы “Моэта”. – Но я хочу дать вам повод для настоящего праздника. Готовы послушать?

Я была заинтригована и жадно отпила шампанского. К тому же мне нравилось, что он говорит о “нас”. Уж сколько времени в центре событий были Зандер с Сильвией, а я назначала для них встречи, расхваливала их нужным людям, следила за тем, чтобы не выйти за рамки мне дозволенного. Но теперь меня к ним по-настоящему причислили, сочли неотъемлемой частью команды.

Хьюго откинулся и взмахнул рукой с блестящим перстнем-печаткой на мизинце.

– Я думаю, что такой талантливый режиссер, как ты, Зандер, достоин располагать всеми средствами, чтобы воплотить в жизнь свой следующий замысел. Несправедливо, что тебе приходится экономить на всем подряд, чтобы фильм вообще получился.

Зандер кивнул и вперился взглядом в Хьюго.

– Вы все свои силы отдали этой невероятной картине, от которой тут столько народу без ума. И я очень хочу помочь вам вывести вашу деятельность на следующий уровень.

Вступила Сильвия.

– Вот мы на каком сейчас этапе: фильм Зандера, в общем, можно начинать, осталось только все уладить с финансированием.

Она рассказала, сколько мы уже собрали и где.

– Ясно, ясно. И вам не хочется тратить еще год на сбор денег, чтобы просто сделать фильм, – подхватил Хьюго. – Пока тут все носятся с Зандером, вы хотите – раз, и за дело, начать снимать. В наилучшем виде. А это, наверное, значит – в наилучшем финансовом виде.

– Точно, – сказал Зандер. – Я свое отработал; сколько еще, на хер, ждать?

Он со значением взглянул на Сильвию, потом снова на Хьюго.

Этот разговор был мне явно не по чину, поэтому я просто с огромным интересом слушала. Хоть я теперь и состояла в должности ассистента продюсера, в присутствии Зандера и Сильвии моя задача оставалась прежней: на встречах с нужными людьми молчать, пока ко мне не обратятся.

– Так расскажите немного о том, что вы думаете, – сказала Сильвия. – Как вы хотите помочь?

Она заметила, что бутылка шампанского почти опустела, и дала мне знак заказать еще одну. Я огляделась, пытаясь подозвать кого-нибудь из неприступных официантов, но от разговора не отвлеклась.

Хьюго ухмыльнулся.

– Нравитесь вы мне, Сильвия. Вы – человек прямой, это такая редкость среди всей этой… глупой показухи на Круазетт.

Он показал рукой на террасу с охорашивающимися старлетками и самодовольными мужчинами; некоторые из них так и остались вечером в темных очках.

– Я-то из другого бизнеса. У вас в Америке это называется недвижимостью. Так что я привык покупать что-то, зная наверняка, на сто процентов, что с годами стоимость этого возрастет. Но я знаю, что с кино дело обстоит по-другому.

– Совсем по-другому, – сухо сказала Сильвия.

– Я инвестировал в фильмы и мало чего за это получал. Понимаю. И все равно меня каждый год тянет в Канны – из-за фильмов.

Хьюго на секунду закрыл глаза. Когда он снова заговорил, его