– Почему вы мне это рассказываете? – терпение Милены лопнуло. – Только что вы требовали, чтобы я отвечала на ваши вопросы, а теперь вдруг сами начинаете выкладывать секретную информацию. Не понимаю я вашей игры. Я же журналист! А вы – представитель спецслужбы, который должен уметь держать язык за зубами. Я вот возьму и расскажу сегодня же всему миру о ваших грязных методах работы! Да это же такой скандал будет!

– Только не надо резких движений! – скривился Шабалин. – Грязные, чистые… Не вам об этом судить. Мы, если хотите знать, повели себя в этой ситуации очень благородно. И вы, и Маслов, и Бейлис до сих пор на свободе, хотя давно могли бы находиться под следствием. Вы даже не узнали бы никогда о нашей заинтересованности, если бы эти креаторы снова не объявились. А теперь паленым запахло – понимаете, Милена? Новым вооруженным конфликтом! Действовать нам нужно! И нам нужно ваше сотрудничество! Не знаю, что вы там называете словом "игра" – для вас, журналистов, вся жизнь – игрушки-бирюльки. А для нас это серьезная работа, ЧП, если хотите! И поэтому то, что я считаю нужным, я вам расскажу так или иначе. А вы, госпожа Серебрякова, не вздумайте написать об этом в прессу. Потому что на вас уже начали охоту эти самые преступники-креаторы. Вас пока не убили, извините, только по счастливой случайности. И защитить вас можем только мы, государственные органы. Вы все поняли?

– Поняла, – пробормотала Мила.

– Теперь вернемся к Игорю Маслову, – сказал Шабалин, остывая после своего кавалерийского наскока. – Такое впечатление, что это – не тот человек. Не Игорь Маслов. Тестирование показало, что он ничего не знает о всемирной истории – не то что забыл, а и не знал никогда. Впечатление, что он не то что институт с аспирантурой, даже школу не заканчивал. Из-за безграмотности у него довольно низкий интеллектуальный коэффициент – IQ где-то около 80, но это с лихвой компенсируется интуитивными и логическими способностями. Я думаю, что его предпринимательские успехи идут именно отсюда. Но самая большая для нас неприятность – нулевая гипнабельность. То, что он не хочет нам сказать, нельзя вытащить никакими клещами, даже при помощи глубокого гипноза. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Это случилось после аварии на транскомпе, – сказала Мила. – Помните, была авария на центральном узле МУП «Водоканал»? Игорь попал под атаку Ашшура, или как его там… Селещука. Три дня он пролежал без сознания, а когда очнулся, позабыл многое. Ему здорово досталось. Бедный Игоречек. Наверное, и его негипнабельность оттуда же.

– Вы любите его?

– Да, – сказала Милена и опустила голову. В глазах ее защипало.

– До сих пор любите?

– Да.

– Почему же вы с ним не общаетесь? Он не отвечает вам взаимностью? – Шабалин деликатно кашлянул в кулак. – Простите меня, Милена, но… Мне действительно нужно знать это.

"Это не Игорь, это Иштархаддон, – едва не вырвалось у Милы. – Игорь умер".

Не вырвалось.

"Я – ценный объект исследования, – вспомнила она слова Игоря. – Передадут меня в какое-нибудь закрытое учреждение. И лет сто будут изучать – что я такое из себя представляю и можно ли как-нибудь использовать меня на благо страны в качестве боевой единицы. Это в мои планы не входит"…

Игоря больше не было. Но то, о чем он говорил, могло относиться не только к нему. Роль подопытной свинки угрожала сейчас всем троим, выжившим в той кровавой каше – и Иштархаддону, и Ивану, и, конечно, ей, Милене.

Изворачиваться до последнего. И ни слова о том, что Игорь был креатором.

– Я люблю того Игоря, который был до всей этой истории, – сказала Мила. – Вы правы, он сильно изменился. Этого, теперешнего Игоря я не люблю. Он хороший, но не мой. Он пытался сделать все, что мог, чтобы я полюбила его, но я… Я не смогла. Я понимаю, что это глупо, но я лучше буду жить воспоминаниями о прежнем. Может быть, когда-нибудь эта болезнь пройдет.

– Понятно… – Шабалин проснулся уже окончательно, ничем не напоминал того, сонного с бодуна спецслужбиста. И взгляд у него острый появился, и грация в повороте головы. – Стало быть, Милена, вы никак на Игоря воздействовать не можете?

– Никак.

– А что вы можете сказать о его попытке самоубийства? Тогда рядом с ним, с Игорем, было обнаружено еще одно тело – мертвое, копирующее Игоря Маслова на генетическом уровне.

– Это артефакт, – сказала Мила. – Скорее всего, остаточные явления искажения реальности, наведенные Селещуком. Других предположений у меня нет.

– Что ж, это вполне совпадает с нашими предположениями, – констатировал Павел Сергеевич. – Милена, вы все еще хотите знать, что там было в записях Селещука?

– Да, конечно, – уныло сказала Мила.

На самом деле ей уже не хотелось знать ничего. Разворошил прошлое ушлый фээсбэшник. Голова снова начинала болеть – все сильнее и сильнее. А уж душа как разболелась – словами не описать. Скорей бы он ушел.

– Много там чего было, в записях Селещука, – сказал Шабалин. – Он держал все свои записи только в виде бумажных копий – компьютеру не доверял, все стирал из памяти. Понимал, что никакие программы не могут гарантировать защиту от сетевого взлома. Вот эти-то его бумаги мы и нашли. Десять толстых папок. Обширные исследования воздействия визуальных сигналов на психику и поведение человека – пожалуй, не на одну докторскую диссертацию потянет. И все – сплошная теория и статистика, никакой, можно так выразиться, прикладухи. Проще говоря, не было там ни слова о конкретном сочетании сигналов, инициирующих у человека способности креатора.

– Ну так это же хорошо, – сказала Мила. – Может быть, он все эти цифры просто помнил? И вместе с ним вся эта дрянь погибла. Ни к чему людям эта дрянь.

– А как же теперешние, новые креаторы? Они откуда взялись?

– Это Ашшур их наплодил. Он сказал, что обрабатывал своими вспышками всех пользователей клоузнетов. Вот и запецило кого-то.

– Не совсем так, – угрюмо произнес Шабалин. – Точнее, совсем не так. У Селещука был не только коттедж за городом, но еще и квартира в Нижнем. Мы выяснили, что значительную часть своей документации он хранил именно там. Мы провели обыск в этой квартире.

– Ну и вы что там нашли? – встрепенулась Мила.

– Полный разгром. Ничего удивительного, конечно, в самом факте ограбления не было – сами помните, что в это время в городе творилось. Только вот похоже, что квартирку эту почистили не дикари-варвары, а какие-то совсем другие люди. Побрякушки-безделушки не тронуты. А вот компьютерная техника и бумаги изъяты полностью.

– Вы думаете, что это нынешние креаторы постарались?

– Вполне возможно… – Шабалин сосредоточенно почесал в затылке. – Вот их бы самих и спросить…

– Только для этого их поймать нужно.

– Вот именно, – кивнул головой Шабалин.

Весь следующий день Мила провела дома. Звонил Стив, ругался, требовал, чтобы она пришла на работу. Мила с трудом отбрыкалась, упросила дать ей еще сутки на сценарий. И вот уже третий час подряд бродила по квартире и пыталась заставить себя нацарапать на бумаге хоть слово.