Я напрягся, ожидая, что меня втянут в религиозную дискуссию, но не хотел снова грубить этому священнику.

– То есть?

– Деяния апостолов, глава двадцать, стих тридцать пять, – улыбнулся он, словно желая меня проверить.

– И что там? – невольно заинтересовался я. – В этом тридцатькаком-то стихе?

Секунду мужчина смотрел на меня, словно раздумывая, а потом с выражением произнес:

– «Я тем самым показал вам, что, так трудясь, надо поддерживать немощных и что мы должны помнить слова, сказанные Господом Иисусом: “Блаженнее давать, чем получать”».

Я покачал головой, не вполне понимая, что он хотел этим сказать.

– Я невольно прислушивался к вашим разговорам и заметил, что, вручая людям открытки, вы радовались куда больше, чем когда получали от них деньги.

– И?

– И я подумал: вот человек, который понял, что блаженнее отдавать, чем получать.

Я улыбнулся, не зная, что еще сказать. На мгновение повисло неловкое молчание.

– Но я уже раздал все листовки, так что пора домой, надо работать над проповедью. Кто знает, может, упомяну и вас с Бобом.

– Ммм?..

– Как, вы не слышали притчу об уличном торговце журналами и его рыжем коте? Да ладно, ее все знают!

– Я смотрю, с чувством юмора у вас все в порядке! – рассмеялся я и похлопал мужчину по спине.

– Простите, привычка.

Мы пожали друг другу руки.

– Счастливого Рождества… простите, не знаю, как вас зовут.

– Джеймс.

– Счастливого Рождества, Джеймс. И тебе, Боб, конечно, тоже! – И мужчина ласково погладил кота.

Вскоре он исчез в метро.

Прошло совсем немного времени, и мы с Бобом последовали за ним. Против обыкновения мы решили ехать домой на метро. Да, дорога от станции займет больше времени, зато Боб сможет по пути заглянуть в любимый парк и сделать свои дела. А я заодно разомну ногу, которая снова начала болеть от долгого стояния на холоде.

В вагоне метро я наткнулся взглядом на помещенное на стене стихотворение из цикла «Стихи подземки». Их начали размещать в вагонах в 1986 году для популяризации поэзии, и я с удовольствием приобщался к прекрасному по дороге на работу или домой. Правда, в этот раз приобщиться не получилось – стихотворение попалось слишком современное, и я толком не понял, о чем речь. Вскоре мои мысли вернулись к событиям прошедшего дня, в частности к разговору с проповедником.

Конечно, главные слова из отрывка, который он процитировал, я слышал и прежде. Более того, они даже встретились мне в одной из открыток, которые я сегодня раздавал. Правда, я подумал, что это слова какого-нибудь деятеля Викторианской эпохи, приуроченные к Рождеству. Хотя следовало узнать цитату из Библии.

Нет, я не собирался обращаться к христианству и идти на рождественскую проповедь священника. Думаю, без нас с Бобом его паства не оскудеет. И все-таки я с удовольствием вспоминал нашу беседу, его мудрость и спокойствие, сдержанную манеру говорить. Признаюсь, я не ожидал такого от священника. И он был чертовски прав: последние дни научили меня кое-чему очень важному. Я испытывал неподдельную радость всякий раз, когда лица людей освещались улыбками при виде моего скромного подарка. И внутри у меня что-то переворачивалось. Священник, точнее Иисус, точно подметил: иногда действительно куда приятнее отдавать, чем получать.

До Рождества оставалось два дня, и я решил несколько часов поиграть на Ковент-Гарден – я раздал еще не все открытки и надеялся встретить там верных поклонников нашего с Бобом дуэта.

Погода снова вконец испортилась, и автобус плелся с черепашьей скоростью. Посреди Оксфорд-стрит нам и вовсе пришлось сойти, потому что дороги перекрыли. В преддверии Рождества по улицам слонялись толпы полубезумных людей, одержимых желанием купить подарки. Они натыкались друг на друга, застревали в дверях с пакетами, внезапно замирали с потерянным видом и что-то бормотали в пространство. От этого порой казалось, что мы не в Лондоне, а в сумасшедшем доме.

Боб сразу забрался ко мне на плечи, и мы принялись лавировать в толпе. Где-то играли музыканты из Армии спасения, на углу пели рождественские гимны. Один из певчих держал в руках плакат со словами «Мир земле и счастья людям». Правда, то, что творилось вокруг, больше напоминало не рождественскую сказку, а фильм о дикой природе, где все готовы сожрать друг друга, лишь бы урвать кусок добычи. Мне вдруг стало не по себе.

Парень, обвешанный десятком пакетов всех цветов и размеров (судя по надписям, он побывал в дюжине дорогих бутиков), кричал кому-то – вероятно, своей недовольной жене – в телефонную трубку: «Говорю тебе, нигде не нашел! Все продали. Да, и там смотрел. Нет, я не шучу. Нигде нет!»

Боюсь даже представить, сколько денег он потратил на подарки, но, судя по выражению мрачной решимости на лице, собирался потратить еще больше. Если, конечно, у него не случится сердечный приступ. На секунду мне даже стало жалко бедолаг, заболевших предпраздничной лихорадкой. Конечно, в последние дни нам с Бобом пришлось нелегко, но мы мерзли под снегопадом ради того, чтобы выжить. В противном случае нам не на что было бы купить еды и нечем заплатить за отопление. Люди же вокруг меня убивались ради вещей, которые, скорее всего, были не нужны ни им самим, ни тем, кто их получит. Нет, я не завидовал безумцам с пакетами. Скорее наоборот. Я им искренне сочувствовал.

Боба толпа вокруг порядком нервировала. На меня постоянно кто-то натыкался, а одна нагруженная покупками дама чуть и вовсе не сбила с ног. Боб едва удержался на плечах и издал громкое протестующее «миааау!», но женщина даже не обернулась и продолжила прокладывать дорогу к вожделенным магазинам.

– Простите, что встал у вас на пути, – саркастично крикнул я ей вслед. – Ладно, Боб, давай-ка отсюда выбираться.

Мы пошли от Оксфорд-стрит к площади Сохо. Мы часто так срезали дорогу, потому что здесь у Боба тоже был любимый парк. Летом кот любовался там птицами, но сейчас деревья тоскливо качали на ветру голыми ветками, и пернатых нигде не было видно. Боб всегда крайне придирчиво выбирал место для туалета, и в этот раз ему потребовалась целая вечность, чтобы найти клочок земли, не смерзшийся до состояния бетона.

После мы спустились на Олд-Комптон-стрит, откуда я собирался двинуться к Кембридж-Серкус. Там, к счастью, царили тишина и спокойствие. В этом квартале почти не было магазинов, только бары и рестораны, но большинство из них закрылись под Рождество. Нам встретилось несколько компаний, уже начавших праздновать, но они не шумели, и я без труда услышал чей-то крик, далеко разнесшийся в холодном зимнем воздухе.