Она прошла вдоль столов, которые были расставлены в дальнем конце сада, и еще раз пересчитала бокалы. Сегодня вечером состоится грандиозный благотворительный прием, приглашено почти двести гостей. Несмотря на то, что Ленард настоял пригласить по такому случаю официантов, Клеменси носилась весь день как белка в колесе, проверяя, все ли на месте, все ли детали учтены.

– Клеменси.

Как всегда при виде мужа, ее пульс участился. Высокий и красивый, в джинсах и в голубой рубашке, он приблизился к ней и спросил:

– Все суетишься?

– Хочу в последний раз убедиться, что у нас все готово, и мы ни о чем не забыли.

– Ты говорила примерно то же самое еще в половине десятого утра.

– И где же ты был сегодня?

– В городе по делам.

– Вряд ли по официальным, если судить по твоему наряду, – с улыбкой заметила Клеменси.

Иногда ей трудно было поверить, что ее муж стал мэром. Избрание состоялось уже через полтора месяца после их бракосочетания, но она до сих пор не привыкла видеть его в элегантных деловых костюмах и в официальной обстановке. Пожалуй, Ленард больше нравился ей, когда надевал простые джинсы и отправлялся поработать на свежем воздухе в сад или на виноградник.

– Да, ты права. Сегодня я был в городе по частному делу. – Он тоже улыбнулся. – По-моему, тебе пора немного отдохнуть перед приемом.

– Хорошо. Но прежде мне хотелось бы проверить, достаточно ли у нас будет на столах вина.

Ленард рассмеялся и сказал:

– Моя дорогая, не забывай, что у нас под боком виноградник! Вино никогда для нас не станет проблемой.

– Станет, если его температура не такая, при какой оно должно подаваться гостям, – возразила Клеменси. – И поэтому я лучше сама проверю наши запасы в кладовых, чтобы быть спокойной.

– Да ты, оказывается, педантка?

– Нет. – Она покачала головой. – Я просто хочу, чтобы все сегодня прошло гладко, без сучка, без задоринки.

– Все будет хорошо. – Он улыбнулся и обнял ее за плечи. – Но чтобы ты действительно успокоилась и почувствовала себя лучше, мы сходим в кладовые вместе.

Ленард подхватил ее под руку, и они, миновав бассейн, вышли через небольшие ворота в виноградник.

– У меня виноград выглядит просто замечательно, – довольным голосом заметила Клеменси. – Я была у себя вчера в полдень и не поверила своим глазам: все так преобразилось!

– Да, Билл говорил, что в последнее время ты туда зачастила. – Ленард добродушно улыбнулся.

Она пожала плечами.

– Потому что мне нравится участвовать во всех восстановительных работах на моей земле. Я понимаю, что руководить этими работами ты назначил Билла, но мне кажется, что он не против моих визитов в собственный дом.

– А почему он должен быть против? По-моему, ему все равно. Он просто выполняет порученную работу, и ты ему совсем не мешаешь, – сказал Ленард с легким раздражением в голосе.

Его тон заставил Клеменси насторожиться, и она, нахмурившись, спросила:

– А как ты сам относишься к этим работам на моем участке?

Он вскинул брови.

– Как? Ведь это одно из условий нашей договоренности, не правда ли? Я знаю, как ты дорожишь своей землей, Клеменси, как она много значит для тебя… И мне сдается, ты довольна результатами той работы, которая сейчас на ней ведется.

– Еще бы! – Она вздохнула. Клеменси не понравилось, что Ленард напомнил об их сделке – его слова нарушили счастливую идиллию, в которой она пребывала, выйдя за него замуж. – Все на моем винограднике выглядит теперь так чудесно!

– Да уж, по сравнению с тем, как выглядело твое хозяйство восемь месяцев назад, небольшая разница есть.

Восемь месяцев… Неужели так быстро пролетело время с тех пор, как мы поженились? – удивилась Клеменси. Это были счастливейшие месяцы в моей жизни. И теперь я не могу даже представить, что вскоре расстанусь с Ленардом, что мы будем жить врозь и перед моими глазами уже не будет мелькать каждый день его ласковая улыбка.

Клеменси хотелось прогнать от себя эти мысли, потому что она вдруг осознала, что до годовщины их брака – а заодно и до окончания срока сделки – осталось совсем немного. Мысль о том, что через четыре месяца они расстанутся, была ей невыносима.

– Твой отец был бы тоже доволен, если бы увидел свою землю сегодня, – тихо сказал Ленард.

– Да.

– Скоро эта земля снова станет полностью твоей, – пробормотал он.

За восемь месяцев их брака Ленард впервые вспомнил про контракт. Они избегали говорить на эту тему, словно действовало какое-то неписаное правило, которого оба строго придерживались.

Клеменси испытывала в эту минуту глубокое душевное смятение. Она хотела сказать Ленарду, что не стремилась снова завладеть своей землей и что гораздо важнее для нее любовь к нему, которая разгоралась в ее сердце все сильнее и сильнее… Однако гордость не позволяла ей сделать это признание.

– Четыре месяца – долгий срок, – тихо сказала она, хотя и знала, что этот срок для нее страшно короткий.

Ленард посмотрел ей в глаза и, покачав головой, произнес:

– Если бы это было на самом деле так! Они остановились перед длинным низким строением, где хранилось вино. Ленард достал ключи и открыл дверь. Внутри помещения было холодно, и кожа Клеменси моментально покрылась мурашками. Пока они шли по каменному полу слабо освещенного зала, звук их шагов отдавался глухим эхом где-то вдали. Все помещение от пола до потолка было заставлено огромными бочками.

– Полагаю, мы обязательно должны поговорить о том, что с нами будет, как нам лучше поступить, после окончания контракта, – сказал вдруг Ленард.

Клеменси глубоко вздохнула.

– Только не сейчас.

Она понимала, что, возможно, поступает неправильно, но не хотела, чтобы дни, которые им оставалось провести вместе, прошли во взаимном отчуждении.

– Ты вся дрожишь, – заботливо заметил Ленард. – Может, тебе лучше подождать меня на свежем воздухе, а я пока проверю наши винные запасы?

Она кивнула и быстро направилась к выходу. После холода кладовых несусветная жара дня показалась Клеменси блаженством.

Я просто трусиха, горько призналась она себе. Как страус прячет голову в песок, так и я уклонилась от разговора на страшную тему. Но мне все равно не избежать этого разговора. Через каких-то четыре месяца, которые промелькнут стрелой, мы выполним обязательства друг перед другом и действие нашего контракта истечет. И что же дальше?

Этот вопрос мучил ее, а душу терзало горькое осознание того факта, что за все восемь месяцев, прожитых ею с Ленардом, он ни словом не обмолвился о своей любви. Да, был нежен, ласков, внимателен и неизменно страстен в постели, но ни разу не произнес тех трех коротеньких заветных слов, которые ей так хотелось услышать от него.