и не смогла заснуть. Мульт напомнил мне, что я практически ничего не знаю о культуре чудей. Об их традициях, праздниках, ритуалах. Это ведь важно, не правда ли? Мой парень из другого народа, и скорее всего его прошлое когда-нибудь может наступить ему на хвост. Я должна была подготовиться к такому раскладу событий.

— Слушай, Демьян, — шептала я тихо-тихо, чтобы не разбудить Егора. — Расскажи мне о чудях побольше?

— Зачем ты хочешь знать?

— Просто хочу и всё…

— Ммм, — понимающе промычал тот. — Ладно, но только не здесь. Не хочу будить Егора. Пошли прогуляемся? Погода сегодня тёплая.

Мы тихонечко собрались, вышли из квартиры на цыпочках, и спустились на лифте. Странно, когда никого по пути не встречаешь. Все спят. Шаги отскакивают эхом от стен. Я не сразу заметила, что Демьян взял с собой что-то в пакете. «Мусор? Не похоже».

— Давно хотел это сделать, но всё как-то случая не подворачивалось.

— Что?

— Посидеть на крыше. Тебя ведь не пугает высота?

— Постой! А если нас увидят?

— Не увидят. Я наброшу ореол.

— Как удобно.

Демьян аккуратно взяв меня на руки, полетел вверх. Я крепко вцепилась ему в плечи, да уткнулась лицом в грудь. Живот скрутило при одной только мысли о высоте, которую мы преодолели за каких-то пять секунд.

— Не смотри вниз. Смотри лучше на меня.

Крошка-луна выглянула изо туч. Её тусклые серебристые лучи осветили лицо Демьяна. Он был неподражаем: спокойный, тёплый, и до одури комфортный. Хотелось остаться в его руках навсегда. Ветер хлынул, принося на себе ночные нотки весны. Мы расстелили старый плед, который я всё собиралась выбросить, и сели на него. Кругом голубиный помёт, жопу всё равно морозило, однако я бы ни на что этот момент не променяла. Демьян обнимал меня, свесив ноги вниз. Спросил как-то хрипло:

— Что ты хочешь знать?

— Всё. Какими были твои родители? Есть ли что-то из мира чудей, по чему ты скучаешь? Во что ты веришь? Есть ли какие-нибудь, ну типа, праздники, традиции, всё вот это вот, что ты до сих пор соблюдаешь? Какова история Парящего Замка? И… ну… чего мне ожидать? Возможно есть что-то чего я не знаю, какой-то долг по умолчанию?

— Ничего такого нет, — мягко улыбнувшись, заверял он. — Если бы было, я бы тебе об этом сказал. Что же, на счёт остального… уф, это будет долгая ночка.

— До сих пор болит?

— В следующий раз надо обязательно аптечку с собой взять.

— Это точно, — соглашаясь, я широко зевнула. Демьян продолжил:

— Так вот. Мои родители стали жертвами интриг моей старшей сестры. Они правили Парящим Замком на протяжении многих веков, и старались сохранять нейтралитет по отношению как ко Дворам, так и к людям. Отец часто возился со мной, обучал всяким премудростям, а вот мать игнорировала.

— Почему?

— Понимаешь ли, в моём царстве долго сохранялся матриархат. Не то, чтобы прям всё время. Были прецеденты, когда наследницы погибали, или их попросту не было. Однако по традициям престол передавался от матери к дочери, и моя готовила Майю. Мне кажется, что у неё попросту не хватало времени. Точнее, мне хочется так думать. Материнскую ласку мне заменили книги и учёба. Я нашёл отдушину в тихих посиделках за каким-нибудь романчиком.

— Что же произошло с твоими родителями?

— Майа их убрала. Настроила совет против «устаревшей политики невмешательства» и… захватила престол. Ей, видимо, надоело ждать, пока мать соблаговолит уступить место.

— Они живы?

— Возможно. Их сослали в Татслхар, это где-то в Швейцарии, если не ошибаюсь.

— Почему ты не связался с ними?

— Я… я не мог. Майи больше нет. Царство распалось. Такие вести… трудно заставить себя донести. Не думаю, что я готов.

— Ну… когда решишься, знай: я буду рядом и всегда тебя поддержу, — поглаживая его по спине, уверяла я. Он нежно коснулся губами моей щеки, и ответил:

— Спасибо, Соф. Ты, кстати, напомнила мне об одной милой традиции моего народа.

— Какой?

— Иногда чуди дарят своим пассиям цветы оттенка их глаз. Вот наступит лето, я попробую найти какой-нибудь похожий на твои.

— Звучит интригующе. Ну а остальное? Не хотелось бы тебе привнести в нашу жизнь что-нибудь ещё из Волшебного мира?

— Нет. Меня вполне устраивает человечья жизнь. В Бога я не особо верю, но если веришь ты, то я готов это уважать.

— Не, я тоже агностик. Раньше была атеисткой, но после вас с Егором, уже больше ни в чём не уверена. Может Бог есть, а может его нет. А может быть он и вовсе не такой, каким его придумали люди. Мы этого никогда не узнаем. А может и узнаем. Не знаю.

— Хах! Ты такая смешная, — подметил Демьян.

— Уж какая есть.

— И стала меньше материться.

— Это всё ты виноват. Нет бы понахвататься от меня всяких словечек, но нет же. Это я подстраиваюсь под тебя.

— Хочу поцеловать твои губы…

— Ну так целуй, зачем спрашивать?

Я ждала нежного прикосновения и слияния с моим возлюбленным, но вместо этого Демьян продолжал шептать мне ухо, дразня и смущая:

— Я хочу однажды отвезти тебя на берег моря, и встретить рассвет. Я хочу построить нам дом, где бы мы жили с тобой, и ни о чём бы ни заболотились. Я хочу когда-нибудь написать песню и посвятить её твоему имени. Софья… Моя милая Софья…

Казалось бы, ночью на крыше должно быть холодно, а мне стало так жарко! Его обжигающие уста сомкнулись на моём ухе, а рука поглаживала внутреннюю сторону бедра.

— Ух, Демьян! Мы не можем заниматься этим на крыше. Простудимся ещё… — преодолевая своё смущение, заметила я.

— Тогда пойдём в гостиницу? Я заколдую кого угодно, и что угодно.

— Необязательно тратиться на номер. В этой же общаге можно найти сдающиеся квартиры на ночь.

— А я хочу в гостиницу. Хочу увидеть, чем отличается бедность от роскоши у людей.

— Ну… в таком случае… Ладно. Думаю, можно один раз побаловать себя.

Плед оставили на крыше. Зашли в аптеку за контрацептивами. Вызвали такси до центра города. Всю дорогу меня не отпускали мысли и предвкушения от предстоящей ночи. Пока ехали, я тихо поинтересовалась:

— Тебе точно уже легче? Живот не болит?

— Не болит, — мягко подтвердил он, сжимая мою ладонь в своей руке.

На телефон пришло оповещение, что оплата прошла, а ниже чек на бронь номера. Нам оставалось только подойти на ресепшен, показать чек, и получить ключ-карту. Человек в форме проводил нас до номера.

— Доброй ночи, — пожелал он перед тем, как мы закрыли дверь.

Демьян аж присвистнул, разглядывая чистый отполированный кафель в