Сейчас даже забавно вспоминать, до каких только ухищрений не додумывались политтехнологи: и рок-концерты, и танцующий Ельцин, в этот момент напоминающий дрессированного медведя, и прямо комсомольские агитбригады, и горящие глаза – все это круглосуточно шло в эфире. И не за бесплатно. До сих пор остается вопрос, а к кому именно несли деньги Лисовский с Естафьевым? Кстати, оба тогда работали на штаб Ельцина, а Естафьев так и потом остался в команде Чубайса.

Ответ очевиден – подрядчикам, выполнявшим важное государственное дело по обеспечению второго срока Ельцину как необходимого условия для окончательного ограбления страны, что почему-то ими воспринималось как борьба за демократию.

При чем здесь демократия? Если рассматривать Зюганова как главного политического оппонента, то еще имеет смысл говорить об антикоммунистической направленности и риторике избирательной кампании и о созданных и заточенных под эту цель средствах массовой информации, но вот только демократия-то тут при чем?

Один из самых популярных вопросов, который мне задают представители интеллигенции, звучит так: "Ну почему вы приглашаете в программу… – и дальше следует фамилия политика, который вызывает у них обоснованный и праведный гнев (конечно, среди лидеров – Жириновский, Митрофанов, Макашов) – …ведь этим самым вы им только поднимаете рейтинг". В этом утверждении кроется сразу несколько глубинных и, на мой взгляд, абсолютно порочных установок. Во-первых, что показывать должны только классово близких, а не тех, кто находится в правовом поле. Поясню: как только будет объявлен Макашов вне закона – все, вопросов нет, я его не буду приглашать на передачи, да и у него будут проблемы выбраться из мест заключения для участия в них, но пока он является депутатом Государственной думы, то есть действующим политиком, то какое я имею право лишать его слова? Во-вторых, большинство наших соотечественников уверены, что народ – тупое стадо и его можно убедить благодаря телевизору в чем угодно, поэтому ему надо показывать только то, что заставит его голосовать прогрессивно, то есть в соответствии с желаниями моих просвещенных собеседников.

Их точке зрения есть прямое подтверждение в современной российской истории – выборы 1996 года, когда тупое заучивание и скандирование ДА-ДА-НЕТ-ДА подменило все. И сейчас большинство сограждан, участвовавших тогда в голосовании, помнят эту кричалку, но вряд ли скажут, на какие вопросы она отвечает.

Так и с представлением о демократии и свободной демократической прессе. Удалось вбить в головы, что демократия – это антикоммунизм и что когда бьют тебя, то это нарушение прав и недемократично, ну а если бьешь ты, то так и должно быть – в этом и проявляется законность.

В очередной раз вынужден сакцентировать внимание на простой мысли: в России всегда было и остается клановое сознание, которое превалирует над законом. Своим можно все, любая их подлость оправдана необходимостью борьбы, врагам нельзя ничего, что бы ни гласили законы. Кстати, хитроумные дельцы, захватившие власть над народными богатствами, сделали шаг, во многом повторив большевистский подход. Они легитимировали свои деяния, изменив законы и приняв новые, таким образом, что право, закон и механизмы, их воплощающие, стали защищать интересы не государства и не его граждан, а вполне конкретных людей и компаний.

Когда сейчас раздаются возгласы о том, что государство само виновато в появлении олигархов, то это немного неправда. Есть конкретные виновники, люди, осуществившие приход во власть Ельцина на второй срок, во многом реализовавшие лозунг: "Демократия в обмен на коррупцию". При этом, правда, демократии никто так и в глаза не видел.

Я не хочу мазать всех журналистов черной краской. Конечно, были и есть безупречно чистые люди, борцы за свои убеждения, и многих из них, с которыми не удалось договориться, убили, особенно часто это происходило на окраинах некогда великой империи. К сожалению, представление о профессии составляют только по немногим ярким и наиболее часто появляющимся на экране персонажам. А вот с ними есть проблемы.

Летом 2005 года в новом составе уже Совета по правам человека мы вновь собрались у президента, завязалась дискуссия между двумя Владимирами Владимировичами – Познером и Путиным. Завершая свое выступление, президент телевизионной академии подвел итог, что в ситуации государственного контроля за новостными программами доверие телезрителей к журналистам теряется и к ним относятся как к представителям древнейшей профессии. На что президент России остроумно заметил:

"То есть, если я вас правильно понял, вы призываете к легализации проституции".

Я понимаю, что это была шутка, да и озвучивалось мнение, очень часто звучащее в обществе по отношению к нашей профессии. Но я лично был оскорблен, о чем и не преминул заявить Путину, считая недопустимым, даже в шутливой форме, такое отношение к моим коллегам и ко мне. У меня нет иллюзий о продажности многих журналистов, как и чиновников, милиционеров, судей – список можно продолжать до бесконечности, и он совпадет с перечнем трудовых специальностей, однако это не значит, что так огульно можно судить о всех людях в профессии.

Мотивация Путина была очевидна, и он говорил о потере доверия еще во времена олигархического телевидения, когда телекиллеры на всю страну лгали о политиках и устраивали публичные разборки. Кстати, уже в Лондоне я обсуждал поведение Доренко во время избирательной кампании за Путина. Если кто не вспомнит, то именно господин Доренко тогда возглавил крестовый поход против Лужкова-Примакова. Канал вещания принадлежал Березовскому, который в этот момент ставил не столько за Путина, сколько против Примакова, понимая, что в случае победы Евгения Максимовича никаких шансов на нахождение не то что в бизнесе, а просто на свободе практически не оставалось.

Березовский рассказывал мне, как Доренко осознавал, что шансов победить практически нет, и тем не менее ввязался в эту войну, причем не по коммерческим, а по идеологическим соображениям. Увидев мой понимающий, но недоверчивый взгляд, Березовский уточнил, что уже со своей стороны был вынужден сделать все возможное, чтобы и финансовое вознаграждение было адекватным и могло в крайнем случае обеспечить пенсию семье журналиста по потере кормильца. Я не мог не порадоваться за такое единение чувств, духовного и материального, но его слова не внушали доверия. Насколько я знаю Бориса Абрамовича, он рассказывает о том, что заплатил, гораздо чаще, чем реально расстается с деньгами. Этот случай, по описанию коллег, тоже не стал исключением. Господин Доренко свои деньги получил, но не сразу, а после мощнейшего прессинга, при котором использовались даже угрозы выступить на федеральном канале с разоблачением финансовой нечистоплотности опального олигарха. Думаю, даже не надо уточнять, что ни одному, ни другому в голову не приходила идея об аморальности использования откровенной лжи для решения политических задач. Уверен, что в своей привычной манере бесовской скороговорки Борис Абрамович стал бы говорить: "Старик, ты ничего не понимаешь, ровным счетом ничего не понимаешь, нет других вариантов, иначе все было бы потеряно, абсолютно все…" Итак, для Березовского все потеряно – честь в том числе, хотя она никогда не воспринималась им как ценность.