– Молодец, капитан, приметы предполагаемых преступников взял?

– Конечно, товарищ полковник, уже составили словесный портрет, который раздали всем полицейским.

– Хорошо, поделись информацией с Семеновым, и продолжайте работать вместе. Утром подготовьте приказ о создании оперативной группы для работы по этому делу, – с чувством выполненного долга и под обожающий взгляд жены поднял рюмку, и в этот момент снова зазвонил телефон.

– Да что ж это такое, – сокрушалась жена.

Путов степенно поставил рюмку и ответил:

– Товарищ полковник, докладываю по делу о вчерашнем хулиганстве.

– Давай, Семёнов, что там у тебя? Только коротко.

– Вчера, как вы знаете, группа хулиганов напала на прохожих, но получила такой отпор, что трое из них оказались в больнице. Так вот, они рассказывают невероятные вещи. Оказывается, их так отделал парень, обладающий невероятной силой, защищавший свою девушку. Конечно, они представляют себя в выгодном свете, жертвами, потерпевшей стороной, но какая там потерпевшая сторона! Это наши старые клиенты.

– Приметы парня взял?

– Взял, товарищ полковник.

Путов сравнил – приметы совпадали.

«Вот почему я зацепился за эти происшествия – оперативное чутье», – подумал он гордо.

– Семёнов, работаете вместе с Петровым, я уже дал ему указания, похоже, это и есть фальшивомонетчики, – и положил трубку, весьма довольный собой, потом поднял рюмку и, наконец, с удовольствием и чувством выполненного долга выпил.

Надежда и Вей вернулись домой около одиннадцати часов вечера. Вера Ивановна уже накрыла на стол и поджидала их к ужину.

– Ну, наконец, а то я уж начала волноваться, – заговорила она, встречая их в прихожей, – давайте ужинать, проголодались, наверное.

– Да, мамочка, денёчек выдался не из лёгких, отдых – это тяжелый труд. Вей молчал.

– Михаил, а как ваши впечатления? – спросила Вера Ивановна, глядя на него.

– Столько и таких впечатлений у меня не было давно, спасибо Надежде, помогла мне увидеть всё в новом свете.

– Ну и хорошо, вы ужинайте, а я пойду к Ирине, что-то ей нездоровится, просила переночевать с ней.

Надежда подозрительно посмотрела на мать, но та даже бровью не повела и не выдала своих истинных намерений, а пошла в прихожую одеваться. Надежда с Веем вышли её проводить. Вера Ивановна напутствовала Надежду:

– Смотри за гостем, не обижай, – потом обняла их и вышла.

В гости к подруге Вера Ивановна напросилась сама. Целый день она думала о дочери и Михаиле: «Это судьба, ну где она найдёт ещё такого спутника жизни, вроде бы у них всё складывается. Надежда сама не своя, летает, – она знала свою дочь, – влюбилась, пусть сегодня побудут одни, не буду им мешать, может и срастется. Михаил ей очень понравился, хотя странности были, но кто из нас идеален?» – подумала она, нажимая на звонок входной двери своей давней подруги.

Как только мама ушла, Надежда включила телевизор.

– Посмотри пока новости, – обратилась она к вею, – а я приведу себя в порядок, потом поужинаем.

– Ты же знаешь, я не ем.

– Ничего, посидишь со мной, мне энергия нужна, чтобы успевать за тобой, ну и мне приятно с тобой общаться, – сказав это, она скрылась за дверью своей комнаты.

«Что я здесь делаю, что я делаю вообще, зачем мне всё это?» – задавался Вей вопросами, на которые не было ответа, вся логика событий и поступков ломалась и не поддавалась объяснению, он поступал противоестественно, алогично. Это вносило дискомфорт в его логические цепи второго уровня и беспокойство в центральный процессор. Его многоуровневое сознание, по аналогии с человеческим, было в смятении.

Вошла Надежда и села рядом на диван, взяла его руку, посмотрела в глаза и спросила:

– Ты чего такой напряжённый? Жалеешь, что встретился со мной?

Его кристаллические логические цепи заискрились эфемерными разрядами, многоуровневое сознание готово было рухнуть, пришлось его принудительно изолировать. «Как, как это биологическое существо так точно определило его состояние? Состояние, в котором он сам-то до конца не разобрался!»

От руки Надежды шло тепло, скафандр передавал весь спектр тепловых излучений, но это тепло, эта энергия была другой. Это было тепло живого существа, но не просто живого, а разумного, совершенно чуждого по устройству и очень близкого по общению.

– Да, Надежда, я чувствую небольшой дискомфорт, – «Вот, в угоду ей начинаю говорить вещи не соответствующие реальности», – видимо, это вызвано необычностью ситуации, в которой я оказался.

– А не вызван ли этот дискомфорт тем, что ты на равных общаешься с аборигенным существом с заповедной планеты?

– Возможно, и чувствую к этому существу то, что вы называете симпатией, что для нас невероятно и нелогично, особенно учитывая мой истинный облик.

– Вей, женщины на Земле думают по-другому, в отличие от мужчин.

– Я это заметил.

– Вот и сегодня там, на корабле, вначале я была удивлена и шокирована твоим внешним видом, настолько он необычен и непривычен для моего восприятия, но, пообщавшись с тобой, я его уже не замечаю, он стал для меня естественным, я вижу твоё внутреннее состояние. Я вижу красоту твоей души, я чувствую, Вей, что ты хороший, меня тянет к тебе.

– Пойдём на кухню, – поднялась и потянула его за руку Надежда.

Этот простой по человеческим меркам жест вызвал у Вея бурю различных оттенков вибраций, которую люди назвали бы эмоциями.

– Посиди со мной или, лучше, перекуси чего-нибудь за компанию, у нас у людей говорят так: если вместе отведали хлеба, значит друзья, – положила себе котлету и приступила, не торопясь, к еде. Настроение было отличное.

– А что такое друзья? – спросил у неё Вей.

– Друзья – это люди, которые всегда готовы бескорыстно оказать моральную и материальную помощь.

– Что такое бескорыстно?

– Значит, не требуя ничего взамен. Вей задумался на некоторое время.

– Нет, тогда мы не друзья, друзья – это слишком просто, здесь что-то другое.

– Ты о чём? – невинно спросила Надежда.

– Я о нашем с тобой взаимодействии, всё так ново, я тебя воспринимаю, как часть себя, хотя это противоестественно. Надежда, что бы это могло значить?

– Да, Вей, и вправду, что бы это могло быть? Или значить? Я сама в растерянности, – проговорила она, лукаво глядя на него.

Они сидели на маленькой кухне и пили чай, разговаривая о пустяках.

– Пойдём в комнату, послушаем музыку?

– Пойдём, – согласился Вей, вставая.

– Что поставить? Я хотела спросить, какую музыку – классическую или популярную?