– А то бы купила?

– Ну да, наверное… По-моему, и собиралась уже, они с Кирюшей даже марку машины обсуждали… Хотела, чтоб Кирюша на ней ездил. А он, видишь…

– Да дурак он, твой Кирюша. Хотя и не такой уж дурак, как оказалось. Ладно, пока.

– Пока, Поль.

Мама уже ждала ее дома. И впрямь, прилетела, как Сивка-Бурка. Выглянула из кухни, проговорила жующим ртом:

– Ну чего, сильно психовала вчера? Чего буйствовала-то?

– Да ничего я не буйствовала…

– А зачем торт в мусорное ведро выбросила?

– Не знаю, мам. Наверное, просто под руку попался.

– Понятно…

Вздохнув, мама снова скрылась на кухне, позвала ее оттуда бодрым голосом:

– Да не переживай так, доча, иди лучше чай пить!

– Иду…

Чаю действительно очень хотелось. Обжигающего, терпкого, чтобы прогнать неприятное пивное послевкусие. Отхлебнула из кружки первый глоток, зажмурилась от удовольствия.

– А с чего он вдруг ушел, Сань? – осторожно спросила мама, присаживаясь за стол напротив нее. – Переманил, что ли, кто?

– Ага, переманил…

– Кто? Ты знаешь?

– Знаю.

– Ну? Говори, чего ты телишься, все из тебя клещами вытаскивать надо!

– Телевизор его переманил, мам.

– В смысле?

– В том смысле, что он на «Стройку любви» в Москву подался. Кастинг прошел, вызова дождался, и поминай как звали.

– Тю! Так это же не так и плохо, как я себе подумала! Да пусть он там побалуется, поиграется немного! Или, как сейчас модно говорить, пропиарится! А через месяцок пинка под задницу получит и вернется! Еще и в ногах у тебя ползать будет, чтоб в дом пустила! Ничего страшного, доча… А я уж, грешным делом, подумала, и впрямь…

– Мама! Да ты чего говоришь! Ты сама себя слышишь или нет? – вдруг вскрикнула она слезно, ударив ладонью по столу.

Мама вздрогнула, уставилась на нее удивленно. Потом подалась корпусом вперед, явно готовясь выплеснуть из себя возмущенную эмоцию, да тут же и передумала, подавила ее на корню. Протянув руку, прикрыла ее ладонь своей – жесткой, теплой, уверенной.

– Тихо, тихо, Сань… Чего ты так нервничаешь? Еще и на меня вздумала голосок повысить… Новопассит у тебя есть?

– Да не нужен мне никакой новопассит! И Кирюша твой мне больше даром не нужен! И все! И давай больше никогда не будем к этой теме возвращаться!

– Да почему, Сань? – вкрадчиво произнесла мама, поглаживая ее по руке. – Вроде хороший же парень… Вон даже на «Стройку любви» его взяли, а туда каждого первого не берут…

– Да, мам, хороший. Этот хороший сказал, что ему как нормальному пацану на такую, как я, по серьезке запасть никак невозможно. И что я невнимательно смотрю на себя в зеркало. А еще сказал, что я сплошная преснота и серость, непростая и мутная, и все мои достоинства заключаются лишь в том, что мне с мамой повезло. Как тебе такой портрет собственной дочери, а? Не обидно, нет?

Мать ничего не ответила, лишь смотрела на нее с грустью, автоматически похлопывая по ладони. Потом тяжело вздохнула, поднялась, встала у окна, свернув руки калачиком под грудью. Еще помолчав, словно тщательно что-то обдумывая, заговорила тихо:

– А почему мне должно быть обидно, Сань? На всякие глупости обижаться – только душевные силы зазря тратить. А силы надо беречь, Саня.

Сильной надо быть, понимаешь? Пока ты в силе, вся жизнь вокруг тебя вертится, а чуть ослабла – все, считай, уже и нет тебя. Это я к тому, что женская сила всякой там гордости да слюнявой обиженности не признает, потому что она сама по себе сила. И нынче сильные бабы миром правят… Именно те, которые, как ты говоришь, не смотрят на себя в зеркало, потому что ничего хорошего там увидеть все равно не могут…

– Это не я говорю. Это Кирилл говорит.

– Ну так и тем более. Если на себя в зеркало смотреть нельзя, остается один выход – надо быть сильной.

Резко обернувшись от окна, она вытянула перед собой ладонь, рубанула воздух перед ее носом:

– Давай правде в глаза посмотрим, Сань! Правда, она хоть и болезненная штуковина, а все же лучше, чем сопливое сюсюканье! Ну согласись, что ты вроде как не королевной у меня выросла… И так и сяк на тебя глянешь – отовсюду моя деревенская натура прет, ничего от отца не взяла. Надень на тебя платочек да подвяжи узлом на макушке – чистая бабка Анна, матушка моя, доярка из Кочкино, царствие ей небесное…

– Да, мам. Знаю. Не королевной выросла. Что ж делать, какая есть.

– Да не обижайся ты, господи! Я к тому, что раз не королевной, то надо свое счастье другим брать! Все эти сопли-обиды да гордости-мордости забыть надо и самолюбие свое сунуть куда подальше до лучших времен. Запомни: надо сейчас за какого-никакого мужика ухватиться, пока молодая. Потом поздно будет, не дай бог, одна останешься. А одной ох как плохо, Сань…

– И… что ты предлагаешь?

– Да ничего такого особенного… Говорю же, попиарится твой Кирюша и вернется, вот увидишь. А ты к нему – с радостью! Чего обидного говорил – все, мол, забыла, ничего не помню! А потом за шкварник его – и в ЗАГС!

– Да не люблю я его, мам! Нет, мне обидно, конечно, что он так со мной… Но все равно – не люблю!

– А тебе еще и любовь подавай, нахалка ты этакая? А не многовато ли просишь? Если бы все бабы нынче любовь ждали, чтоб замуж выйти, то ЗАГСы бы закрывать пришлось!

– Мам… А папу ты что, выходит, тоже не любила?

– Да при чем здесь твой папа! Я бы тогда и за черта лысого замуж выскочила, чтоб из деревни в город выбраться! Да и вообще… Мой случай не показатель. Незамужней бабе нигде не пробиться, ни в деревне, ни в городе. Она везде вторым сортом идет. И не слушай никого, кто тебе будет талдычить обратное! У каждой бабы должна быть своя семейная судьба, пусть плохонькая, пусть без любви, но должна быть, хоть тресни!

– А кто это определил, что должна?

– Да сама нынешняя жизнь и определила. Посмотри, в какой моде нынче семья… Чтобы муж с женой, чтобы трое детей, чтобы дом у них большой, с газоном и гамаком, с цветами и бассейном… Чтобы машин в гараже – каждому по штуке. Не я это придумала, Сань… Если так нынешними правилами для нормальной жизни определено, надо же соответствовать… Подстраиваться изо всех сил, а как иначе…

– Хм… Представляю, как мы с Кирюшей… С газоном и гамаком…

– Ой, да ну тебя! Мчусь, как идиотка, к тебе через весь город, магазин на произвол судьбы бросаю, а ты мне тут усмешки строишь!

– Да я не строю, мам…

– Ну и ладно, и хорошо. Давай приходи в себя, мозги на место ставь. То, что можно вернуть, нужно вернуть. Для себя же и нужно. Хитренькой надо быть, Сань, уметь подстраиваться под жизнь… Учу тебя, учу, и все никакого толку…