Смотреть не на что: ровная, как стол, степь от горизонта до горизонта, сплошь покрытая бурыми кустами полыни, высохшая красноватая почва, и над всем этим – белесое от жары небо.

Повалишин вздохнул и отвернулся от окна. За десять часов, что они находились в пути, прерия с ее бизонами, койотами, пыльными столбами, время от времени возникающими на горизонте, надоела ему хуже горькой редьки.

– Не степь, а прерия. – Сережа будто угадал мысли попутчика. – Прерия это здесь называется, Иван Федорович, а не степь. Где вы в степи эдаких красавцев видели?

И указал на плотное пыльное облако, поднимающееся впереди, верстах в полутора. Даже без подзорной трубы, которая у путешественников имелась и в данный момент украшала собой столик, прикрученный под окошком, хорошо были видны огромные горбатые быки, покрытые свалявшейся бурой шерстью. Это они и подняли пыль – огромное, в тысячи, десятки тысяч голов стадо, перемещающееся вдоль железнодорожной насыпи.

– Вы правы, батенька. – Повалишин повертел в пальцах незажженную сигару. Жара и духота были такими, что курить не тянуло совершенно. – Зубры, сиречь бизоны, в нашей степи не водятся. Сайгаки разве…

Он покосился на собеседника.

– Что это вы читаете, Сергей Ильич? Кто-то из здешних литераторов?

Сережа показал Повалишину картонную желтую обложку с надписью «Roughing It».

– «Налегке», сочинение господина Марка Твена, – прочел тот. – Что за книжица? Хоть занятная?

– Мне ее порекомендовал наш чиновник по торговым делам, когда мы были в Нью-Йорке. Сказал: отличное описание путешествия через американский континент.

– И как?

– Не соврал. Книга прелюбопытная, и написана с большим юмором. Правда, в ней путешественники пересекают прерию не на поезде, как мы с вами, а на дилижансе. Да вот, судите сами: «…такова была езда на почтовых по бескрайним прериям лет десять-двенадцать тому назад, когда едва ли два десятка людей во всей Америке надеялись увидеть еще на своем веку, как вдоль этого тракта до самого океана протянется железная дорога. Но железная дорога уже построена, и сколько картин встает в моей памяти, сколько контрастов поражает меня, когда я читаю напечатанный в “Нью-Йорк таймс” нижеследующий очерк о поездке по тому же почти маршруту, по которому следовал и я в описываемом путешествии. Мне трудно даже представить себе новое положение вещей…»

Сережа закашлялся – волна копоти из паровозной трубы накрыла вагон, – перелистнул страницу и продолжил:

– «…наш поезд мчался в неведомую даль, и его единственное око, точно огромный горящий глаз Полифема, прорезало густой мрак, окутавший бескрайние прерии. Потом мы улеглись в свои роскошные постели и почивали сном праведников, а проснувшись наутро (в понедельник) в восемь часов, обнаружили, что мы находимся у переправы через Северный Платт, в трехстах милях от Омахи, – и это за пятнадцать часов и сорок минут!»

– Да, батенька, прогресс, никуда от него не деться. – Повалишин снова чихнул. – Не хотел бы я трястись по этой, будь она неладна, прерии на дилижансе. И так-то еле живы!

Сережа захлопнул книгу и небрежно бросил ее на столик.

– Зато есть время обсудить наши обстоятельства. Скажите, что вы думаете об этом приказе из адмиралтейства?

Поговорить по душам они действительно не успели. Сразу после получения казенной депеши Повалишин и Сережа покинули Норфолк, добрались до Нью-Йорка, где, отдав за билеты по сто двадцать пять полновесных золотых долларов, сели в вагон трансконтинентального экспресса компании «Юнион Пасифик», курсирующего по маршруту Нью-Йорк – Сан-Франциско. Из восьмидесяти трех часов, которые предстояло провести в пути, прошло уже не меньше половины, но разговор о распоряжении из Санкт-Петербурга все откладывался.

– Что я думаю… – Сережин спутник сдвинул занавеску на окне в тщетной попытке защититься от вездесущей угольной пыли. – Кому, батенька, интересно, что я думаю?

– Да хотя бы и мне. – Молодой человек откинулся на мягкую спинку диванчика и скрестил руки на груди. – Согласитесь, не каждый день получаешь секретный приказ подать в отставку и поступить на службу иностранной державе!

– Полегче, батенька! – Повалишин заозирался. – Мы хоть и по-русски говорим, а мало ли что?

Но волновался он напрасно: соседние диванчики были пусты. Наступило время обеда, и спутники отправились в вагон-ресторан вкушать деликатесы кухни на колесах в виде отбивной из антилопы, речной форели и свежей клубники со сливками.

– Ну, хорошо… – Повалишин завозился, устраиваясь поудобнее. – Приказ – он и есть приказ, его надо исполнять. Если наши государственные мужи сочли, что следует вмешаться в ход войны между Чили и ее северными соседями, не нам с вами обсуждать их решение. Политические игры-с…

– Но уходить со службы, менять мундир…

– Полагаю, Сергей Ильич, тому есть резоны. Господа из Петербурга не желают явно вмешивать Россию в этот конфликт, вот и ограничиваются закулисной, так сказать, помощью. Монитор, который нам с вами предстоит принять, строится на российские деньги. После победного завершения войны ценные бумаги Российской империи взлетели до небес, и средства в кои-то веки можно не считать. Недаром ходят слухи, что государь император собирается начать строительство железной дороги через всю империю, от Петербурга до Тихого океана!

– Да, я об этом слышал, – отозвался Сережа. – Но как же с доктриной Монро? Неужели североамериканцы так просто впустят нас на свой задний двор?

– Российская империя, – после небольшой паузы ответил Повалишин, – союзник Северо-Американских Штатов, в особенности после того, как мы помогли им одолеть англичан. А кроме того, и это, пожалуй, самое важное, наше отечество до сих пор не было замечено в попытках захватов заморских колоний. Нам и Сибири с Туркестаном с лихвой хватает. Так что Россия для североамериканцев сейчас самый подходящий партнер в политике.

– А они для нас?

– Они для нас тоже, если учесть их распри с Британией. Но, с вашего позволения, вернемся к нашим баранам, сиречь мониторам.

Сережа не возражал.

– Судно, которым мне предстоит командовать, перестроено – вернее сказать, построено заново, – по заказу нашего Морского министерства. И если для достижения неких не вполне понятных нам с вами целей решено передать его флоту республики Перу, то так тому и быть. А поскольку военных моряков у этой латиноамериканской державы недостает, то и команда на мониторе будет частично из российских матросов и офицеров. Для виду они, как и мы с вами, выйдут в отставку и поступят в перуанский военный флот, а по окончании кампании желающие смогут вернуться на российскую службу. А что вас, батенька, заранее не предупредили, когда отправляли в Америку, – это государственные секреты-с! Понимать должны, не маленький… Сережа, не дослушав, собеседника, вскочил, отдернул занавеску и высунулся из окна вагона. Впереди по ходу поезда раздавались крики, оглушительный рев тысяч бизоньих глоток,