Уф, откровения жреца просто камень с сердца сняли. Дабл-Кей тоже ощутимо расслабились. Одно дело жить, зная, что ты в розыске, и совсем иное — когда считают трупом. Можно и новую жизнь начинать где-нибудь подальше от старой. Не зря головы брили! Впрочем, вернемся к монарху покинутой страны.

Его ламильянское величество, получив окровавленные останки дочери, рвал, метал и искал виновных. Хоть кого-то, на ком мог бы отыграться за свою невозвратную потерю и отцовское горе. Что удивительно, таковые нашлись.

Жизнь порой выкидывает еще более жестокие коленца, чем смерть. Отыскали нескольких заговорщиков, среди которых оказались ближайшие родственники самого короля: его отец, сестра и пара братьев. Нет, родственники венценосца не покушались на корону и возлюбленную деточку. Все было гораздо проще, страшнее и глупее. Ее вдовствующее величество королева Вилерия до печенок достала всех своим сварливым нравом и привычкой гостить, читай сживать со свету капризами родных в их же собственных владениях.

Зная любовь старухи Вилерии к утренним прогулкам в коляске, заговорщики подкупили нужных людишек, чтобы подпортить упряжь. Кто ж ведал, что капризнице Симелии вздумается «угнать» бабкину тачку для собственной прогулки? Словом, катастрофа случилась, да не с той особой королевских кровей, с какой полагалось. Кисмет, то бишь судьба, как говаривали мудрые люди Востока. В чужую ловушку вляпались и люди подневольные: кучер, Дабл-Кей и Кимея. А лошадки с песиком вообще ни за что ни про что пострадали.

Теперь-то все равно нет смысла переживать. Назад время не откатить. Надо пытаться устроить свою жизнь здесь и сейчас. Всех проблем — с загадочными метаморфозами разобраться. А то собака — она, конечно, друг человека, но остаться когда-нибудь навсегда псом самому Керту, уверена, ничуточки не хочется.

Парни поблагодарили рассказчика за информацию. Тот принял признание как должное и сдержанно кивнул. Только тогда вмешалась я с сакраментальным вопросом: «А что делает в бегах принц и почему его прикрывает жрец Первоотца?»

— Я духовник и наставник Фиилора. Знаю его с детства. Не будь он крови владык, возможно, сам бы по стезе служения богам пошел. Порой принц чувствует мир иначе, чем прочие смертные. Дар его в дорогу погнал. Это пламя, а не малодушное желание утишить скорбь и избегнуть противного брака разглядел я, потому и стал соучастником бегства, — серьезно объяснил «шериф».

— То есть принц иной раз делает что-то, чего и сам не до конца понимает, но что оказывается нужным и важным? — переспросила я и, дождавшись согласного кивка (правда, на Фальмире кивали не вперед, а как-то вбок, по-птичьи), ощутила неожиданное сродство с этим худеньким нелепым юношей.

Почти пацан, и такая нелегкая ноша. Как он до сих пор не свихнулся-то окончательно? Небось только духовник и держит своей собственной силой и связью, потому как сам прочно стоит на земле, пусть и имеет выход на бога. В здешних краях жрец — не просто человек, исполняющий определенные ритуалы и берущий за это денежки. Жрецом без благословения самого бога и права на обладание частицей его силы не стать.

— Теперь ты сделал, что должен был? — полюбопытствовала я у Фиилора.

Тот несчастно и немного неуверенно кивнул, вроде как на сто процентов не верил или до конца разобраться не мог.

— Вы назад в Радильяр теперь возвращаться будете или?.. — уточнил Кирт диспозицию.

Принц печально пошевелил пальцами, выдавая местный аналог пожатия плеч. Жрец задумчиво согласился. С одной стороны, он, как лицо, приближенное к богу, мог не слишком опасаться королевского гнева, с другой — от такой стихии наверняка не застрахован никто. Вон хоть только что прозвучавший рассказ про заговор супротив вредной старушки припомнить. Думаю, тогда если не головы полетели, то состояния, а у Первоматери и Первоотца прибавилось подневольных монахов. У монастырей в наших краях стены высокие, так просто за них не выйдешь. Это не воздушнику Вадеру служить, у того и стен-то возле обителей нет, ветер привольно гуляет.

— Поутру в путь, — решил за принца спутник.

А потом случилось то, что обыкновенно случается по закону подлости. На тощем высочестве и импозантном, невзирая на простоту серой хламиды, «шерифе» проступили черные пятна.

Промолчать и концы в воду? Как тогда насчет устной договоренности, благодаря которой я не в земле разлагаюсь, а ножками просторы Фальмира топчу? Признает Смерть сделку расторгнутой, объявит «незачет кармы» — и капец котенку, очередное дерево приголубит. Вздохнув, я объявила, как в прорубь махом кинулась:

— Вам нельзя ехать, погибнете.

— Откуда знаешь, лирта? Будущее пред тобой врата распахивает? — огладил бородку жрец.

— Нет, я другое вижу, — сварливо пояснила я. — Как ты, лирт жрец, метку, так я — знаки вероятной смерти. Вашей с принцем на избранной только что дороге.

— Тогда мы отправимся с вами, — просиял Фиилор, нахально делая выбор, который, вот зараза, заставил черные пятна на телах поблекнуть.

И что прикажете делать? Заявление принца донельзя «обрадовало» всех участников импровизированного ночного совещания. «В восторге» были все, кроме самого принца. Но подписывать смертный приговор своим отказом мы с Дабл-Кей тоже не могли. Подлостей и гадостей от Фиилора мы не видели. Досада, конечно, берет. Никаких тайн насчет смены ипостаси Кирта от таких спутников не сохранить. Или пусть? Жрец он или не жрец? Пусть на имя Ольрэна плюется, но на фанатика «шериф» не похож. Может, какой ценный совет или идею выскажет, если выдавать нас ему не с руки? Смог же сообразить, что не по своей воле мы такие. Вдруг что дельное еще сообщит? Опять же, если он с нами будет, то никакие другие фанатики не страшны. При собственном жреце путешествуем, значит, благонадежны, невзирая на метки.

Что-то вроде моих соображений посетило и парочку щитовиков, поэтому с ходу возражать они не стали, лишь на «шерифа» покосились. Тот задумчиво хмыкнул, видимо оценивая решение подопечного на каких-то своих весах.

— Может, с нами до границы, а дальше в Радильяр к папе? — все-таки спросила я у восторженного тощего парня.

Хотя нашла чью внешность хаять. У самой телосложение проходит по старой поговорке: «Три кости и кружка крови». А Фиилор в принципе милый на мордашку. Блондинчик кудрявый, глазки светло-зеленые, ясные, реснички длинные, лик одухотворенный. Если свои завывания о бессмертной любви оставит, так и вовсе лапочка. Будто из аниме картинка ожившая. Но пока он на меня так жадно смотрит, мне слегка не по себе. Я же не Симелия, нельзя во мне ее черты искать, даже если сумасшедший жрец при попустительстве не менее чокнутого бога и присобачил на изувеченное лицо служанки мордаху вздорной принцессы. Если буду задумываться о том, что я — это не я, так и сама крышей поеду. Буду считать себя прежней, сменившей костюм, и точка! И нечего, принц, меня так глазами кушать, подавишься!

— Нет, в Радильяр я не вернусь никогда. Поеду туда, куда и вы, — упрямо повторил Фиилор, сверкнув светло-зелеными, как листья березы в начале мая, глазищами.