— Хреново, Ашер. Я начинаю сомневаться в твоей квалификации.

Что–то робко екнуло в сердце молодого мистика, но ни физически, ни морально он не мог сфокусироваться на разговоре, мысли текли вяло, лениво наползая одна на другую.

Густая тьма в углу помещения пришла в движение. На свет едва чадящей потолочной лампы вышел мужчина, место которому Джек скорее отвел бы в крупной юридической или брокерской фирме.

— Гранд–протектор Эванс несколько резок, Джексон. — Мягко произнес неизвестный, держа руки за спиной. — На самом деле, разумеется, никто не сомневается в твоих способностях. Ты проделал хорошую работу. Подобное могло произойти и с лучшими из оперативников, никто не застрахован.

Ковенанту хватило сил передернуть плечами. От участливого тона незнакомца его сильнее клонило в сон. В кармане штанов вибрировал телефон. Родители, верно, места себе не находят от волнения.

— Думаешь, под маской был Уэст? — Мужчина изваянием застыл позади Эванса, внимательно глядя на Ашера.

— Так считали посланники делла Ровере.

— Я помню. — Терпеливо ответствовал неизвестный. — Но мне интересно твое мнение.

— Ренегат убит. — Джек был не в состоянии сглаживать углы. — Либо человеком в маске, либо третьей стороной. Делла Ровере не при чем.

Мужчина задумчиво кивнул, недолго помолчал, а затем, опомнившись, продолжил с ободряющей улыбкой:

— На тебя, как молодого сотрудника, многое свалилось с начала службы, и ты блестяще справился со всеми испытаниями. Думаю, двухнедельный отпуск с сохранением довольствия станет достойным поощрением. Ведь так, Грегори?

— Конечно. — Без энтузиазма отозвался Эванс. — У меня же полный Фронтир рвущихся в бой профессионалов.

— Какое славное совпадение. Только, пожалуйста, Джексон, завтра же, как отдохнешь, вышли все материалы по делу и свой рапорт начальнику. Мы вместе подумаем и решим, что следует предпринять дальше. Хорошо?

— Я могу идти?

— Можешь. На выходе стоит служебный автомобиль, тебя довезут до дома.

Не попрощавшись, Ашер захлопнул за собой дверь.

Ночь полыхала всеми цветами радуги. Раскаленный воздух битым стеклом кромсал податливую плоть. Выворачивающий наизнанку диссонирующий гвалт рассеивал внимание. По улицам медленно текли реки крови. Густой, липкой, обжигающей. Тяжелый металлический смрад дурманил, как наркотик. Крупный пепел медленно падал с искореженных небес.

Вокруг, сколько хватало обзора, распускались обезображенные бутоны искажений, извращающих гармоничную естественность реальности.

Джек стоял у обочины дороги, по колено в крови. Слияние завершено. Дуат и Земля теперь единое целое. Города заполнили искаженные и инферны.

Мимо проплывали мертвые. Гилберт Эймс, Марк, Саймон, София… мама и папа. Головы повернуты. Незрячие глаза с немым укором смотрят на него. Джек не спас их. Не хватило смелости, решительности, могущества.

Исступленные, полные беспросветного отчаяния, крики агонизирующих сливались в единый гимн насилия и смерти.

Боль и тоска разрывали душу Ашера на части. Он пытался бежать, дотянуться до близких ему людей. Схватить, прижать к себе, не отпускать. Напрасно. Скрюченные пальцы лишь полосовали воздух. Алая топь не давала ступить и шагу.

За плечом хрипло, влажно хохотал убитый Джеком эволюционер. Из его рта падали, извиваясь, опарыши.

— Не отворачивайся, парень! Помнишь, что почувствовал, убив меня? Уж я‑то знаю. Как велико искушение. — Труп шумно втянул воздух гниющим носом. — Хочешь отомстить. Внутри разгорается пожар гнева. Он сокрушает все эти никому не нужные морально нормы и устои. Смотри! Они умерли, потому что были слабы. Ты не такой. Ты выживешь. И отомстишь.

— Прочь, заткнись! — Джек зажал уши ладонями, отчаянно мотал головой. Из глаз лились слезы.

Мистик был опустошен. Из глубины души, выжигая само его естество, рвалось нечто чудовищное.

Джек резко сел в кровати. Пропитанное потом одеяло неохотно сползло с груди, обезображенной старыми шрамами от многочисленных ожогов. Мистик тяжело и часто дышал, его трясло. Во рту пересохло, на сердце будто надгробная плита лежала. Ашер провел ладонью по лицу, стремясь избавить изможденное сознание от омерзительных картин сна. Бесполезно. Стоит закрыть глаза — все повторится.

Ковенант не спал две недели. Короткие периоды забытья были полны страданий и кошмаров. Всюду Джека преследовало лицо погибшего от его рук бандита. В ушах стоял влажный хруст расколовшегося черепа, тихие стоны Софии. С кожи сползали, оставляя розоватый след, кусочки лопнувшего, что спелая дыня, мозга. Слезы напарницы. Она умела плакать. В отличие от Гилберта Эймса. Его прах отдали безутешной вдове вместе с медалью за проявленный героизм.

Где похоронен мафиози с бульдожьими щеками, молодой мистик не знал. Более того, подозревал порою, что неупокоенный виктим убитого может бродить за ним, питаясь страхом и болью.

Все это сводило Джека с ума. Он пробовал заниматься любимыми вещами. Не желая никого видеть, несколько раз устраивал игровые сессии с Саймоном в режиме он–лайн, смотрел веселые романтические комедии и добрые мультфильмы, читал про приключения, дружбу и любовь. Но сердце волновалось, захватывающие сюжеты лишались смысла, а беспокойные соседи не давали сосредоточиться на своих мыслях.

В чуть слышно работающем телевизоре ведущий ток–шоу обсуждал с гостями студии преимущества и недостатки деятельности сиддхи в городах страны. Из положительных моментов сотрудничества с детьми природы отмечалась улучшающаяся экологическая обстановка, из отрицательных — боязнь людей чуждого им народа и непредсказуемость и отстраненность самих сиддхи.

Стук повторился. Громкий, настойчивый. Причина его пробуждения. Мистик нервно облизал губы. Стал тише дышать. Не в лучшей он форме, чтобы принимать гостей.

Пришелец, однако, оказался упорным.

— Я не уйду, открывай!

Ашеру был знаком этот требовательный голос.

— Джек!

Собравшись с духом, мистик заковылял к двери. Не хватало еще обратить на себя нездоровое внимание любопытных жильцов.

Двигаясь несколько скованно, София вошла в квартиру, сморщила нос. Ковенант старался не смотреть на Грейвз, перед глазами до сих пор стоял образ мертвой напарницы, ее посеревшее лицо.

— Чем так пахнет?

— Мной. — Недовольно буркнул Ашер, кутаясь в одеяло.

В спертом воздухе угадывалось стойкое амбре пота и грязных носков. В мусорном ведре подгнивали остатки пищи. Джек проветривал, но с улицы доносились куда худшие миазмы. Применять силы в своем состоянии он не решался.

— Присаживайся.

Парень перекинул с дивана на оставленную в беспорядке кровать клубок нестиранной одежды. Женщина, поколебавшись, уселась на самый краешек.