деятельный, с большими связями, да еще и не замеченный в особо ревностном поклонении Папе. Скорее его можно назвать врагом папизма. Если Филипп предложит англичанам свободу вероисповедания, то именно он, скорее всего, и станет новым королем. А эти учения… они просто должны мягко намекнуть парламенту Англии сделать правильный вывод. Демонстрация силы на то случай, если кто-то из парламентариев начнет думать неправильно.

— Боже… боже… — пробубнил обеспокоенный Кристиан. — Но если Филипп станет королем, то… они же закроют Ла Манш.

— Возможно. Но наши дипломаты уже прорабатывают этот вопрос. Для Франции покорение Англии является вопросом престижа. Излечением старого, наболевшего вопроса еще времен Столетней войны. Да и в рамках идеи империи Запада это тоже актуально. В Париже даже обсуждается возрождение стены Адриана на границы с Шотландией.

— Мне, все же кажется, что Джеймс имеет неплохие шансы.

— Он — да. А вот шотландская и ирландская аристократия, на которую он опирается и будет вынужден в дальнейшем опираться — нет. Ирландцы люто ненавидят англичан после того, что те у них сделали. Тут все просто и однозначно — кровная вражда. Потребуется много лет, чтобы ее забыть и сгладить. Шотландцы же испытывают ненависть в меньшей степени, но и их чувства тоже не стоит списывать. Вы ведь в курсе того, как они обошлись с протестантами в своих владениях?

— Сурово, — хмуро произнес Кристиан.

— Это мягко сказано. Все их имущество было конфисковано, а сами протестанты либо изгнаны, либо убиты. В Англии боятся такого исхода. Помня о том, что есть еще и ирландцы, которые просто резали протестантов. Джеймс просто заложник ситуации. Возьмешь еще? С ним придут ТАКИЕ люди, что всю страну в крови утопят.

— Как будто французы будут лучше… — фыркнул король.

— В известной степени лучше. — улыбнулся адмирал. — Да, я убежден, не пройдет и десяти-пятнадцати лет, как все, что может приносить прибыль, окажется в руках французов. А старая английская аристократия окажется оттерта и от должностей, и от денежных дел. Но французы не будут их убивать. К тому же для Англии такое объединение с Францией открывает определенные возможности и дарит надежды.

— Хм… возможно… возможно… То есть, вы считаете, что для Дании эти учения не представляют угрозы?

— Именно так. Но даже если французы задумали что-то дурное — мы гарантируем вашу безопасность. Потребуется выставить корпус? Мы его выставим. Нужно будет пять корпусов? Они прибудут в Данию и отстоят вас. Даже если для этого нам придется взять Париж. И французам это твердо знают. Впрочем, в их планы вторжение в Данию и не входит. Они заигрывают не с вами.

— Дай-то Бог… А то всякое болтают. Дескать, Россию растащили на малые войны по всему миру. И что у нее нет сил, в случае необходимости, помочь нам.

— Растащили, — улыбнувшись кивнул адмирал. — Мы действительно ведем слишком много ненужных войн. Но у нас покамест хватает и солдат, и денег. Мы не задействовали и десятой части своих сил. Если уж на то пошло, то на Генеральный штаб уже который год прорабатывает план войны одновременно и с Бурбонами, и с Габсбургами. И держит в резерве необходимые для этого силы.

— Даже так?

— Да. И мы потихоньку накапливаем резервы. Проводим перевооружение, которое бы позволило решать задачи на удаленных театрах военных действий меньшими контингентами.

— Я могу надеяться на то, что Дания в первую очередь получит самые современные виды вооружений?

— Без всякого сомнения. Сразу, как Россия наладит их выпуск и перевооружит свои линейные части, мы планируем начать оказывать помощь союзникам…

Беседа продолжалась еще довольно долго. Все-таки пятое учение французов у датских берегов за очень непродолжительное время не на шутку встревожило датчан. От мала до велика. Каких-то рациональных поводов для беспокойства не было. Но страх ведь иррационален.

За кадром оставалась одна маленькая деталь. У французского адмирала, который эти учения проводил, чуть-чуть, самую малость увеличилось благосостояние. На несколько десятков тысяч талеров. Ну… так получилось…

И ему хорошо.

И в Париже, в общем-то, вопросов не возникло, так как он проводил учения в южных водах Северного моря, как ему и было предписано.

И в датском обществе появившиеся было вопросы о том, что не слишком ли много на себя берут русские, резко испарились…

А Россия в датских проливах, конечно, развернулась не на шутку. Включение в состав Советского союза Швеции, Дании и Мекленбурга привело к тому, что Балтийское море стало внутренней акватории организации. Да, туда выходила еще Пруссия и Речь Посполитая, но ни у той, ни у другой флота не имелось. Во всяком случае значимого. А несколько маленьких северогерманских земель находились полностью в сфере влияния союза.

Следствием этого обстоятельства стало то, что Россия предложила максимально укрепить проливы, дабы защитить судоходство на Балтике. Если убрать все экивоки и красивые формулы это означало создание хорошо укрепленных военно-морских баз и фортов России в акватории датских проливов. Формально — союзных. Но по сути — именно российских. Что не могло не раздражать датское общество, да и в чем-то шведское.

А тут такие удобные и своевременные учения…

Россия пока строила первую линию укреплений. Два мощных форта, стоящие в оппозицию в районе Хельсингера и Хельсингборга. Три в Большом Бельте, между Корсером и Нюборгом, включая один на острове. И еще один в Малом Бельте на том самом полуострове, где в будущем будет находиться парк Конгебросковен.

Мощные такие кирпичные форты со стенами, достигающими десяти метров в толщину. Понятно, что такой массив выкладывали не полностью кирпичом — из него делали только «каркас» и метровую «облицовку», остальное же заливали бетоном с обильным добавлением в него, в качестве наполнителя, гранитных обломков.

Получались они не очень высокие, но очень крепкие и способные долго стоять под обстрелом. С дополнительными вспомогательными укреплениями, защищающими от атак с суши десантом предполагаемого противника. Ну или если датчане решат что-то порешать в частном порядке.

Вооружение везде стандартное — 6-дюймовые длинные пушки.