Злат целовал меня исступленно, позабыв и про монстров, и про жуткий туман, стелющийся по земле. Каких-то несколько секунд, а по ощущениям – словно и не отпускал меня долгие годы. Словно не было всего того, что развело нас по сторонам.

Я не забыла его. Пыталась, но тщетно. Хотела выскрести образ бывшего мужа из головы, выскоблить, удалить мельчайшие частицы. Ушла в учебу, после – в работу. Упрямо шагала вперед, только бы не останавливаться, не оглядываться назад. Но мои руки помнили его очертания – даже в боевой форме, – касались давних шрамов и вспоминали каждый из них.

А он… неужели он тоже не перегорел?

Он ведь кинулся защищать меня от щупалец. В том его крике слышался первородный ужас. Злат по-настоящему боялся? Не за ту девушку, которая должна спасти его брата. За ту, которую он не мог потерять снова. Или мне показалось? Может, я придумала себе лишнего?

Да, наверное, придумала. Иначе и быть не может.

Но сейчас… сейчас он прижимал меня к себе, и наш поцелуй не был ни фальшивым, ни фиктивным, ни вымученным. Я тянулась к нему, поднималась на цыпочки, и ладони Златона поддерживали меня за талию, вжимая в себя так сильно, будто боялись отпустить.

Во мне расцветали эмоции. Светлые, нежные, почти невинные. Та юная девчонка, однажды доверившая себя парню, вновь показала свое лицо. Девчонка, запрятанная в самую глубь меня. Девчонка, которой я стыдилась, потому что она была слабая и слишком наивная. Сейчас я сама стала ею.

Нехотя, но всё же пришлось разомкнуть веки. Окружающий нас мрак рассеивался, змеи больше не атаковали, они замерли, застыли на местах, словно волосы у металлической Горгоны. Я была права. Это – зеркало. Отражение наших собственных чувств. Наш страх, наша застарелая боль подпитывали в них агрессию. Наши болезненные воспоминания кормили их темное нутро.

Небо просветлело, сквозь пушистые облака проклюнулись солнечные лучи.

Посреди притихшего порта стояли только мы. Туман рассеялся, и жуткие змеи исчезли без единого напоминания. Со стороны, наверное, казалось, что мы так обрадовались контейнеру, что решили быстренько скрепить радость поцелуем.

А мы… мы просто сходили с ума, затягивая себя в то прошлое, в котором была не только обида, но и любовь.

Я отстранилась первой, осмотрелась, переводя дыхание. Сердце колотилось как умалишенное. Губы полыхали.

– Прости за этот поцелуй, – сказала я, спрятав пистолет и убедившись, что кобура закреплена. – Монстры проецировали наши собственные чувства и питались нашим гневом. Я не смогла влезть им в сознание, но подумала, что, возможно, светлые эмоции их истощат. Как видишь, помогло. Хотя способ, прямо скажем, экспериментальный.

Златон на секунду опешил, будто не понимая, о чем я вообще разглагольствую, а затем криво улыбнулся и ответил:

– Не то слово, экспериментальный. Впрочем, будет желание повторить – обращайся. Отпугнем ещё кого-нибудь своей страстью.

– Злат… Между нами ничего не изменилось, – твердо напомнила я.

– Угу. – Он не спешил сменить форму, быстрым шагом возвращаясь к контейнеру. – Я на иное и не рассчитывал. Но идея занимательная. В следующий раз можешь обойтись без прелюдии, сразу раздевайся – думаю, монстры вообще в экстаз придут.

Мне показалось, что он взбешен сильнее обычного. Взбудоражен. Может быть, даже смущен? Хотя нет, Злат и «смущение» – антонимы. Скорее, хирург с тридцатилетним стажем смутится чьего-то голого тела, чем Златон – какого-то поцелуя.

Я едва поспевала за ним и почему-то ощущала себя неуютно. Будто не сложную задачку решила и нас обоих спасла, а сделала что-то запретное, неправильное. Влезла в самые закрома души и растоптала этим своим поступком всё то, что мы с трудом восстановили за неделю.

Но почему так?

Златон резко закрыл ящик, повернул металлические щупальца, чтобы заблокировать замок. А затем набрал на телефоне номер брата.

– Дитрих, срочно высылай своих ребят. Адрес отправлю сообщением. Здесь творится какая-то магическая дичь. Нужно подкрепление, чтобы увезти одну фиговину в вашу лабораторию на осмотр.

Он коротко рассказал всё, что с нами приключилось, добавил, что кейс заперт, но непонятно, вдруг те сущности, которые ожили после его открытия, появятся вновь.

– У меня после столкновения башка трещит нереально, перед глазами – черные пятна. Будьте аккуратнее, – подытожил Злат и действительно потряс головой, сморщившись.

Я топталась рядом, думая, к чему приведет мое неосмотрительное, хоть и верное решение. Между нами ведь ничего не изменилось, земные оси не сместились, наши чувства не пробудились вновь. Мы всё так же будет сотрудничать. Злат поможет мне избавиться от назойливого Виктора, я попытаюсь исцелить Платона. Один-единственный поцелуй не значит ничего.

Люди целуются ради шутки или в момент сильного морального потрясения. Люди целуют в щеку знакомых. Люди целуются в клубах, перебрав с коктейлями. Что зазорного в том, чтобы поцеловать бывшего мужа?

Мужа, который изменил тебе, который обвинил в предательстве. Который не услышал моих объяснений, возвел единственную мою ошибку в абсолют. Который самолично разрушил всё то хорошее, что между вами было.

«Между нами ничего не изменилось», – повторила я мысленно.

Но всю обратную дорогу Златон со мной не разговаривал, лишь у самого своего дома процедил:

– Завтра с утра едем к Платону. Постарайся не проспать. Я заеду за тобой к восьми утра. Не жди меня сегодня. Близнецы проследят за тобой. Можешь не беспокоиться.

– А куда ты… – хотела спросить, чем он займется, но осекла саму себя.

Не хочет рассказывать – не буду донимать вопросами. Зачем унижаться, допытываться, пытаться выстроить диалог?

Он высадил меня и, едва дождавшись, как я прикрою за собой дверь, надавил на педаль газа. Машина вильнула, скрывшись за поворотом.

Глава 6

Дождь лил со вчерашнего вечера, пасмурная премерзкая погода. За почти год работы на Златона Виталик так и не купил себе машину. Его старая была записана на отца, и, уходя работать к орку, – он оставил ее, как вообще-то и все остальное имущество.

Если так подумать, то сейчас у него вообще своего ничего не было. Квартира служебная, вся обстановка, да и не только она, даже одежда в ней, были куплены на деньги Златона.

Да, орк платил ему зарплату, но Виталику казалось, что это незаслуженно. Словно бы он обманул всех и теперь занимает чужое место.

Не желая выходить наружу, чтобы мокнуть на улице, а затем толкаться в метро, мужчина решил в этот день работать из дома. Можно было бы вызвать такси или попросить Златона прислать служебную машину, но… ему казалось, что он этого не заслужил. Не после того, что