Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь Фарли начал передвигаться по кругу, перемещаясь возле Кола Ренба сначала в одну, а затем в другую сторону. Булава преследовала его быстрее, чем вначале, быстрее, чем казалось Афине возможным. И тут она закричала, совсем не замечая своего крика. Потом она снова издала какой-то возглас, но на этот раз уже от чувства облегчения, когда оказалось, что шипы не задели тонкую чистую кожу Фарли.
На мгновение двое мужчин застыли, потом вновь началось быстрое, непостижимо быстрое для Афины мелькание рук. Она подумала, что ее возбуждение уже прошло, как вдруг острие одного из шипов булавы задело Фарли по руке и у него отлетел кинжал. Почти в это же мгновение длинный меч Фарли нанес жалящий удар. И вот уже Кол Ренба отшатнулся, продолжая вращать в правой руке булаву, в то время как левая согнулась, как бы пытаясь защититься от дальнейших повреждений. Рукав ее быстро пропитывался кровью.
Теперь кровоточили руки у обоих мужчин, но рука Фарли, похоже, была не способна уже ни на что. На тыльной стороне ладони у него белела разбитая кость. Светлый клинок его длинного кинжала был уже присыпан пылью на земле.
Когда его вооруженный булавой противник заметил, какое сильное повреждение он нанес, в то время как у него самого раненая левая рука, по крайней мере, могла быть прижата к телу и не мешать, он перестал отступать и начал снова продвигаться вперед, непрерывно вращая вокруг себя по эллипсу ужасный смертоносный груз. Когда Кол приблизился, Фарли попятился назад. Однако стоило только булаве просвистеть мимо него, как длинный и решительный выпад в горло поймал Кола на встречном движении. Кол Ренба был мертв. Булава вырвалась из его руки и описав большую дугу, улетела далеко от своего хозяина, вращаясь над кричащим кольцом уворачивающихся от нее людей. Уже после того, как смолкли крики наблюдавших за поединком, Афина все еще продолжала кричать. Потом и она замолчала, когда поняла что крик был ее. К тому же, как выяснилось, она все это время судорожно сжимала Шенберга обеими руками, уцепившись за его руку и плечо. Оскар смотрел на нее как-то странно и Де Ла Торре тоже, стоявший чуть поодаль, обнимая рукой скучающую Селесту.
Но Афина быстро про них забыла. Уже готовились к схватке другие бойцы.
– Жиль Коварный – Хэл Медник!
Из этой пары более худым и высоким оказался Медник. Он предпочел выбрать сначала защитную тактику, удерживая свой меч наподобие чувствительного органа гигантского насекомого. Жиль Коварный был мужчиной с волосами песочного цвета и с выражением нешуточного упорства и (подобно большинству удачливых предателей, как подумалось Афине) открытости и правдивости на лице. На вид он не отличался ни крупным телосложением, ни особенной силой. Однако он управлялся со своим длинным клинком уверенными и экономными движениями. Его меч то вздымался вверх, то падал вниз. И Афина не могла уследить момент начала движения. Но такие же трудности испытывал, похоже, и Хэл Медник. Локоть у него уже был поцарапан. Затем досталось и колену. И вот уже большой мускул на его татуированной руке был рассечен почти пополам. После всего этого оставалось проделать работу наподобие той, которой занимается мясник. Жиль отступил назад с выражением отвращения. Раб приблизился и взмах кувалды прекратил молчаливую дергающуюся агонию Хэла.
– Джуд Исакссон – Ле Нос из Хайленда!
Ле Нос бросился в атаку чуть ли не раньше, чем прозвучал сигнал к началу поединка. Его яростное лицо, изрытое шрамами, выдвигалось вперед словно щит. В каждой руке был зажат широкий клинок, двигающийся и сверкающий подобно ножу на ступице колесницы. А низкорослый Исаксон, радостно выкрикивая, как бы обрадованный встречей с таким агрессивным противником, достаточно проворно выпрыгивал вперед, чтобы встретить оружие Ле Носа. При этом оба перемещались по центру круга арены. Круглый металлический щит на левой руке Джуда звенел под градом ударов его противника, словно наковальня у обезумевшего кузнеца. Ле Нос как будто не мог даже вообразить, что существуют еще и оборонительные приемы, не говоря уже о том, чтобы ими пользоваться. Он продолжал только упорствовать в своей атаке, действуя обеими руками. Он проделывал это настолько маниакально, что для его соперника, казалось, не оставалось никакой возможности найти для ответной контратаки хотя бы небольшой зазор во времени и пространстве.
В таком темпе бой не должен был, да и не мог длиться долго. Атакующая мечом рука Ле Носа внезапно остановилась, налетев в воздухе на длинное и толстое острие меча Исакссона. Кинжал Ле Носа продолжал свои разящие полеты, но всякий раз блестящий, хотя и покрытый зарубками щит Джуда отражал удары. Затем уже Джуд высвободил свой меч из пораженной им руки противника и бросил его снова вперед, рубя им все быстрее и быстрее – с неистовством, едва ли не большим, чем у его противника. Когда Ле Нос затих, он уже был рассечен на куски.
– Что с тобой? – настойчивый голос несколько раз уже, как поняла Афина, повторил вопрос. Шенберг крепко держал ее обеими руками и легонько встряхивал. Он глядел ей прямо в глаза. Когда их взгляды встретились, то она увидела, что озабоченность в нем сменилась какой-то смесью изумления и презрения.
– А что такое? Ты что имеешь в виду? Со мной все в порядке. – Она снова повернулась и стала смотреть на арену, ожидая нового поединка. Но тут поняла, что руководящий турниром жрец Лерос или как его там еще зовут только что объявил перерыв. Медленно до нее стало доходить, что она почти забылась в возбуждении от поединков, на время потеряла контроль своего собственного поведения, как это бывает от наркотиков или от секса. Но теперь уже все в полном порядке. Действительно, было очень близко к потере контроля, но все же она овладела собой.
Шенберг, глядя на нее с некоторой озабоченностью, заметил: – Надо бы дать возможность Карлосу и Барбаре посмотреть один-два поединка. – Ему? – Она отрывисто расхохоталась с презрением. – Это совсем не для него. Спасибо, что пригласил меня, Оскар.
– И все-таки я считаю, что тебе уже достаточно.
Де Ла Торре выглянул из-за спины Оскара. – Кстати, мне тоже пока хватит. Давай-ка, Афина, вернемся на корабль.
– Я хочу остаться!
Сказано это было таким тоном, что никто из мужчин больше не стал ее уговаривать. Между тем Селеста придвинулась к Шенбергу. Она вообще не столько следила за происходящим на ринге, сколько поглядывала на него. – Ну, тогда я пошел, – бросил Де Ла Торре и удалился.
Суоми передал свое ружье часового в руки де Ла Торре и, соскользнув вниз, начал карабкаться, спускаясь с вершины скалы по крутому склону и придерживаясь за убираемую вверх веревку, закрепленную для облегчения спуска и подъема. На этой стороне скалы склон, в основном, был не совсем отвесный. К тому же встречались пятна каменистой почвы и один-два куста. Уже был протоптан заметный след от прошедших ранее спусков.
Опустившись до уровня леса, Суоми сразу же направился в сторону турнира. Афина продолжала оставаться там, ей мало было того, чтобы лишь взглянуть, и специально хотелось посмотреть все.
Что это было – чисто научный интерес? Антропология? До сегодняшнего дня этот предмет ее никогда не интересовал, по крайней мере, в обществе Суоми. Может быть напрасно он позволил себя убедить в том, что этот турнир такой смертоубийственный. Ни Суоми, ни Барбара не ходили смотреть. Де Ла Торре, вернувшись оттуда, не обмолвился ни единым словом, а Суоми не стал его расспрашивать. Но может быть и так, что это мероприятие действительно кровавое, как и предупреждал их провожатый. А она спокойно продолжает там находиться. Ну, уж если она такая, то он сам должен в этом удостовериться.