— Минутку, — говорит Харди.

До туалета он добирается благополучно. К счастью, там никого нет. Он достает две громадные таблетки из блистерной упаковки и запивает их водой из-под крана. После изучает в зеркале свое бледное, вспотевшее лицо и ждет, когда оно снова станет выглядеть нормально.

По дороге обратно он едва не наталкивается на Стива Конноли, который раскручивает с катушки длинный белый кабель. Лицо у него мертвенно-бледное, и Харди хватает лишь быстрого взгляда на офис, чтобы понять причину этого. На столе у ДК Фрэнка Вильямса беспорядок. К перегородке какого-то черта прикноплен список вопросов, нуждающихся в ответах. Поперек клавиатуры лежит фото скейтборда Дэнни, желтого, ламинированного, с неровными темно-синими буквами, а под ней из файла высовываются фотографии с аутопсии. Какого хрена! Там увеличенный снимок шеи Дэнни — громадные красные отпечатки пальцев на белой коже. Харди прогоняет Конноли и дает Вильямсу нагоняй, от которого в комнате повисает тишина. Разговоры возобновляются только тогда, когда он оказывается уже на середине коридора.

В газетном магазинчике все как обычно, все идет своим чередом. Джек Маршалл поднимает на прилавок толстую пачку газет. От такого усилия у него слегка сбивается дыхание.

— Я вчера всю ночь думал о нем, — говорит он. — Я веду тут Морскую бригаду. Дэнни ходил к нам примерно восемнадцать месяцев, время от времени. Нахальный парнишка, но доброе сердце. Это очень важно — доброе сердце.

«Это мне рассказывать необязательно», — думает Харди.

— Вы сказали, что вспомнили что-то насчет того, как видели его.

Джек кивает. Такое впечатление, что говорить ему трудно.

— Было это, должно быть, в конце прошлого месяца. Примерно без четверти восемь, в среду утром. По дороге, ведущей к Линтон-Хилл по верху обрыва. Я видел его там.

— Что он делал?

— Разговаривал с почтальоном. — Джек перерезает шпагат, стягивающий пачку газет, острым и блестящим строительным ножом. — Ну, даже не разговаривал. Скорее, они ссорились. Я стоял довольно далеко, но язык жестов был совершенно понятен. Потом Дэнни вскочил на велосипед и быстро уехал. А почтальон еще что-то кричал ему вслед.

— Вы уверены, что это действительно был почтальон? — спрашивает Харди. Очков у Джека нет, и не похоже, чтобы он носил контактные линзы.

— А кто это еще мог быть там ранним утром? Во всяком случае, у него была сумка через плечо. И такая куртка светящаяся, чтобы лучше было видно.

— Опишите его мне.

— Он был далеко. Среднего роста, короткие темные волосы, я думаю. Я вспомнил об этом, только когда вы вчера пришли сюда. Мне нужно было вам сказать…

«Да, — думает Харди. — Нужно было. Так почему же ты не сказал?»

В доме Латимеров стоит затхлый запах, как в спальне, которую давно не проветривали. Сейчас не то время года, чтобы закупориваться в доме, но вокруг начала собираться пишущая братия, так что открыть окна не получается: если в них не суют объектив камеры, то просто звонят рядом по телефону или громко подначивают друг друга.

— Это детектив-констебль Пит Лоусон, — представляет Элли стоящего рядом с ней долговязого молодого человека. — Он станет вашим контактным лицом по связям с полицией, будет держать вас в курсе относительно хода расследования, отвечать на ваши вопросы, а также обсуждать с вами любые вопросы, которые могут возникнуть. В полиции это отдельная должность. Пит только что прошел специальную подготовку.

— Вы у меня первые! — радостно говорит Пит, но улыбка его быстро блекнет, когда он видит злой взгляд Элли. Это самое неуместное, что он мог сказать в данной ситуации…

— Но ведь ты знаешь нас лучше, — говорит Бэт, словно читая мысли Элли.

— Самое лучшее, что я могу сделать для вас, — это найти того, кто убил Дэнни. И я это сделаю.

Элли поручает Питу взять у них отпечатки пальцев, молясь в душе, чтобы он ничего не испортил.

Возмущаться начал только Марк.

— А без этого никак нельзя обойтись? — говорит он, пока Лиз катает испачканный чернилами большой палец по листу бумаги.

Он оскорблен, Элли видит это и может его понять. Даже пострадавшие от кражи со взломом дают свои отпечатки пальцев с негодованием. Такова уж природа человека: умом люди понимают, что так вносят свой вклад в расследование, но некоторые при этом чувствуют себя так, будто их считают подозреваемыми. Элли не может позволить себе размышлять о том, насколько хуже это воспринимается после того, как человек потерял ребенка.

Марк все-таки дает свои отпечатки, но очень неохотно, постоянно качая головой. Когда вся семья справилась с этим, он говорит:

— Когда мы можем начать заниматься организацией похорон?

Голос его на последнем слове срывается.

Понимание того, что вопрос этот неминуемо возникнет, не делает ответ на него более легким.

— С этим придется подождать, — говорит Элли. — Пока мы не посадим в тюрьму того, кто это сделал, Дэнни — его тело — является… Послушайте, простите меня, но я должна говорить об этом таким образом… Он является самой важной уликой, которая у нас есть. Мы не можем позволить похоронить его, пока не будем уверены, что задержали именно того, кого нужно, и у нас есть достаточно доказательств, чтобы признать его виновным.

— Так мы не можем забрать его? — в ужасе спрашивает Бэт.

— Пока что нет. Мне очень жаль.

— Он — не просто улика, — говорит Хлоя. — Он — мой брат.

— Я знаю. Поверь, я знаю это, — говорит Элли, хотя понимает, что это совсем не так.

Бэт, приподняв брови, вопросительно смотрит на Марка. Тот кивает и, принеся из другой комнаты сложенный лист бумаги, вручает его Элли.

— Мы составили список, — говорит он. — Список людей, которые могли это сделать.

Элли разворачивает его и в смятении читает. Большинство этих имен ей знакомо. Сюда включены все мужчины, хоть чем-то выделяющиеся в обществе; есть, разумеется, и пересечения со списком подозреваемых, который составлен полицией Уэссекса. Когда был исключен вариант с чужаками, Бэт и Марк стали искать поближе к своему дому.

— Но ведь это все ваши друзья.

Они смотрят на нее, как потерявшиеся дети, как юные родители, которыми были когда-то. Элли впервые в этом году вспоминает, что Бэт всего лишь тридцать.

— Мы знаем, — говорят они.

Элли почти благодарна командиру следственной бригады Брайану, когда тот вызывает ее из комнаты. Наверху он вручает ей пакет для улик.

— Пятьсот фунтов наличными. Было приклеено липкой лентой снизу к раме кровати в комнате Дэнни.

Карен попросила Олли показать ей город, и он предложил взглянуть на него с высоты птичьего полета. Эта лавочка на вершине обрыва оказалась идеальным местом для того, чтобы она могла сориентироваться. Отсюда хорошо видно, как внизу самобытная, туристическая часть города вокруг гавани переходит в нагромождение уродливых муниципальных зданий, которые, в свою очередь, сменяются беспорядочной застройкой частных владений. Перед ними раскинулось море. А еще тут, конечно, есть скалы — обрывистые молчаливые свидетели убийства Дэнни Латимера. Они завораживают своей неземной золотистой окраской. Карен с трудом отрывает от них взгляд и смотрит на Олли.