– И… дддддавно у него разззздддддвоение личности? – вопросила я.

Ответа не последовало.

Навьен донес меня до моего склепа… тьфу ты – комнаты, открыл дверь, поставил меня на ноги, втолкнул, после закрыл дверь.

И почти сразу оттуда, из коридора донеслось шипение, и жуткий голос произнес:

– Дддддевочка, хочусссссс…

И в двери заскреблись. Да не просто заскреблись – ее, кажется, собирались выломать.

– Я говорил, князь, люди пробуждают худшее в вас, – нервно произнес Навьен.

Ничего не став говорить, хотя и очень хотелось, я отступила вглубь комнаты, испытывая некоторый шок. Мне бы очень хотелось думать, что это я чифира перебрала, но… но… но тот, кто сейчас скребся под дверью, это был не мой глюк, вовсе не мой.

– Сссаахт! – прорычал уже князь.

Откуда знаю что он? Его речь была более четкой, чем у… копии.

Но я не уверена, что обрадовалась, когда дверь распахнулась и вошел… оригинал.

Выглядел князь не намного лучше меня – на лице ссадина, стремительно затягивающаяся, водолазка разорвана до груди, пиджак куда-то вообще делся, в глазах лютая ненависть.

– На кровать! – приказал мне монстр, закрывая дверь, под которую, и я видела это, Навьен просунул телефон.

Свой. Включенный на запись. Паскуда!

И ужас несколько отступил, перед осознанием, что надо мной сейчас привампирно надругаются. Но мои моральные терзания едва ли кого-то здесь трогали.

– На! По-стель! – взревел князь.

– Вы телефон уронили, – сказала я, указав на подслушивающий гаджет.

Даркан резко развернулся, не сразу сфокусировал свой взгляд на телефоне, но едва узрел…

– Хочу кровьссссс, – прошипел кто-то в нем.

Видимо тот самый дубль два.

Князь как-то странно дернул головой, раздался хруст шейных позвонков, и дубль-два исчез. Не понятно как, но я это ощутила – вот он был, вот его нет.

И только тогда я выговорила с трудом:

– Что это было?

Даркан устало посмотрел на меня, затем развернулся, подошел к двери, наклонился, поднял телефон, открыл дверь и протянув его в темноту, холодно приказал:

– Жуй.

Он сказал это так, что его тысячник подчинился мгновенно, и за дверью послышался хруст разгрызаемых деталей телефона. Даркан молча проследил за тем, как его подчиненный давится своей местью, удовлетворенно захлопнул дверь, развернулся ко мне и мне же, сообщил:

– Это был я. Моя худшая половина. Понравился?

Я отрицательно замотала головой, отступая подальше.

– Неужели? – издевательски переспросил князь. – Обычно Темный любимец женщин. Неутомимый любовник, страстный влюбленный, верный мужчина. Мечта, разве нет?

Я сделала еще шаг назад.

Князь стоял все так же у двери, пристально глядя на меня, я потрясенно смотрела на него, все так же прикрываясь остатками халата и я…

– Это был демон, – внезапно как-то даже устало произнес князь Даркан.

Отошел от двери, щелчком запер ее внезапно возникшей в дверном проеме второй, наглухо отрезавшей нас от любых попыток подслушать, а сам вампир, пройдя к кровати, сел, сгорбившись, и глухо произнес, невидяще глядя в пространство перед собой:

– В вашем человеческом обществе мужчина считается неполноценным, если не имеет стабильных отношений к тридцати пяти – сорока годам. В нашем, к несколько осуждающему общественному мнению добавляется демон. Вполне реальный… демон. И чем дольше вампир остается без той, возле которой сердце бьется чаще, ради которой стоит жить, тем сильнее становится пытающийся овладеть им демон.

Вампир поднял взгляд на меня, посмотрел пристально и продолжил:

– Ты взбесила меня вчера. Назвать меня животным? Благодари, что осталась жива.

Я бы с удовольствием поблагодарила бы, но, боюсь, рано делать преждевременные выводы по поводу того, что я жива.

– Логично, – усмехнулся князь Даркан и плавно поднялся.

Нечеловечески плавно.

Так что я сделала еще один шаг назад, чем вызвала лишь усмешку в красивых глазах. Но усмешка мелькнула и пропала, остался только могильный холод.

– Вчера я сорвался. Это не свойственно мне, и вызывает гнев на самого себя. Возможно, стоило бы убить тебя сразу, но слезы в глазах леди Малисент мне понравились. И ее поза на коленях. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

Поняла. В то же мгновение мне все стало ясно.

– Это радует, лейтенант Каиль Мэттланд, ваше умение ясно и четко осознавать ваше положение.

И развернувшись, вампирский князь покинул меня.

Избавился движением руки от первой двери, вторую ему почтительно открыли, и после него так же почтительно закрыли.

Я осталась стоять, перехватив у князя эстафету по «глядению вникуда» и понимая, что благодарить за жизнь действительно было рано. Слишком рано… я не выживу. Князь Даркан четко дал понять, что в сферу его интересов входит именно Малисент, а я… это мне так отомстили. И будут продолжать мстить даже не за слова – за неосторожные мысли.

***

Когда вернулась Малисент, неся для меня платье, коробку с обувью и белье, я продолжала стоять все там же, все так же, все с теми же невеселыми мыслями. И едва девушка вошла, я… я увидела в ней себя. Ту себя, которой было пять, но которая уже тогда понимала, что «новый папа» очень плохой человек.

Малисент понимала тоже. В том смысле, что это был очень плохой вампир, но сейчас она, как когда-то я, думала не о себе, она думала обо мне, пытаясь загладить чувство вины и хоть как-то помочь мне, попавшей во всю эту переделку… Я тоже когда-то носила маме чай, готовила завтрак, убиралась в доме, приносила цветы – делала все, чтобы порадовать маму, потому что отчетливо ощущала себя виноватой… И еще не понимала, что реальной жертвой в конечном итоге буду именно я.

– Малисент, – проговорила, глядя как деловито, но явно неумело вампирша раскладывает все на постели, – я тебя увольняю.

Девушка вздрогнула, развернулась, потрясенно посмотрела на меня и сказала:

– Я… я не уйду.

– Уйдешь, – я подошла к вещам, забрала белье не глядя, и срывая бирки, ушла в ванную.

***

Надевала не глядя, дергаными механическими движениями, потом встала перед зеркалом и посмотрела на себя – Каиль Мэттланд, 22 года… Нужно связаться с матерью, и попросить, чтобы меня похоронили рядом с бабушками. И нужно было быть осмотрительнее, когда села в чужую машину – моя вина. А еще – не следовало даже думать в присутствии князя!

Но все то, что ненужно, я уже совершила.

Пора переходить к тому, что я еще могу сделать для этого мира перед тем, как уйду в мир иной. И первое – Малисент. О девочке следовало позаботиться.