плевать с вершины вашей часовой башни в Королевском парке, понял? Не магия людей людьми делает, а вот сделать из ребенка не человека, а самовлюбленного гиббона она, я смотрю, очень даже смогла. Вот, - я ткнула его пальцем в грудь, – живой пример. Если ты – вершина эволюции твоих предков, мне их жаль! Я бы себе таких потомков не хотела.

   – Тц-тц, и қто же эта юная дама, что так пренебрежительно отзывается о древних родах? - раздался позади меня холодный скрипучий голос. Пожалуй, я бы даже назвала его устрашающим, вот только в сравнении с Корчевым он был не более страшен, чем злобный царапучий кот рядом с тигром.

   Я обернулась к новому участнику нашего спора. Им оказался глубокий пенсионер, эдакий ядовитый сморчок с тросточкой, тощий, с близоруким прищуром выцветших серых глаз, в потертой шляпе-котелке с атласной лентой вокруг тульи и таком же пoтертом черном костюме, с поджатыми блеклыми губами. И сам весь словно потертый, выцветший, но все-таки вызывающий инстинктивную опаску. Наверняка один из «древнейших и благороднейших»,или как они здесь называются. Вон спину как держит, о такой осанке говорят «словно палку проглотил».

   – Во-первых, не о древних родах, а об их отдельных недостойных представителях, – резко отозвалась я. - Во-вторых, удовлетворите, прошу вас, мою жажду знаний: влезать в чужие разговоры, причем, даже не представившись – признак хорошего тона, благородного происхождения или достойного воспитания?

   – А дерзить старшим – то, чему сейчас учат в этой школе? – ядовито отозвался сморчок, кивнув на видневшиеся за деревьями корпуса. – Или это семейное воспитание?

   «Не представившись» он проигнорировал. Хотя я ведь и сама, что называется, ткнула пальцем в небо. Может, его поведение вполне в рамках допустимого, а мои претензии – полный бред.

   – Она не наша студентка, господин магистр, - быстро,тихо и не то что почтительно, а даже подобострастно сообщил Олле. Ага, то есть он этого сморчка знает. Постойте, это что, один из преподов?! Да нет, он же меня явно за студентку принял.

   Стоп, а почему я вообще с ним разговариваю? Оно мне надо? Если отвечать каждому прицепившемуся на улице троллю… Да еще, кстати, и магу! Это не вредная бабулька с лавочки у подъезда, замечания которой идут вполне привычным фоном. Да что там, наши бабульки, что Марина Алексеевна из сороковой квартиры, что Зинаида Васильевна из пятьдесят первой, ко мне очень даже неплохо относятся. Не шумлю, не мусорю, здороваюсь по имени-отчеству, одеваюсь «пристойно», мужиков не вожу – идеал, да и только. А тут – ясно же, что выдала наглое и бескомпромиссное попирание устоев, которое нельзя спускать просто так! И ведь я понятия не имею о здешних законах насчет колдовства на улице по отношению к попаданкам без документов и вида на жительство. И кто он такой,тоже не знаю. Α ведь Лорена меня предупреждала , да и Корчев что-то такое говорил о злопамятных папашах!

   – Ладно, воспитанные благородные господа, мoжете без меня обо мне посплетничать, а мне работать надо, а не языки с кем попало чесать.

   Обогнула сморчка, не обратив внимания на его: «Нет уж, постойте!» – и шагнула за калитку школы, сразу же ощутив себя в безопасности. Но еще долго мысленно ругала себя на чем свет стоит – оно мне надо, так подставляться?! Подумаешь, «древнейшие и благороднейшие»! Мне в этом мире не жить, пускай сами разбираются со своими охамевшими снобами. Рано или поздно разберутся. Наверняка.

Глава 13. Явление главгада

   – Ты взволнована, – заметил Корчев, когда я наконец-то уселась на собственное рабочее место.

   Скрытничать я не стала.

   – Сначала меня вывел из себя ваш Олле, а потом у этого недоучки вдруг появилась команда поддержки. Прямо на улице подвалил какой-то старый хрыч и принялся мне делать замечания за непочтительное oтношение к древним родам! Да плевать мне с Эйфелевoй башни на его древность!

   – Эйфелева башня – это, как я понимаю, вроде нашей Часовой?

   – Ну да. А у вас здесь и правда дискриминация. Отвратительно!

   – Не дискриминация, а вековые устои, - вроде бы наставительно, но с откровенным ехидством поправил Корчев. - У старых магических семей, – продолжил уже без насмешки, серьезно, – есть основания для фамильной гордости. Хотя не стану отрицать, что система слишком застоялась и давно нуждается в хорошей встряске.

   – И почему бы вам ее не устроить?

   – Потому, дорогая моя, что встряски, устроенные одним человеком, ничего не стоят. Чтобы мир изменился, его должны хотеть изменить если не все, то очень и очень многие.

   Хотела я с ним поспорить о роли личности в истории, но тут распахнулась дверь – без стука, между прочим! Не считать же за стук два коротких удара без ожидания ответа! – и вошел Олле, а с ним тот самый сморчок, которого мы, собственно, и обсуждали. Вот уж точно, не поминайте черта к ночи!

   – Господиң ректор, рад видеть вас в добром здравии, – сморчок склонил голову примерно на полсантиметра.

   – А-а, так это вы, Рекмарс, огорчили мою гостью. А я уж было подумал, что она наткнулась на очередного городского дурачка.

   Ого, сколько яда с обеих сторон. Готова поспорить, что два осколка прошлых эпох прекрасно друг друга знают, а у их взаимной нелюбви давняя и наверняка интересная история. Я приготовилась наслаждаться представлением, но Корчев вдруг повернулся к Олле и рявкнул:

   – Квитанции?

   – А…

   – У меня, - отозвалась я. И добавила мстительно: – Что я, в самом деле, почту сама не отправлю? После того, как меня какой-то олух-недоучка отсталой дикаркой назвал? На себя бы посмотрел для начала.

   – Ясно, - уронил Корчев. Зыркнул на студента: – Свободен! А ты, – этo уже мне, - квитанцию подколи в финансовую папку и найди мне личные дела наших сегодняшних героев. Они здесь, - подлетел к массивному шкафу, коснулся дверцы, и та с легким скрипом отворилась.

   – Господин ректоp, я ещё здесь, - едко напомнил о себе гость.

   – В самом деле? - Корчев развернулся к нему, резко крутнувшись на месте. - Забыли, где дверь? Старческий маразм наконец настиг?

   – Ваша девица, – побуревший сморчок ткнул в меня узловатым артритным пальцем, - меня оскорбила!