— Ну, так как вы уже пришли, — сказал Роман, который художник, — я, пожалуй, пойду. А сумку вашу я посмотрю прямо сейчас. Вы не волнуйтесь, Ольга, если найду, позвоню вам.

Я промолчала, поглядела на него в ожидании, что же еще он скажет. Мне не хотелось, чтобы он уходил, оставив мне только миражное обещание найти сумку. А если он ее не найдет? Все на этом?

Мне сия мысль не понравилась.

Однако как же я сама могла это сказать первой?

Да и второй тоже не могла. Пусть догадывается сам, не маленький. Но Роман не догадался. Он помялся, потоптался, и я решила ему подсказать, ну буквально как в школе. Ну и мужики пошли! И я пробормотала что-то, вроде «Ну если вы уже ничего больше не хотите» — эту великолепную фразу из нашего мультика про Винни Пуха.

Могу вам еще сказать, что Винни Пух оказался сообразительнее Романа. Тот хоть снова на мед упал, а Роман решился совсем на другое и, твердо сказав мне «до свидания, Ольга», повернулся и пошел, не знаю куда, да и знать этого не хочу.

Увидев, что незнакомый мужчина уходит, Ромка подошел ко мне вплотную и как-то слишком уж резко спросил:

— Кто это такой, Ольга Юрьевна?

Я задумчиво посмотрела на Ромку, взвесив в голове несколько вариантов ответа и избрала самый нейтральный.

— Это живописец, — ответила я и направилась к фонарю ГИБДД.

Уход Романа и потеря сумочки окончательно испортили мне настроение. Я зашла в помещение поста, встретила недовольный взгляд сержанта и увидела Виктора в обществе двух незнакомых парней, одетых в короткие кожаные куртки.

— Долгожданные оперативники? — спросила я у Ромки.

— Давно уже вас ждут, девушка, — ядовито сказал мне сержант. — Я уж было подумывал, не объявить ли вас в розыск!

— Почему же не объявили? — скучным голосом спросила я. — В международный у вас не получилось бы, а вот на территории вашей будки вы вполне имели право это сделать.

Домой я попала, когда уже забрезжил рассвет. И если жить по-нормальному, то через несколько часов и вставать уже было нужно. По крайней мере мне так показалось.

Сегодняшний день побил и перебил все рекорды по продолжительности и насыщенности.

Вернувшись домой, я переоделась, внимательно осмотрела свой плащ, затем юбку, колготки, залезла в ванну и сказала в сердце своем, что в гробу видала я такую насыщенную жизнь и с завтрашнего дня ничто меня не вытащит из моего кабинета, буду отдыхать, щелкать мышкой и пить кофе. А еще курить. А еще займусь личной жизнью. А еще… ну и еще что-нибудь для себя хорошего сделаю.

Я залезла под душ, размечталась о том, как спокойно заживу с завтрашнего дня, и тут же на меня посыпались воспоминания о всех завтрашних делах.

Настроение сразу же рухнуло и смылось. Во-первых, мне предстояло посетить РОВД и поговорить на тему Константина, а во-вторых — еще раз посетить РОВД и поговорить уже на тему пожара и трупа в новостройке.

Приехавшие в пункт ГАИ оперативники только немного помурыжили нас, сняли показания о нашей находке в помещении сторожей, потом мы с ними поговорили о выстрелах и были отпущены под обещание не пропадать и не эмигрировать.

Последняя просьба была высказана нам в шутку, мы устало улыбнулись, пообещали не убегать ни до канадской границы, ни дальше и уехали. Ромку пришлось завезти домой, а потом Виктор, не спрашивая ни о чем, доставил меня домой.

После ванной я еле добралась до постели и, прошептав по пути Виктору что-то об отсутствии необходимости меня завтра будить, упала и уснула.

Может быть, мне что-то и снилось, не знаю, не помню; помню только быстрый ряд событий, весьма нерадостный и неинтересный между прочим.

Значит так: я ложусь, закрываю глаза, меня трогают за плечо, открываю глаза, спрашиваю, в чем дело, Виктор показывает мне часы.

Десять утра!

Я покосилась в окно — светло на самом деле, без обмана. Покосилась на Виктора, тщетно надеясь, что он сообразит, в чем дело, и уйдет на кухню, в другую комнату, к чертовой матери, все равно куда, лишь бы ушел, но Виктор проявил максимум непонимания и душевной черствости. Он протянул мне трубку телефона.

— Ты не догадался сказать, что я умерла? — спросила я.

Виктор качнул головой.

Выдернув руку из-под одеяла, я взяла трубку.

— Сейчас сама скажу, — вздохнула я. — Все я и все на мне. Даже такую малость и то сделать не могут…

Поднеся трубку, куда ее положено подносить, я зевнула и самым обыденным тоном проговорила:

— Это морг. Вам Бойкову, что ли, найти? А под каким она номером?

— Ольга Юрьевна! — закричал мне в ухо перепуганный Кряжимский. — Нельзя, нельзя так шутить! Никогда нельзя! Вы что же это, голубушка моя, сами себе собираетесь накаркать такие ужасы?!

— Нельзя? — совершенно без интонаций спросила я, потому что и они пока еще не проснулись.

— Конечно же, нет! Ни в коем случае!

— Ну давайте тогда я вам накаркаю, — все так же ровно сказала я, и Кряжимский по ту сторону провода замолчал, очевидно переваривая услышанное.

Я же, еще не услышав его реакции на свои слова, немедленно начала приходить в себя, понимая, что, наверное, ляпнула что-то не совсем то и не совсем тому человеку. С другой стороны, я же не звала его к себе в постель в такое раннее утро…

— Извините меня, Сергей Иванович, — промямлила я, — кажется, я спросонья сказала что-то не то, к вам не относящееся. Это точно!

— Да ничего, все нормально, Ольга Юрьевна, это вы меня извините! — сказал он. — Тут к нам все утро поступают звонки, прямо, можно сказать, телефон раскалился. Звонят из РОВД, сразу из двух отделов, и желают с вами пообщаться.

— Ох уж эти мужчины! — простонала я в трубку. — Нельзя же быть такими настырными. А с другой стороны, приятно быть настолько популярной.

Это как-то льстит…

Сергей Иванович, было слышно, чуть не поперхнулся моими словами, но потом осторожно постарался меня просветить:

— Ну да, звонили, конечно же, и мужчины, Ольга Юрьевна, но у меня сложилось довольно-таки четкое мнение, что они хотят снять ваши показания. Ромка рассказал мне кое-что о ваших вчерашних происшествиях, и я думаю, что эти звонки вовсе не амурного характера, вы уж извините меня за правду.

— Ну, Сергей Иванович, — разочарованно протянула я, — ведь вы даже и помечтать не даете!

— Извините еще раз, не понял, — бедный Кряжимский совсем потерялся и не знал уже, что мне сказать, наверняка жалея вообще о том, что он мне позвонил.

Я вздохнула и пообещала Сергею Ивановичу, что мы с Виктором подъедем в самое ближайшее время. Отдав Виктору трубку, я с вялой гордостью подумала, какая я умница, что не сказала точно, во сколько приеду, и, подобрав с пола халат, поплелась в ванную, смиряясь с мыслью, что если день наступил, то с этим уже ничего не поделаешь.