Люди склонны по временам спускать с привязи тигра своих плотских желаний и мчаться на его спине, пока не рухнут в Долину Погибели.

Мори Огай, Vita Sexualis (1909)

Давным-давно Францией правили короли. Людовик XIII (1610–1643), известный как Людовик Целомудренный, был, как выяснилось, гомосексуалом. Речь здесь не о том, что Людовик ввел моду на мужские парики, которая держалась веками, а о том, что он проводил большую часть времени своего правления в постели с маркизом [де Сен-Маром], которого представил королю благоразумный первый министр [Ришелье]. И, хотя железы самого короля отнюдь не страдали от застоя, половой инстинкт француженок при Людовике XIII подавлялся. Даже невинное выражение “половое влечение” при описании полового возбуждения у женщин можно было услышать лишь во время медицинской консультации. Поставленный женщине в те времена диагноз “либидо” сравним с тем, как в наши дни врач, не решаясь поднять глаза, объявляет семье пострадавшего, что да, действительно, их любимый родственник лишился обеих рук при взрыве на фабрике.

Лазар Ривьер из города Монпелье считался при Людовике XIII видным ученым и врачом. Он был специалистом, можно даже сказать, пионером в лечении такого недуга, как женская похоть. Во Франции тогда, казалось, бушевала настоящая эпидемия. Только представьте, в одном лишь Монпелье толпы престарелых одиноких вдов без конца гуляли по живописным лугам в поисках пенисов для удовлетворения своих сладострастных желаний, а девушки, по рассказам, совершали со своим телом немыслимое при помощи (читатели, крепитесь) собственных рук! Не говоря уже о старых девах не при ухажере и о женщинах, которые все-таки вышли замуж, но оказались при старых мужьях-импотентах. Как и их незамужние современницы, наделенные ненасытными гениталиями, эти дамы также не могли получить удовлетворения от предназначенного природой для этих целей прибора супруга. Ривьер считал всех этих созданий равно опасными (ведь страсти могли довести их до соблазнения женатого мужчины, а такое его величество особенно не одобрял). Ривьер также придерживался мнения, что эти женщины требуют заботы и попечения. Он был убежден, что многие из них страдают от ужасного психического заболевания – “бешенства матки”. Эти женщины были больны.

Главной проблемой Ривьер считал пагубные газы, выделяемые скоплением неистраченного женского “семени”. Эти испарения проникают в нервную систему и нарушают способность женщины здраво мыслить. Даже самая благочестивая и сдержанная женщина может помешаться от страсти. “Эти излишки семени… смешиваются и воспламеняются от похоти”, – писал Ривьер. Представляю, как он терпеливо объясняет все это крестьянину, не находящему себе места из-за того, что его взрослеющая дочь занимается невесть чем с сыном плотника. Перелистывая страницы увесистого тома “Медицинской практики” (Praxis medica) собственного сочинения, врач наконец тычет пальцем – Ah, oui, j’ai trouvé [А, вот! Нашел!] – и зачитывает самую важную фразу, которая все разъяснит посетителю: “Из семенных скоплений… испарения”. С течением времени, стращал Ривьер, процесс приводит к “истинному и полному сумасшествию”.

Чем не справочник по бешенству матки для современной женщины? Но, к счастью, у Ривьера были и хорошие новости. Существовали проверенные методы для облегчения страданий женщин, чьи не в меру разгоряченные матки заставляли их на виду у всего света “предлагать мужчинам разделить их ложе, не стесняясь в выражениях настолько, насколько позволяли выразительные средства родного языка”. Среди средств исцеления были такие: диета из пресного мяса (ведь специи могли только подогреть страсть), прикладывание пиявок к половым губам, ванны с латуком, а также воздержание от танцев и чтения любовных романов. И никаких удобных подушек под голову, потому что это излишне чувственные предметы. Для девушек самым эффективным методом было выйти замуж за такого же любвеобильного юношу. Для христиан города Монпелье такой брачный союз был бы наилучшим решением. А тем, кто, скорее всего, проведет всю жизнь без брачного партнера, Ривьер прописал следующее:

Умелая помощница должна массировать половые органы таким образом, чтобы излишнее [семя] покинуло организм. Но поскольку это не вполне позволительно, может быть достаточным, поместив пациентку в ванну, нежно поглаживать ее живот в области матки, не прикасаясь к сокровенным местам, чтобы прохладная вода умерила пыл ее чресл и влага помогла ей расслабиться, чтобы семя само вышло наружу, и ничего более не следует делать руками, кроме как слегка приоткрыть вход в лоно, чтобы вода могла попасть внутрь.

Хотя сейчас подход Ривьера кажется специфическим, рассматривать половое возбуждение у женщин как медицинскую проблему испокон веков было скорее правилом, чем исключением. Даже эпоха Просвещения не изменила эту традицию. Социолог и феминистка Кэрол Гроунмен проследила длинную и удручающе женоненавистническую историю репродуктивной медицины. Гроунмен в основном занималась XIX веком – викторианской эпохой с ее знаменитыми строгостями. В то время женщин рассматривали либо как объект для мужских удовольствий, либо как собственность мужчины, используемую для продолжения рода. (В любом случае патологическая скромность требовала скрывать женское тело под тяжелыми одеяниями.) Так же, как и во времена Ривьера, проявление женщиной полового влечения считалось признаком болезни. Но именно в викторианскую эпоху эта точка зрения получила такое широкое распространение, что врачи ставили женщинам диагноз “нимфомания”. Что именно подразумевалось под “половым влечением”, каждый был волен трактовать по собственному разумению, но обычно хватало того, что у женщины прощупывался пульс[25]. Новомодный термин – нимфомания – обозначал то же бешенство матки и как научная концепция имел не большую, чем соображения Ривьера, ценность. Для лечения нимфомании некоторые гинекологи рекомендовали методы, напоминающие ривьеровские.

В 1856 году к двадцатишестилетнему врачу Горацио Стореру явилась на прием дама младше его на два года, чтобы проконсультироваться насчет своих фривольных снов. У дамы был муж, гораздо старше ее, который из-за слабой эрекции не умел ее удовлетворить. Совет, который дал молодой врач, заставляет задуматься, не был ли у него запрятан в дальнем углу потрепанный экземпляр “Медицинской практики”. Сторер предписал женщине: не есть мяса, не пить бренди, заменить пуховые перины на что-нибудь менее приятное, например на матрас с конским волосом. Уже прогресс: никаких ванн с салатными листьями. Вместо этого врач порекомендовал спринцеваться раствором бора для охлаждения пыла (уж лучше фенола, который прописали бы другие врачи того времени). Но у этой пациентки был тяжелый случай нимфомании. Болезнь оказалась настолько запущена, что бедняжка начала заниматься мастурбацией. (Вы только подумайте!) “Если она будет продолжать потворствовать своей привычке, – пишет Сторер с равнодушием авторитета, – вероятно, придется отправить ее в дом умалишенных”. Впоследствии Сторер стал президентом Американской медицинской ассоциации и одним из первых в США борцов с абортами.