Эрнст Хейнкель тоже был искренним почитателем ее красоты. Когда через несколько месяцев Евгения и Камилло посетили завод в Бранденбурге, то он нанял австрийского пилота для воздушного эскорта их отъезда. Самолет летел на малой скорости над их поездом до Потсдама.

Несмотря на огромную пропасть, которая существовала между общественным положением Эрнста Хейнкеля и Камилло Кастиглиони и стилем их жизни, они были очень дружны. Во время войны Эрнст встречал в доме Кастиглиони в Вене очень много видных финансистов и промышленников. Здесь часто бывал чернобородый Хьюго Стиннес, и всегда в потрепанном костюме. Он уже открыто мечтал о послевоенном промышленном королевстве, в котором он будет играть заглавную роль.

Помимо всех талантов Кастиглиони, у него было невероятное чутье на способных людей, которых он старался приблизить к себе. Одним из них был малоизвестный член правления Национального банка Хальмар Шахт. Это было в 1917 году, когда Шахт позвонил Кастиглиони и предложил показать новый каталог аукциона картин в Берлине. «Прекрасно, — ответил Кастиглиони. — Но поскольку мы никогда не встречались, то я навещу вас». После встречи с Шахтом он сказал Хейнкелю: «Этот человек будет делать будущее. Вы что, действительно думаете, мне нужны картины Рембрандта? В моем дворце их предостаточно. Но это повод встретить людей будущего. Шахт — это гений». Кастиглиони оказался провидцем. Шахт станет Президентом Рейхсбанка Германии.

Еще одна яркая личность встречалась Эрнсту Хейнкелю в доме Кастиглиони. Это был Фердинанд Порше, конструктор моторов. Его имя будет у всех на слуху через двадцать лет, когда он сконструирует знаменитый народный автомобиль «Жук». Хозяин дома прекрасно знал как таланты, так и недостатки Порше. Недавно в компании «Австро-Даймлер» Порше разработал очень надежный авиационный мотор, который с успехом эксплуатировался на гидросамолетах Австрии. В кругу близких друзей, в присутствии Эрнста, Кастиглиони доверительно откровенничал:

— Я не могу себе позволить нанять Порше. У него мания постоянных улучшений разработанной конструкции мотора. Вот Хейнкель, он, конечно же, делает ошибки. Но если он сказал, что этот самолет готов для серийного выпуска, то на нем уже ничего не меняется. А Порше беспрерывно меняет конструкцию созданного мотора, и для меня это слишком дорого.

«А ведь он знает, о чем говорит, — подумал Эрнст. — С тех пор как Камилло приобрел Баварский моторный завод (BMW), который производит авиамоторы Порше, разборки с их конструктором отняли у хозяина много сил».

— Вы, конечно, можете нанять Порше. Он потрясающе талантлив. Но в этом случае вы должны запереть его в клетку с семью замками, и пусть он там конструирует свои моторы. Получайте от него синьки чертежей, и упаси Бог дать ему увидеть чертежи или мотор снова — он разорит вас.

По мере неуклонного завоевания господства в воздухе самолетами Антанты на Итальянском фронте и над Адриатикой в 1916 году все большее число заказов на свои гидросамолеты получал Хейнкель. При этом Австрия отдавала предпочтение летающим лодкам, а не самолетам на поплавках. Наиболее удачную одноместную и одномоторную летающую лодку Хейнкель спроектировал по просьбе Камилло специально для знаменитого австрийского летчика, лейтенанта морской авиации Банфелда. С ним Хейнкель познакомился на австрийской базе гидросамолетов в Триесте, куда часто наведывался по вопросам, возникавшим в процессе эксплуатации его машин. Летающая лодка бипланной схемы настолько хорошо управлялась в воздухе, что лейтенант Банфелд одерживал на ней победы в воздушных боях с превосходящим числом противника. Хейнкель обозначил эту серию летающих лодок индексом «СС» по латинским инициалам Camillo Castiglioni.

Это была последняя поездка Хейнкеля в Триест. По всему чувствовалось, что приближается конец войны. Эрнст стоит на причале базы гидросамолетов. Огромный шар красного солнца уже наполовину окунулся в воды Адриатического моря. Еще минута, и он скроется совсем. Эрнест думает о неумолимом течении времени. Вот оно только что было, это гигантское светило, источник света и тепла, и его уже нет. Источником его благополучия была война. Страна, в которой он жил, воевала и нуждалась в новой технике. Его военные самолеты так хорошо продавались, он мог тратить на новые разработки, эксперименты, новейшие материалы и моторы сколько хотел. Мог нанимать любых специалистов, использовать обширные производственные площади новых цехов в Бресте и Бранденбурге. И благодаря всему этому он мог создавать новые конструкции самолетов — дело всей его жизни. Неужели близится неотвратимый конец этого благополучия? Он все еще стоял один на самой кромке причала и смотрел на темнеющую рябь моря. Но когда Эрнст поднял глаза, ужас сковал его. На небе пылали раскаленные угли — предвестники неумолимо наступающего пепелища. Он заставил себя очнуться. Конечно же, это просто закатившееся за горизонт солнце осветило красным светом перемешивающуюся нижнюю кромку темных облаков. Отдельные части облака то загорались красным светом на черном фоне, то гасли, создавая жуткую иллюзию мерцающих горячих углей. Но грандиозность этого редкого небесного явления оставила глубокий след в его душе.

Из Триеста по пути домой Эрнст заехал в Вену.

В семье Кастиглиони его приняли как родного. Евгении уже девятнадцать, и Эрнсту показалось, что она еще более похорошела и выглядела как ангел. Ее глубокое чувство любви к Камилло было видно невооруженным глазом. И босс был по-прежнему настолько очарован молодой женой, что, казалось, не замечал сгущающихся над ним туч.

Бранденбург кипел в революционной горячке. Все были на улицах и демонстрировали свою свободу от властей. Именно они, эти разжиревшие властители, теперь были во всем виновны за проигрыш войны. Эрнсту эти беснующиеся толпы напомнили первые дни войны, когда все искали французских шпионов. Тогда он возвращался со своим юным помощником Кехлером из Либау. Они на открытом автомобиле везли два кульмана, и в Бранденбурге их остановила толпа «патриотов», проверяющая у всех документы. Пока Эрнст говорил с главарем, кто-то утащил с сиденья его летный шлем. И вдруг толпа взорвалась. На них набросились, выволокли из автомобиля и с криками «Французские шпионы!» затащили в ближайший переулок и уже хотели расстрелять, но подоспевшие полицейские их спасли. Оказалось, что толпу привел в ярость летный шлем Хейнкеля — на подкладке красовался лейбл изготовителя с четким словом «ПАРИЖ».

Теперь толпы горожан Бранденбурга бесновались по другому поводу, но они не стали менее агрессивны. Автомобиль Эрнста остановил на улице комендант военного гарнизона и просил не ехать на завод: «Там красные матросы из Киля, и они убьют вас!»

Положение действительно было серьезным. Приехавший в Бранденбург, чтобы уладить все свои финансовые дела, хозяин авиазавода нервно курил сигарету за сигаретой. Ночью в доме Хейнкеля он поведал своему авиаконструктору, что, по его данным, война закончится в ближайшие дни и он решил немедленно продать авиазавод.

Для Эрнста Хейнкеля это был шок. Но Камилло Кастиглиони обладал исключительно достоверной и убедительной информацией, и она опустила Эрнста с небес на землю. Камилло смоделировал будущую ситуацию с предельной четкостью: «Германии и Австрии будет запрещено строить самолеты. Но нынешние победители не знают Германии, а я знаю ее очень хорошо. Германия никогда не смирится с этим запретом. Она будет строить самолеты. Затишье продлится несколько лет, и на это время я ликвидирую мои авиазаводы. Я не в состоянии содержать их в бездействующем состоянии».