Так я успокаивал свою совесть, пока мозг продолжал просчитывать варианты и искать способы решить возникшую проблему. Каюсь, несмотря на доверительные отношения между мной и Броновым, в первую очередь я пытался определить, чем мне лично грозит происходящее и каких проблем стоит ожидать от грядущего. Счастливого ребенка Рика быстро забил куда более прагматичный Кирилл Громов, вынужденный слишком рано повзрослеть в том мире и в каждом событии и действии искавший подвох. Уж его-то жизнь совсем не располагала к счастливой вере в доброе и светлое. Спасибо родственничкам, они весьма споро отучили от этих глупостей. Другое дело, что и я не чужд обычной человеческой признательности, так что вопрос, вытаскивать Края из гарнизона или нет, передо мной не стоял. Ответ и без того очевиден.

Но сначала нужно разобраться, что к чему, а для этого нужно раздобыть хоть какую-то информацию. Вопрос, к кому я могу обратиться за нужными сведениями, учитывая, что круг моих знакомств в городе крайне узок. Если не сказать больше… Редкие старожилы, по тем или иным причинам до сих пор не покинувшие город, ставший обителью всякой шушеры и ищущих найма каперов, да продавцы нескольких магазинов. Вот и весь мой «ресурс». Впору самому себе пинка дать за то, что больше года так качественно сторонился людей. Хотя с крысами это точно был правильный ход…

От самокритики меня отвлек тихий шорох на первом этаже. На кухне? Да… Короткий посыл воздушной волны приносит ответ. Человек, скорее даже ребенок. Один, и он уходит. Хм… подсыл от очередной банды? Заметили сорванную дверь и решили полюбопытствовать? Тогда почему он не осмотрел весь дом?

Дождавшись, пока шаги стихнут, я скользнул вниз по лестнице, и уже хотел было кинуться следом за неизвестным визитером, когда заметил по центру стола в гостиной то, чего там раньше не было. Небольшой конверт без адреса и марки. И лишь одно слово, написанное знакомым, но почти забытым уже бисерным почерком: «Отшельнику».

Так Край в шутку прозвал меня после того, как побывал в гостях на курьере. А что? До ближайшего анклава крыс оттуда больше десяти километров. От городских окраин примерно столько же, вокруг ни души. Чем не отшельник?

Чуть помедлив, я все-таки взял в руки письмо и, не теряя времени, слинял из дома Края так же, как пришел, через задний двор, старательно укрываясь от возможных наблюдателей в резких угольно-черных тенях. Луна, зараза, никак не хотела прятаться в облаках, хотя ими полнеба обложено. Пришлось финтить. Письмо? Открою его в укромном месте.

Что может быть укромнее родного подвала? Учитывая, что дом над ним никто так и не выстроил, да и вообще эта часть улицы до сих пор пустует, могу утверждать с уверенностью: удобнее места не найти. В изрядно опустевшем после налета пиратов Меллинге осталось много свободного жилья. Дома ветшают, как это всегда и бывает, если в них не живут люди, и чем больше времени проходит, тем меньше желающих в них селиться. Вот и стоят они, всматриваясь в глаза прохожих черными провалами окон и жалобно скрипя ржавеющими петлями. Эх, не быть больше Меллингу тем тихим провинциальным городком, каким я его помню.

Отбросив неожиданно накатившие воспоминания, я спустился через угольную яму в подвал и, тщательно заперев бесшумно закрывшиеся дверцы, уже давно ставшим привычным усилием воли поджег фитиль керосиновой лампы.

Поставив светильник на колченогий стол, я присел на стоящий рядом ящик… в такие мы с отцом собирали невеликий урожай с нашего яблоневого садика, от которого теперь осталось лишь четыре обгорелых пня и заросший бурьяном задний двор. Ар-р! Да что такое!

Нервно тряхнув головой, выудил из кармана конверт и, предварительно аккуратно разгладив его на коленке, с глубоким вздохом надорвал край. Какой нож для бумаг? Оставьте эти роскошества! Ручками, ручками. Неровно… да, но на качество текста не влияет…

Содержание письма повергло меня в легкий ступор. Нет, увидев почерк на конверте, я уже предполагал, кто мог написать это письмо. Но… слишком много времени прошло с того дня, как я последний раз видел такие же витиеватые, бисерно выписанные строчки… в тетрадях Хельги, дочери Края, учившей меня и еще пару ребят из нашей школы русскому языку. Подрабатывала она так на каникулах, между семестрами в училище при Ладожском университете. Хех, вот бы она удивилась, если бы мы с ней сейчас столкнулись… Уж с чем с чем, а с русским языком у Кирилла Громова проблем точно никогда не было. Родная речь все-таки. Точно такая же, как для Рика Чернова вендское, или, как его еще называют, прусское наречие.

Перечитав короткое послание непонятно откуда взявшейся в Меллинге дочери Края, я вздохнул. М-да, а ведь встреча состоится весьма скоро. Если, конечно, это не грандиозная подстава… Впрочем, кто станет плести такие вот затейливые вензеля ради захвата какого-то тринадцатилетнего мальчишки?

Но вот чутье, прежде спавшее сладким беспробудным сном, заворочалось, забеспокоилось. Пока еще несильно, а словно намекая на необходимость стать осторожнее, но и этого мне хватило, чтобы задуматься.

Хельга уехала из города фактически сразу после налета пиратов… подальше от сорвавшихся с тормозов полицейских, кстати, почти в полном составе бежавших из города, едва патрули германского гарнизона появились на улицах Меллинга. И Край очень не хотел, чтобы дочь появлялась в ставшем прибежищем каперов городе… он сам мне об этом говорил и не раз. И вот теперь эта самая Хельга, которая вообще-то должна грызть гранит науки где-то под Новгородом, нарушив волю отца, оказывается в Меллинге. О чем, как мне кажется, Край даже не подозревает. По крайней мере, во время нашей последней встречи он и словом об этом не обмолвился. Да и настроение у него было вполне обычное…

И еще один момент. Откуда Хельге известно прозвище, данное мне ее отцом? Он что, в письмах дочери все свои шутки излагает? Эх, вопросы-вопросы…

Взъерошив и без того спутанные волосы, я поднялся с ящика и, бросив письмо на стол, принялся наворачивать круги по подвалу. Мысли в голову лезли какие-то сумбурные и по большей части откровенно неприятные. Вновь проснулась подозрительность, вспомнились спрятанные в тайнике шкатулки с накопителями, о существовании которых я, кстати, не нашел ни одного упоминания в библиотеке верфи. И если бы не знания Кирилла, то до сих пор, наверное, гадал бы, что же мне с таким грохотом и помпой удалось спереть со старого вендского «кита».

Но как бы то ни было, а на встречу с Хельгой мне идти придется. Судя по письму, она в курсе произошедшего с отцом… и наверняка попытается его вытащить. Хочу помочь. Край и раньше относился ко мне по-доброму, а уж за последние полтора года мы и вовсе стали друзьями… ну, насколько это вообще возможно при нашей разнице в возрасте.

Решено. Сначала вытащим Края, а потом уж будем решать все непонятки… Я хлопнул кулаком по открытой ладони и принялся готовиться к очередной вылазке в город.

Широкий и длинный нож в твердых кожаных ножнах привычно обосновался на поясе сзади. Горизонтально, чтобы не мешал при беге. Самодельная «сбруя» с кобурой, в которой покоился мой пугач, подтянута и не стесняет движений. Укрыв ее от нескромных взглядов короткой курткой, покрутившись так и сяк, я удовлетворенно кивнул и, перешнуровав покрепче высокие ботинки, отправился на встречу.