его, буквально теряя сознание от запаха корицы.

Незнакомец ответил на поцелуй с такой страстью, что у девушки пропали последние сомнения. Их тела стремились друг к другу, Аннет словно растворялась в свечении, исходившем от мужчины. Его руки, все более уверенными движениями изучали ее, последней связной мыслью героини стала полная уверенность в том, что она умрет от затопивших ее чувств, сменявшихся с такой скоростью, что она не успевала их до конца осознать.

Когда они, потерявшие рассудок от страсти, слились в единое целое, девушка почувствовала такую боль в груди, будто кто-то рвал ее на части. Она задыхалась, то ли от боли, то ли от желания. Мир померк, остались только двое, только судорожное дыхание, слезы, переплетение рук. Ночь озарилась их любовью, граничившей с животной страстью. Аннет впивалась ногтями в чужую плоть, она целовала и рвала, обезумев от своих ощущений. Когда героиня почувствовала, что теряет тонкую нить, все еще связывающую ее с внешним миром и самой собой, она услышала полушепот «люблю тебя», и провалилась в черную бездну между сном и явью.

Me muero por conocerte

Saber que es lo que piensas

Abrir todas tus puertas

Y vencer esas tormentas

Que nos quieran abatir

(Я умираю

Потому что знаю тебя,

знаю, что в твоих мыслях….

Открыть все двери в душе твоей

И победить все ветра,

Что не дают покоя нам …)

(Alex Ubago)

Проснулась Аннет от назойливого писка. Москиты. Героиня была абсолютно одна рядом с импровизированным домом, она не понимала, приснился ли ей ангелоподобный любовник, или прошедшая ночь была ожившей мечтой. Размышления о природе странных полуснов нарушила Маргоша, девочка проснулась, и, не увидев рядом свою новую подругу, расплакалась.

Успокаивая ребенка, Аннет все еще прибывала в своем сне, во всяком случае, частично. Девочка заметила, что с героиней то-то не так.

– Ты видела его? – спросила Марго, глядя девушке в глаза.

– Да.

– Он ангел. Его изгнали.

– Откуда?

– Не знаю. Он не рассказывал. Это не важно, – помолчав, девочка серьезно добавила, – Наверное.

День потянулся медленно и счастливо, как и предыдущий. Аннет старалась сосредоточиться на «здесь и сейчас», другого выхода не было. Ведь, если ничего нельзя изменить, то незачем и мучиться.

– Наверное, – прошептала Аннет безмятежному морю.

– Мы теперь всегда будем вместе? – спросила Маргоша, засыпая.

– Да, милая, да.

– И проведем на этом острове всю жизнь?

– Наверное.

Провести в раю всю жизнь. Умереть при жизни? Этого ли просила девушка у создателя? Смерти? Пусть и в раю, но смерти.

Погрузившись в свои мысли Аннет вышла из пещеры и направилась к морю. Тихий плеск волн, однажды чуть не убивший ее, снова манил Аннет в неизвестность.

Что нужно твоей душе? Куда зовет она своей тоской?

– Прости, – его голос раздался за спиной, руки обняли сзади.

Спокойствие опустилось, словно мягкая шаль на девушку.

– Кто ты? – тихо спросила она.

– Я ангел. Был.

– Зачем тебе я?

– Я люблю тебя. Наверное.

Аннет повернулась и встретилась взглядом с бездонными голубыми глазами незнакомца.

– Послушай…

– Молчи. – Ангел прижал пальцы к губам Аннет. – Я спас Маргариту, я спас тебя. Я ошибся только раз, когда обнял тебя слишком сильно. Что бы ты не сделала, я буду тут. Ждать тебя. А теперь смотри! Они пришвартуются очень скоро. Тебе надо успеть разбудить ребенка.

Аннет обернулась на тихое ночное море и увидела. Корабль.

– Подожди, я не хочу…

Лишь аромат корицы в воздухе? и тишина.

***

Me muero por suplicarte

Que no te vayas mi vida

Me muero por escucharte

Decir las cosas que nunca digas

(Я умираю,

Умоляю, Не покидай меня моя жизнь.

Я умираю,

Когда слышу, как ты говоришь то,

Чего не скажешь никогда)

(Alex Ubargo)

– Как вам удалось спастись? – капитан заглядывал в глаза Аннет. – Представляете, корабль, будто вела какая-то неведомая сила. Мы боялись, что разобьемся около этого загадочного острова. А оказалось, что нашли здесь прекрасную принцессу.

Волны за бортом шептали: «Наверное». Прижимая к себе ребенка, девушка думала лишь об одном:

– Я вернусь, слышишь? Вернусь!

***

Агриппина

Закрывая документ, Гаппа вздохнула с облегчением. Застарелый страх не закончить рассказ отпустил ее. Завтра надо будет отправить написанное в редакцию и, если они дадут добро, наполнить его подробностями. Отлично, Агриппина не только укладывалась в сроки, она выиграла несколько дней.

Покормив кошку, Гаппа решила покончить со своей выдуманной любовью.

– Невозможно так жить, – уговаривала она сама себя. Я не девочка, мне надо семью, детей, собаку. Это просто плод воспаленного сознания. – Говоря все это, Гаппа не подозревала, что вампир давно проснулся.

– Я не могу любить своего же героя, вампира, кормить его пельменями…

– Почему, – тихо пискнуло сердце, но Агриппина не услышала вопроса.

– Нет будущего, – продолжала она, открывая папку «Моё».

– Ничего нет, – шарила она мышкой по названиям, слезы, детские крупные слезы застилали глаза.

– Сумасшествие, – шептала Гаппа, не замечая, что Эдмон стоит за ее спиной.

«Вы действительно хотите отправить «Мрак» в корзину?»

Вампир накрыл ее руку своей.

– ЖИВИ! – произнес он и нажал «Да».

Эпилог

На экране ноутбука загорелось новое сообщение.

Кошка: «Привет, Гаппочка! Поздравляю! Твоя книга пользуется успехом »

Гаппа: «Спасибо, дорогая!»

– Безумие, – вслух произнесла девушка.

– Почему? – спросило сердце. И на этот раз было услышано.

Гаппа: «Любимка, помнишь, я тебе на редактирование присылала пару месяцев назад «Мрак»?»

Сердце стучит так медленно. Один. Два. Три. …

Кошка: «Да»

Гаппа: «А он у тебя остался?»

Десять. Одиннадцать. Двенадцать.

Кошка: «Да»

Гаппа: «Пришли мне, пожалуйста.»

Кошка: «Ты же сказала, что не надо роман редактировать… О_о»

Гаппа: «Не надо. Просто пришли.»

Сто пять, сто шесть, сто семь…

На экране появилось предложение принять файл.

– Живи! – вслух сказала Агриппина и нажала «Да».

Июньский снег

Осторожное лето заглядывало в лица прохожих, но они боялись верить в него, боялись, что оно растает в вечном дожде и тумане белых северных ночей. Тополиный снег ложился на нагретый солнцем асфальт, превращая землю в постель для великана. Аккуратно кружилось волшебство, чтобы не повредить панцирь обыденности, оно легкими прикосновеньями зажигало искорки в глазах людей и улетало обратно в детство.

Ее звали Мила. Ее душа светилась, переливалась сиреневым, розовым и зеленым. Глаза ярко голубые, цвета летнего неба и любви. Сколько времени живет любовь? Долго, если она взаимна, мучительно долго, если она безответна, вечно, если она безысходна.

Толчками от сердца к глазам поднималась Милина влюбленность, создавая розы на губах и звезды в глубине зрачков,