нежность, желание и вожделение. Снова врассыпную забегали мурашки, своими крохотными лапками царапая чувствительную кожу. Пальцами касаюсь экрана, желаю огладить овал идеального любимого лица.

— Я так устала, мам, — едва слышно шепчу. — Больно быть рядом и не иметь возможности коснуться, как мне того хочется. Но ещё больнее, когда он вот так игнорирует и не отвечает на звонки.

— Я знаю, детка, — кивает родительница. — Прекрасно знаю. Но ты ведь знаешь, что чувства взаимны, Снежана. Все вокруг это видят. Папа, я, дедушка Игната знал.

— Дедушка Игната столько всего для меня сделал, — улыбаюсь печально.

— Он воспитал чудесного мальчика, Снежинка. Настоящего мужчину. Нерешительного немного, правда, но это поправимо, — мама подмигивает. — Хватит печалиться, детка. Мама знает, что всё будет хорошо. Материнское сердце не обманешь, — мама встаёт, чтобы подойти ко мне и обнять, прижав мою голову к своей груди. — Всё. Будет. Хорошо, — шёпотом, гладя меня по волосам. — Верь маме.

— Верю, — прижимаюсь щекой к её груди. — Конечно, верю.

— Вот и замечательно, — мама целует меня в волосы.

А я взгляда с экрана ноутбука не могу отвести. Не могу перестать любоваться любимым лицом.

— Красивый он у тебя, доченька. Глаз не оторвать.

— Очень красивый… — с благоговением выдыхаю я.

— Ты тут такая куколка на фотографии. Кажется, что Игнат сейчас кольцо вытащит.

Зачем мне кольцо? Мне куда важнее, чтобы он стал моим. Чтобы можно было обнять его, совсем не по-дружески. Губы пухлые поцеловать. Вновь подношу пальцы к губам и касаюсь их, вспоминая тот украденный поцелуй. В голове вдруг рождается безумная идея. А что если… Мотаю головой, отгоняя бредовые мысли. Игнат на это не согласится.

Встала из-за стола и скользнула в комнату. Снова набрала Игната, уже и не надеясь, что парень мне ответит. Но два гудка спустя друг поднял трубку и сонным голосом буркнул:

— Да.

— Привет, — голос виноватый и заискивающий.

— Здравствуй, Снежинка, — голос Игната становится бодрее, но, к моему счастью, злости или обиды в нём я не слышу, отчего выдыхаю облегчённо.

— Твой план в силе? — пальчиком начинаю ковырять резинку на окне.

— Какой план? — слышу, что любимый зевает. — Снежка, я сейчас туго соображаю. О каком плане ты говоришь?

— День кино, — лбом вжимаюсь в холодное стекло. Прикрываю глаза, наслаждаясь тем, что оно забирает жар тела.

— А! Да. Мама сегодня работает в ночную смену. Если хочешь, можешь ко мне приехать. С ночёвкой, если хочешь.

— Да, — чересчур быстро и радостно говорю я. — А… А когда?

— Как соберёшься, приезжай.

— Хорошо, — прикусываю губу, чтобы радостно не засмеяться.

— Жду, — голос Игната ласкает.

— Скоро буду, — кружась по комнате и улыбаясь от уха до уха, говорю я.

Игнат сбрасывает вызов, а я, взвизгнув, спиной падаю на кровать и хватаю подушку, сжимаю в руках и смеюсь счастливо. В который раз подношу подушку к носу и втягиваю запах Игната, который практически выветрился. С собой, может, взять и попросить полежать? Хохотнула от этой бредовой мысли, которая возникла в голове.

— Чему так радуешься? — заглядывает улыбающаяся мама.

— Я сегодня у Игната ночевать останусь, скорее всего, — губы растягиваются в широкой улыбке.

— Прекрасно, — подмигивает мама. — Блинчики возьмёшь. Игнат любит.

Напевая себе под нос, мама ушла на кухню, а я бросилась собираться. Сегодня я решила не надевать такие привычные свитера и джинсы, а нашла в шкафу юбку-шорты и водолазку. Мама сказала, что нужно его подталкивать. Что ж, для начала стоит мне стать более женственной. Распустила волосы и подкрасила ресницы.

— Какая ты красивая, — всплеснула мама руками, когда я зашла на кухню за блинчиками.

Я смущённо улыбнулась, а затем искренне выпалила:

— Спасибо, мамуль, за то, что выслушала и дала советы.

— Кто даст совет, как ни мама? — родительница закрыла судочек, где стопочкой лежали ароматные блинчики, и протянула мне. — Я знаю, детка, что подруг у тебя нет. А парни рассуждают по-мужски. Я всегда рада тебя выслушать, а ты постоянно закрываешься.

— Просто я не люблю рассказывать о том, что меня тревожит, мамуль.

— Я знаю, родная, поэтому и не лезу с разговорами, — мама поцеловала меня в лоб. — Я ждала, когда ты сама расскажешь.

— Рассказала, — шмыгнула носом. — Ты прости меня, мамуль. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, Снежинка. Моя волшебная зимняя девочка, — мама берёт моё лицо в ладони и целует поочерёдно мои щёки. — В день твоего рождения снегопад был сильный, на дорогах пробки сильные, а ты на свет рвалась. Едва я документы заполнила, мне в родовую повели. И когда ты родилась… — у мамы в голосе слышатся слёзы. — Такая крохотная, сразу было видно, что бледненькая и с тёмными волосиками. Белоснежка наша. Мы имя с папой до родов не выбирали. Долго даже не думали, назвали Снежаной.

Шмыгнула носом, в кончик которого мама тут же поцеловала.

— Мама всегда рядом. И маме всегда можно рассказать о том, что тревожит.

— Я знаю, мамуля, — я крепко обнимаю родительницу.

— А теперь беги, детка.

Чмокнув маму ещё раз в щёку и забрав судочек с блинчиками, надела верхнюю одежду и направилась на остановку. Через десять минут стояла у двери квартиры Игната. Знакомый с детства запах их квартиры стоял на лестничной клетке. Позвонила в дверь, и друг открыл практически сразу, будто ждала моего прихода в коридоре.

— Привет, — я переступаю с ноги на ногу и не спешу заходить внутрь.

— Привет, заходи, чего мнёшься, — машет рукой и улыбается своей очаровательной улыбкой, от которой на щеке появляется ямочка.

— Это тебе от мамы, — протягиваю судочек.

Игнат принимает его из моих рук, касаясь горячими пальцами холодной кожи.

— Замёрзла, — обхватывает обе руки ладонями. Затем носа касается внешней стороной ладони и качает головой: — Снова без шапки ходишь. В прошлом году только дарил.

От его заботы на лицо наползает улыбка.

— Я не думала, что будет так холодно. Показывает градусник десять градусов.

— Будто ты не знаешь, что у нас десять градусов, ощущается, как ноль. Раздевайся… — кашлянул. — Снимай куртку и иди руки грей. Сейчас принесу толстовку. Ещё и в колготках,