детьми. Незадолго до полуночи к нам заглянули Шонманн и Фогельзанг, которые после двух крепких коктейлей предложили поехать на виллу к Шонманну в районе «Сада пирамид», выкупаться в бассейне и поужинать. Вечер удался, всем было весело и легко.

— Ну и что, ты простудился? — невинно спросил я.

— Нет, я не простудился, — ответил Абдо, — но люди из госбезопасности подняли меня из постели в шесть утра.

— Ты хочешь сказать, люди Фуада? — спросил я с изумлением.

— Нет, конечно нет. Совсем из другой службы. Два вежливых господина в штатском, которых интересовало, что я делал в доме Шонманна.

— Ну это уж чересчур! Какое им до этого дело? Я знаю, что Шонманна хорошо охраняют, но вы же генералы…

— Вот именно поэтому, Рыжий. Они напомнили мне о правилах, согласно которым ни один офицер вооруженных сил не может встречаться с иностранцами, особенно с иностранными специалистами, без предварительного разрешения госбезопасности. Это строгое правило.

— Мне казалось, что Насер говорил о том, что его режим защищает свободу, прогресс и демократию? Это проявления такой защиты?

— Не торопись с выводами, Рыжий, — поспешно прервал меня Фуад. — Конечно, глупо вызывать такого человека, как Абдо, на ковер за то, что он выпил с Шонманном, и я им так и сказал, но не забывай, что мы в состоянии войны. Мы должны защищать себя, и, даже если некоторые меры не популярны, поверь мне, они необходимы.

— Думаю, что вы правы, — согласился я. — У нас в Германии во время войны тоже было много ограничений. Но продолжай, Абдо, что случилось дальше? Что ты им сказал?

— Я объяснил им ситуацию, — продолжил Абдо. — Сказал, что встретился с Шонманном и другими специалистами у тебя в доме и мы просто не могли уйти сразу после их приезда. Мы также не могли отказаться от приглашения, не обидев их.

— Они приняли это объяснение?

— О да. Они вошли в мое положение, но попросили впредь помнить о правилах поддержания контактов с иностранцами.

— Значит ли это, что ты должен и нас избегать? Мы ведь тоже иностранцы.

— О нет! О тебе, Рыжий, они знают все, так же как знают и о нашей дружбе. Тебя проверили уже несколько лет назад, — подмигнул мне Фуад. — Поверь мне, это была очень тщательная проверка. Но теперь они знают, что ты симпатизируешь режиму и ненавидишь евреев. Они даже знают, что некоторые немцы недолюбливают тебя за это.

— Те, кому я не нравлюсь, могут не утруждать себя визитами в мой дом. Еще коктейль?

— По маленькой. Нам уже надо ехать. Какие у тебя планы, Рыжий? Давай встретимся на следующей неделе.

— Девятнадцатого мы едем в Мерса-Матрух, мы уже давно собирались навестить Юсуфа Гураба.

— О, я совершенно забыл, что он там, — сказал Фуад. — Какой-то пост в службе безопасности?

— Да. Он начальник службы безопасности Западного района и одновременно исполняющий обязанности губернатора.

— Ну, старый Юсуф пошел в гору! Теперь эта старая ж… совершенно зазнается.

— Фуад, ты несправедлив к нему. Я уверен, что он превосходно справляется со своими обязанностями, чего, кажется, нельзя было сказать о его предшественнике.

— Вот потому-то его и сделали заместителем министра в каком-то министерстве. Дуракам всегда достается самый жирный кусок барана.

— Ты просто завидуешь, Фуад, — усмехнулся Абдо. — Рыжий, ты рассказывал Фуаду историю о том, как тебя обокрали в Мерса-Матрух?

— Какую историю? — оживился Фуад.

— Прошлым летом мы с Вальтрауд отправились на пикник в Мерса-Матрух. Юсуф предоставил в наше распоряжение целую оливковую рощу, а также слугу и охранника, который никак не мог понять, почему мы предпочитали свою палатку губернаторским апартаментам. Но с нами были другие люди, и мы не могли разбивать компанию. Был Баух и…

— А, этот умник господина Гелена[4], — вставил Фуад.

— Умник Гелена? Что ты имеешь в виду?

— Рыжий, неужели ты действительно не знаешь? Господин Баух не кто иной, как резидент германской разведки в Каире. Нам это уже давно известно. Этот ваш соотечественник не очень умен, но мы позволяем ему резвиться. Пусть лучше будет он, чем кто-то, кого мы не знаем. Естественно, он постоянно находится под наблюдением. Но продолжай, Рыжий, выкладывай свою историю.

— Ну, мы пробыли там около недели и однажды, когда мы вернулись с пляжа, обнаружили пропажу некоторых вещей. Ничего ценного — блок сигарет, купальный костюм, кое-какое белье и тому подобное. Вечером, когда мы ужинали у Гураба, я упомянул об этом инциденте. Надо было его видеть. Боже мой, как он рассвирепел! Он приказал арестовать всех в радиусе одной мили, допросы задержанных продолжались три дня. Я пытался успокоить его, говорил, что украденные вещи не стоили того. Но он был непреклонен. Ограбление гостя было для него личным оскорблением. Наконец пришло время нам уезжать, и, расставаясь, я упомянул, что мы переночуем в Александрии, хотя и не сказал, в каком отеле. Едва мы остановились в отеле, как мне позвонили из штаб-квартиры полиции. Дежурный офицер попросил меня утром явиться к генералу Бишбиши по очень важному делу.

— Ты, наверное, подумал, что тебя хотят арестовать, да?

— Ну, я не совершал каких-то преступлений, но утром в отеле появился офицер, чтобы сопроводить меня в полицию. Он не знал, в чем дело, но знал, что меня разыскивали по всем отелям Александрии. Всем полицейским патрулям был сообщен номер моей автомашины, а также мой и Вальтрауд словесный портрет. И как ты думаешь, в чем была причина этого переполоха?

— Нашли вора?

— Совершенно верно! Генерал Бишбиши рассказал мне за тремя чашками кофе, что вор, бывший чемпион Мерса-Матрух по плаванию, был задержан и наши вещи найдены. Он также упомянул, что Юсуф-бей уже говорил с судьей и тот согласился дать вору пять лет тюрьмы.

— Вот такая у нас полиция! — сказал Фуад. — Представьте себе: поднять на ноги всю полицию Александрии из-за купального костюма и пачки сигарет.

— Это дело принципа, мой друг, — шутливо возразил Абдель Салям. — Нельзя воровать у гостей губернатора трусики, лифчики…

— Довольно, — вмешалась Вальтрауд с напускной скромностью, — ты просто невыносим, Абдо!

— Подождите, дальше будет еще интереснее. Пока я пил кофе с генералом Бишбиши, вошел офицер и спросил, нужно ли продолжать мои поиски. Дело в том, что приказ, отданный генералом Бишбиши, мог отменить только он сам, несмотря на то что меня уже нашли.

Абдо смеялся от души. Фуад чувствовал себя несколько неловко.

— Пожалуйста, Рыжий, не рассказывай эту историю никому в Германии, — попросил в заключение. — В армии ничего подобного не могло случиться.

Абдо иронически улыбнулся, но пропустил комплимент по поводу армии мимо ушей.

— Нам, кажется, пора ехать, — напомнил он своему